Травмы России в ХХI веке
Травмы человеческой цивилизации в ХХ веке
XX век породил целый ряд гуманитарных теорий и концепций, которые в конечном счете привели к травмам самосознания народов мира. XXI век нельзя понять без критики этих теорий и порожденных ими травм.
Первая травма самосознания Европы (доминирующего в мире регионального сегмента) — это травма Первой мировой войны. Сама по себе мировая война не является интеллектуальной травмой — травмой она становится лишь внутри ошибочных теорий и концептов, которые объясняют эту войну.
Первая мировая война привела к социалистической революции в России и к появлению фашизма (национал-социализма) в других странах Европы. Травма общественного сознания была произведена искусственно — тем, что европейские интеллектуалы, включая российских, в XX веке впервые настолько масштабно попытались управлять социальной действительностью при посредстве научной или, по крайней мере, наукообразной марксистской идеологии, проецируя ее на массовое сознание. Для России общеевропейская интеллектуальная травма марксизма обернулась также социальной травмой революции 1917 года и последовавшей за ней гражданской войны.
Причина травмы массового европейского самосознания в первой половине XX века состояла именно в ментальных ошибках европейских интеллектуалов. Они вознамерились через марксизм и фашизм (национал-социализм) создать более успешное в социальном плане общество.
Сущностный недостаток фашизма и национал-социализма состоял в том, что культура и ее носитель нация рассматривались как системообразующие для цивилизации, а неравновесие наций (рас и культур) приносилось в жертву развитию общества. Все неравновесия внутри фашистского общества подавляются, а возникающая агрессия от этого подавления переносится вовне и направляется на другие общества. Стимулированное массовым внутренним принуждением (различные мотивационные компрессоры) развитие такого фашистского общества неизбежно вступает в столкновение с другими обществами, пытаясь их поглотить. Суть фашизма — экономическое развитие за счет подавляемых цивилизационных неравновесий внутри общества и создание неравновесий вовне этого общества, которое заканчивается войной с внешними врагами и историческим поражением фашистского общества. Фашистское общество это цивилизационный паразит.
Вторая травма мирового самосознания связана со второй мировой войной. Вторая мировая война привела к осознанию ограниченности социальных теорий, которые, во-первых, неэффективны в общесоциальном плане (за экономические успехи нужно платить свободой), во-вторых, приводят к войнам.
Интеллектуальной реакцией на такую ограниченность стал постмодернизм, куда входят французский постструктурализм и российская СМД-методология. Суть постмодернизма — в признании множества равноправных истин, в вынесении онтологических аспектов за пределы метафизики ситуации и снятии онтологического принуждения в виде любых довлеющих концептов и идей, в нигилистической критике основных мыслительных установок модернизма (структурности, территориальности, причинности, бинаризма, осмысленности, субъект-объектности и т.д.).
Интеллектуальная мотивация такого теоретического ограничения следующая — если мы не можем управлять тотально-властным внедрением философских концепций в социальную практику преобразований, то мы можем ограничить сами теоретические концепции, сделав их нетотальными, равнодопустимыми, толерантными друг к другу (отсюда происходит множественная истина, идея коммуникативности, представления о небинарности, аструктурности и т.д.).
Постмодернизм стал первой глобальной философией и проник во все сферы нашей жизни — в политику, экономику, культуру и социальную повседневность. Постмодернизм по сути стал теоретическим руководством к социокультурным и политико-экономическим преобразованиям, которые привели к современному нам мировому кризису, в котором связка государства, нации и территории должна разрушиться не только в теории, но и непосредственно по всему миру.
До разворачивания кризиса начала XXI века мировой социальной идеологией оставалась «комбинация демократии и свободы». Идеи «демократического правового государства», «социального государства», «либерализации гражданского общества», «корпоратизации взамен этатизации», будучи соединяемы в различных комбинациях, успешно противостояли коммуно-социализму и национал-социализму до конца ХХ века. Идеологизированная Холодная война с 1945 по 1991 составляла суть противостояния двух гегемоний — социалистически-тоталитарной (СССР и его сателлиты) и капиталистически-либеральной (США, Европа и их сателлиты).
Холодная война закончилась крушением социалистической гегемонии в 1991 году, когда распался СССР, а его социалистические союзники сменили социальный строй в своих государствах и присоединились к Западу. Третья травма самосознания, прежде всего, российского самосознания, связана с распадом СССР и проигрышем таким образом России в Холодной войне.
Постмодернизм стал формой идеологической организации нового мира после распада СССР. Множество идей и концепций при поражении коммунистических и фашистских (национал-социалистических) и явном доминировании либеральной демократии уже не оформлялись в тотальные идеологии. Новые постмодернистские идеологии были основаны на широких по наличию выбора эклектических наборах представлений. Именно это позволило возникнуть на Западе неограниченной толерантности в отношении крайних проявлений свободы, а в России — имперскому проекту, ограничивающему крайние проявления западной свободы.
Социальные и интеллектуальные травмы России в XXI веке
Попытки лечения травмы российского самосознания в связи с распадом СССР запустили в России интеллектуальный поиск идей и концепций социальной организации страны. В 90-е годы ХХ века в России выделяются два принципиально разных направления социальных идей.
Первое направление интеллектуальных поисков социальной организации России, оформленное в середине 90-х годов ХХ века — «русский мир» как сетевая структура «больших и малых сообществ, думающих и говорящих на русском языке», «когда государство уехало от своих граждан». В этой концепции вместо снижающейся роли государства предлагалась роль сетевых сообществ, основой объединения которых является русская культура.
С точки зрения цивилизационной антропологии, эта идея по форме правильная. То есть, сеть действительно становится формой организации мира. Однако по содержанию организации сети эта идея ошибочна: сеть как прообраз цивилизации никогда не основывается на нормах культуры и тем более на языке, но только на системе фундаментальных мотиваций, содержащихся в мифах, религиях и научных идеологиях. Иначе говоря, в этом идеологическом концепте отсутствовало главное — к чему должен стремиться «русский мир», кроме как думать и говорить на русском языке.
Второе направление интеллектуальных поисков социальной организации России, развившееся параллельно — возрождение империи: «либеральная энергетическая империя» топ-менеджера А. Чубайса, «империя свободы» экс-премьера М. Касьянова, наследующая архаику прошлого «пятая империя» экс-коммуниста писателя А. Проханова, «евразийская империя» «славянофила» профессора А. Дугина, «национальная империя» национал-империалиста Д. Рогозина.
Это направление содержало верное с точки зрения цивилизационной антропологии представление — четкое понимание мотивации единства. Однако это второе направление тоже являлось ограниченным, ибо апеллировало к территориально-национальной организации России, где модернистские ресурсы (государство, геополитическая территория, природные ископаемые) оказывались основанием политической организации страны. В этих идеях содержался целый ряд проблемных противоречий: между геополитикой и геокультурой, между мультикультурализмом и национальной русской культурой, между империей-наднацией и империей-корпорацией, между стремлением к инновационным ресурсам децентрализованной самоорганизации (телекоммуникации, Интернет, социальные сети) и использованием традиционных ресурсов централизованной принудительной организации (административное принуждение, телевидение, иерархическая система управления) и т.д.
Первое направление, несмотря на то, что оно вырастает из критикуемого автором постмодернизма, по форме есть верное — сетевая организация мира, а по содержанию ошибочно — культура и язык. Второе направление, модернистское по своей сути, ошибочно как по форме (империя), так и по содержанию (территория, нация, государство, природные ископаемые). Во втором направлении есть лишь одна часть содержания, которая имеет перспективу — замещение государства корпорациями. Однако то, как это было реализовано в России — создание имперской корпорации «Газпром» и других крупных зависящих от государства корпораций — обесценивает все это содержание.
Вместо того, чтобы теоретически отринуть постмодернизм и создать предпосылки для новой когнитивной революции, Россия сделала попытку архаизации — попыталась вернуть свой мир из постмодернизма в модернизм. В 2005 году в России происходит радикальная реакция на «оранжевую революцию» 2004 года в Украине. Глеб Павловский, консультант Кремля в то время, призывает «дать революции в морду». Впервые после 1917 года в России звучит практически официальное неприятие революции как способа социальных изменений. Так закладывается основа победы реакционного имперского проекта в России.
Оформление победы имперской идеи над сетевой идеей организации можно явно обнаружить по типу власти, который существует в России с момента передачи президентских полномочий Ельциным Путину 31 декабря 1999 года. С 2008 года власть в России становится по сути имперской, хотя российская элита и проводит декоративные демократические выборы. В августе 2008 года происходит российско-грузинский военный конфликт, где впервые настолько ярко обнаруживаются внешние экспансионистские притязания России. Хотя они давали о себе знать и в Приднестровье, в Чечне, в размещении Черноморского флота в Севастополе. В 2008 году наступивший мировой кризис Россия пытается преодолевать не за счет инноваций, а за счет возвращения к имперскому проекту, к фундаментализации православия и к отказу от секуляризации.
Так начинается архаизация России.
Чтобы понять истоки этой архаизации, нужно вспомнить 1968 год. В 1968 году происходит интеллектуальная студенческая революция в Париже, которая представляет собой пик создания нового интеллектуально-философского движения постмодернизма -постструктурализма, ставшего первой глобальной философией. Одновременно с этим в 1968 году «Пражская весна» подавлена войсками СССР согласно «брежневской доктрине» ограниченного суверенитета: Советский Союз имел право применять военное вмешательство для удержания той или иной страны в орбите СССР.
1968 год является переломным для СССР. К этому году в СССР сложилось мощное интеллектуальное движение (философы-ученые Щедровицкий, Мамардашвили, Зиновьев, Грушин и творческая интеллигенция), способное осуществить интеллектуальную революцию, которая могла бы стать основой социально-политических изменений в СССР. Стартовавшие одновременно с французскими постструктуралистами (Лакан, Фуко, Делез) в 1955 году, советские интеллектуалы с 1968 года подвергаются преследованиям и гонениям. С 1968 года начинается архаизация и медленное разрушение СССР. И причины этого разрушения следует искать именно в 1968 году, когда происходит отказ от интеллектуального обновления СССР — от коррекции марксистской доктрины, от необходимых социальных, экономических и политических преобразований.
Однако советские интеллектуалы не сломались. Несмотря на преследования и гонения, они выстояли и смогли не только разрушить советский тоталитаризм, но и создать интеллектуальные предпосылки для образования и развития новой свободной России. К концу ХХ века Россия стала отчаянно нуждаться в интеллектуальном обновлении и развитии. Однако полученная в 1968 году интеллектуальная травма негативно сказалась на новых российских интеллектуалах. С одной стороны, они помнили, что такое репрессии государства. С другой стороны, они все оказались в гораздо лучших условиях — материальная обеспеченность, высокие административные должности, возможности международной коммуникации, нежели их предшественники в СССР. И когда в России начал раскручиваться проект Путина, они оказались неготовы рисковать и бороться столь же самоотверженно, как их интеллектуальные предшественники в 70-80-е годы ХХ века.
Путинский проект сегодня представляет собой союз крупных монополий с государством; ориентацию общества на создание колониальной империи (за счет внешних врагов); сплочение общества против этих внешних врагов для экспроприации их бизнесов и аннексии их территорий; нагнетание в обществе агрессии против внешних врагов и готовность к войне с внешними врагами; опора на полицию и армию против общественных протестов, доведенная до создания военно-полицейского режима и тотальное оболванивание населения через СМИ. Это — имперско-фашистский проект.
Почему так сложилось? Почему в России победила не перспективная концепция сетевого мира с возможностью возникновения социальных инноваций, а архаическая имперско-фашистская концепция с чрезвычайно низким уровнем современной теоретизации? Ведь за исключением профессора А.Дугина, который работает в рамках консервативной геополитической парадигмы, все остальные идеологи имперского проекта теоретиками не являются (Чубайс, Касьянов, Проханов, Рогозин). Теоретический концепт Дугина является не просто консервативным, а архаичным, к тому же и слабо обоснованным теоретически.
Суть евразийства состоит в том, что Россия способна использовать синергию Европы и Азии. Однако синергия должна пониматься не только так, что единство частей больше, нежели их сумма, но и так, что единство частей может быть меньше, нежели их сумма. Чтобы позитивная синергия Европы и Азии была возможной, нужно доказать, что они не противоречат друг другу по типу социального мышления, культуре и способам организации. История как раз свидетельствует об обратном. Позитивная синергия единства есть там, где все его части не только обладают энергией, но и способны объединять эти энергии. Если какая-то часть не обладает энергией или подавляет энергию другой части — никакой позитивной синергии не будет. Это самая существенная, онтологическая, ошибка евразийства, традиционно игнорируемая евразийцами.
Наиболее существенная причина интеллектуальной архаизации России — остановка развития российской философии и интеллектуальных движений социального мышления. Интеллектуальная травма марксизма и социальная травма революции 1917 года и гражданской войны после нее (породившая идиосинкразию к революции), социальная травма Второй мировой войны (породившая постмодернистскую эклектику мышления), социальная травма распада СССР (породившая реваншизм) и интеллектуальная травма 1968 года (породившая эскапизм) привели к отказу от интеллектуальных инноваций в России на рубеже XX-XXI веков (момент прихода Путина к власти).
С середины 2000-х развитие теории СМД-методологии приносится в жертву коммерциализации и социализации, а российская философия влачит жалкое существование под гнетом постмодернистской архаики. Все попытки теоретического развития внутри системомыследеятельностной традиции остаются в рамках архаичных представлений о «системе», «методе» и «деятельности», в то время как теоретически перспективное направление конструктивизма перешло к более мощным представлениям о «модели», «нормировании» и «виртуальности». Представление «системного проектирования» СМДМ заменено в конструктивизме более теоретически мощным «сетевым моделированием». СМД-методология не смогла также выйти на уровень инновационных социальных предложений, которые были бы столь же привлекательны для России, как имперская идея. Имперская идея, подкрепленная зомбированием через телевидение, оказалась в России более влиятельной.
Поскольку теоретические инновации в России были отвергнуты, их место в общественном сознании заняли консервативные идеи, то есть геоэкономическая и геокультурная парадигмы быстро деградировали до геополитической. Вместо Г.П.Щедровицкого и его последователей сознанием российской элиты завладел А.Дугин со своими сообщниками и почитателями. Российская философия окончательно сдалась постмодернизму — без даже видимых проявлений мыслительного сопротивления. Постмодернизм слабо противоречит имперской идее: раз признается множество истин, то имперская истина — одна из возможных, а социальная и масс-медийная тотальность империи вполне преодолевается аргументами о ее культурном многообразии и национальной коммуникативности.
Вторая существенная причина — деинтеллектуализация России, возникшая внутри тотального зомбирования массового сознания со стороны провластных (проимперских) российских СМИ, которые полностью отлучают сознание обывателей от интеллектуалов, производят истерию и агрессию в отношении внешнего России мира. Оказалось, что российские интеллектуалы умеют сопротивляться путинской пропаганде намного меньше, нежели их предшественники сопротивлялись советской пропаганде.
Казалось бы — какие великолепные возможности для сопротивления оболваниванию предоставляет Интернет и социальные сети в начале XXI века. При помощи этого инструмента коммуникации можно вполне достойно перебороть зомбирование путинской пропаганды по российскому телевидению. Однако российские интеллектуалы допустили массовый «флуд» и «фейк» российского интернет-пространства при практически полном игнорировании социальных сетей. Максимум, на что оказались способны российские интеллектуалы, — отражение офф-лайновой суженной интеллектуальной коммуникации в Интернете на отдельных сайтах. Но при этом — никакой интеллектуальной работы в социальных сетях, где господствуют «путинские тролли».
Именно поэтому проявилась весьма опасная тенденция — многие интеллектуалы попали под влияние имперско-фашистского проекта и занялись его рационализацией и аргументацией. Понятно, что на это повлиял мировой кризис, начавшийся в 2008 году. Однако мировой кризис привел не к поиску Россией новых путей выхода для мира, а к попытке России спастись в одиночку. Соответственно цивилизационная архаизация, которую можно наблюдать в России сегодня, в основе своей имеет интеллектуальную архаизацию.
Империя — архаика. Даже СССР и Запад времен холодной войны были уже не империями, а мировыми гегемониями. Мировая гегемония создается и удерживается не ресурсами, тем более архаичными (территория, нация, природные ископаемые), а социальными инновациями. США победили СССР за счет более успешных и транслируемых в мир интеллектуальных, социальных и технологических инноваций.
А что предлагает империя России миру, кроме мирового господства? Какие интеллектуальные, социальные и технологические инновации? Для чего нужна территориальная экспансия и захват новых источников природных ископаемых в мире, где эти архаические ресурсы не будут иметь решающего значения?
Имперско-фашистский проект Путина создает новые социальные и интеллектуальные травмы для России. Эти травмы могут иметь такой характер и размер, что Россия вообще может не выжить как целостное государство. Российские интеллектуалы должны остановить путинский проект любой ценой. Иначе — историческая катастрофа России и мира в целом.
Небольшие наброски нетравматической перспективы для России
Какие идеи могли бы стать основой новой России?
Прежде всего, это выход России из тупика фашистской империи. Путинский путь развития перспектив для России не имеет. Этот путь продуцирует истерию и агрессию, от которой страдает весь мир и сама Россия. Первый шаг для выхода из тупика — постепенное выведение общественного массового сознания из зомбирования российского телевидения как через воздействие на тележурналистов и телеменеджеров, так и через борьбу с зомбированием в социальных сетях Интернет.
Вместо имперского необходимо иное представление о перспективах России, причем непостмодернистское. Это означает инновации и в области российской социальной философии. Со своей стороны я предлагаю конструктивную сетевую парадигму социального развития России: 1) топологическая (нетерриториальная) фрагментация мира; 2) отказ от монополии государства на многие виды инфраструктурных услуг; 3) корпорации начинают предоставлять все больше инфраструктурных услуг вместо государства; 4) увядающему государству и усиливающимся корпорациям могут противостоять лишь разноуровневые сообщества, создаваемые внутри традиционного гражданского общества, но к нему уже не относящиеся; 5) эти сообщества объединяются в сети (посредством, прежде всего, телекоммуникаций и Интернет) — они соединяют различные топологические фрагменты мира, создавая мировую сеть поверх государственно-корпоративной организации мира.
Идея сетевой структуры «больших и малых сообществ, думающих и говорящих на русском языке» П.Г.Щедровицкого должна быть переосмыслена относительно иного основания — индифферентных к культуре конструктивных сетевых мотиваций, направленных на выход за пределы либерализма, демократии, социального государства, прав человека (и правового государства), толерантности, мультикультурализма и т.п.
Основой мировой российской цивилизации (а не культуры) должны стать «русограды» — российские анклавы по всему миру, по отношению к которым ядро цивилизации (территория современной России) может меняться в своих границах, по своей культуре, по национальному составу, но сохранять функцию производства цивилизационных инноваций (развитие и обновление системы мотиваций). Поэтому самым важным является вопрос — что есть Россия вне своего языка и вне своей культуры? Что есть Россия как цивилизация в своих уникальных мотивациях?
Разукрупнение Газпрома, разукрупнение других корпораций, занимающихся продажей природных ископаемых. Газпром есть корпорация, которая управляет российским государством, а не наоборот. Без разукрупнения Газпрома о создании современного российского государства не может быть и речи. Но разукрупнить Газпром можно лишь путем российской революции — других путей не существует.
Введение в Конституцию представления о «публичном ресурсе» касательно не только природных ископаемых, но также относительно инфраструктуры, госбюджета и муниципальных бюджетов. Контроль «публичных ресурсов» со стороны самоорганизованных сообществ, объединенных в сеть.
Существует множество идей такого подхода. Их суть — опора на интеллектуальные и социальные инновации, создающие иную Россию.
Такая Россия нужна миру. Такая Россия нужна Украине. Такая Россия нужна самой себе.
