О бессмысленности споров
Когда в юности, пришедшейся на перестройку, я смотрел культовый тогда фильм «Завтра была война», меня, как и многих, наверное, особенно возмущала одна из героинь — фанатичная коммунистка, провозглашавшая, в частности, «с друзьями спорить не о чем, а с врагами надо драться!» Десятилетия спустя я, разумеется, не стал лучше относиться к коммунистам, но вынужден признать, что в этом тезисе гораздо больше верного, чем хотелось тогдашнему молодому идеалисту, верившему в человеческий разум. Гораздо больше, чем в сколь распространенном, столь же и ошибочном утверждении «В спорах рождается истина».
Создается впечатление, что тот, кто это придумал, вообще никогда не дискутировал с живыми людьми, а имел дело лишь с воображаемыми оппонентами. Очевидно, он исходил из представления, что целью участников спора является именно установление истины, и ради достижения этой цели они последовательно обмениваются фактами и аргументами, проверяя логику друг друга и отсекая ошибочные суждения, пока не придут таким образом к окончательному истинному выводу. В мире разумных компьютеров, наверное, так и будет. Но мы, увы, живем в мире людей. А человек, вступая в спор, почти никогда не имеет цели выяснить истину. Он ее уже «знает». И имеет целью исключительно утвердить свою позицию в качестве таковой (ну и, нередко, попутно самоутвердиться за счет этого). Никакой другой результат не является для него приемлемым. Причем это касается не только дураков, не способных мыслить логически, или сознательных лжецов и демагогов.
В юности я сам наивно полагал, что если изложить умному человеку факты и неопровержимо следующие из этих фактов выводы, то у него просто не останется выбора, кроме как признать правоту оппонента. Увы — великое множество дискуссий, в которых участвовал я сам и которые наблюдал со стороны, доказывают обратное. Спором движет не логика, а вера — непоколебимая вера каждой из сторон в свою правоту. Любые аргументы, противоречащие этой вере, просто отметаются, сколь бы убедительны они ни были с объективной точки зрения. Нередко — отметаются даже неосознанно, на подсознательном уровне — то есть оппонент их просто не воспринимает. Чаще всего это выглядит как неумение читать (или слушать) — оппонент, например, пытается опровергнуть статью теми тезисами, которые уже разобраны и опровергнуты в ней самой (подчеркиваю — не пытается найти ошибки в этом опровержении, а ведет себя так, словно опровержения вообще не было). Если ему явно на это указать, он может переключиться на другой тезис, а когда и с ним произойдет то же самое — как ни в чем не бывало, вернуться к первому. Или же, будучи прижат к стенке, примется упорно отрицать источники. Все вы, наверное, видали подобные диалоги: «Пруфы в студию! — Вот. — Википедия не источник! — Там указаны источники. — Где? — Вы не можете пройти по ссылке и посмотреть? — Нечего возразить — так и скажите! Я за вас ваши доказательства искать не обязан! — Хорошо. Ссылка1, ссылка2, ссылка3. — Ссылка1 — это публикация 30-летней давности. Устаревшие сведения. — Ссылка2 — это этот год. — Непроверенные сведения. — Как насчет ссылка3? — Опубликовано в недружественной нам стране. Пропаганда. — Хорошо, вот ссылка4 на работу наших исследователей. — А вы думаете, от кого они гранты получают?» Ну и т.д. и т.п. (И это еще наиболее цивилизованный вариант, не скатывающийся в ругань — хотя и он, скорее всего, закончится фразами: «Ладно, я вижу, что вам бесполезно что-либо объяснять — Ну я же говорил, что у вас нет доказательств!»)
Еще раз подчеркиваю — совсем не обязательно такой оппонент понимает, что отстаивает ложную позицию. И совсем не обязательно он дурак. Он просто не желает верить в то, что его позиция неверна — и чем он умней, тем изворотливее будет в своем отрицании очевидного. В частном случае религиозной веры это особенно заметно — всякий разумный человек знает, что спорить с верующими бесполезно — но те же самые механизмы действуют, на самом деле, в любых спорах, предмет которых хоть сколь-нибудь принципиален для его участников.
Человек соглашается не с тем, что лучше аргументировано, а с тем, во что он верит. Верит изначально, еще до начала спора. А верит он исключительно в то, что ему приятно.
Последний тезис требует пояснения. Как так, разве люди не верят во множество страшных вещей? В ад, в нечистую силу, в жидомасонский заговор, в американскую угрозу, в нацистов-бЕндеровцев, распинающих беременных русскоязычных снегирей в трусиках? А вот так — все эти верования на самом деле верящему исключительно приятны. Ад — это место, где будут мучиться его враги (мучиться ве-е-ечно, муа-ха-ха!) Могущественные злокозненные силы, поту- и посюсторонние — идеальное оправдание для лузеров (и особенно для целого народа лузеров) — это не мы тупые и бездарные, это не у нас руки из задницы, это нам во кто гадит! А мы-то круты, что такой силище противостоим и не сдаёмся! Ну а демонизация жертвы с целью оправдать своё над ней насилие — это вообще классика, идет ли речь о красивой девушке или о целом свободолюбивом народе.
Все это верно не только в политических или религиозных спорах, но и, вновь подчеркну, в любых затрагивающих принципиальные для спорящих вопросы, по которым у них имеются принципиальные же разногласия. Неудивительно, что чаще всего в спорах рождается не истина, а ссора. Даже в тех случаях, когда изначально стороны не относились друг к другу с неприязнью. Причем еще одно расхожее утверждение — «ты сердишься, значит, ты не прав» — тут скорее исключение, чем правило. Сознательный тролль и демагог, как правило, не сердится — он просто отрабатывает свою пайку и, по всей видимости, получает от этого удовольствие. Оскорбляя оппонента, он делает это лишь для того, чтобы максимально уязвить противника, а не потому, что кипит искренним гневом. А вот у человека, действительно убежденного в своей правоте, тот факт, что кто-то упорно отказывается эту правоту признавать — несмотря на все аргументы, да — вызывает вполне естественное возмущение. В конечном счете он неминуемо зачислит оппонента или в дураки, или в проплаченные (в лучшем случае — в закомплексованные, пытающиеся любой ценой оправдать собственные комплексы). Причем я ни в коем случае не хочу сказать, что на самом деле дураков, проплаченных (точнее, троллей, которые могут сознательно отстаивать неправду не только за деньги, но и для забавы) и закомплексованных не существует. Напротив, как правило, объективно один из участников спора все-таки прав (если не на 100%, то хотя бы по большей части), а второй действительно принадлежит к одной из трех упомянутых категорий. Но субъективно (кроме случая тролля) они воспринимают друг друга совершенно одинаково. И, естественно, никакой консенсус между ними невозможен.
Бывают ли исключения, то есть люди, вступающие в спор ради установления истины, а не ради доказательства чужой неправоты? Способные поменять в ходе спора собственную точку зрения? Бывают, но их очень мало. И даже в этом случае спор заведомо лишен смысла, если у оппонентов разный аксиоматический базис. Ибо он на то и аксиоматический, что никакими аргументами опровергнут быть не может. Можно спорить (и соглашаться) о реальном числе убитых, но все равно тот, кто считает, что убивать людей в принципе недопустимо, не изменит мнения того, кто полагает, что в этом нет ничего особенного (как и наоборот).
Есть области, где объективная истина отсутствует в принципе (пресловутые споры о вкусах) либо не может быть установлена на данном уровне знания. Очевидно, такие споры тоже заведомо бессмысленны. Что характерно, бессмысленен и прямо противоположный случай — споры об однозначно установленных фактах (хотя попытки отрицать и их встречаются сплошь и рядом).
В каких случаях споры, а точнее, дискуссии, все-таки имеют смысл? Эти понятия часто употребляют, как синонимы, но на самом деле между спором и дискуссией есть разница. Спор — это противостояние, имеющее целью победу одной из сторон (каковая, как было сказано выше, почти никогда не признается другой стороной — напротив, чаще всего спорщики расходятся, лишь еще более уверившись каждый в своей правоте — но тем не менее). Дискуссия — это обмен мнениями, вовсе не подразумевающая — даже в идеале — непременное признание правильным лишь одного из них или достижение консенсуса. Таким образом, первый случай — это дискуссия с целью ознакомления с чужими точками зрения, обсуждение без победителей и побежденных. В этом случае снимаются ограничения и по разнице вкусов, и по разнице аксиоматического базиса (который, в общем-то, те же вкусы, только в более фундаментальных вопросах).
Второй случай — это дискуссия, участники которой изначально не имеют устоявшейся позиции по обсуждаемому вопросу и хотят именно что выработать ее общими усилиями. Это как раз и есть то самое установление истины. Но такое обсуждение будет не спором, где каждая из сторон отстаивает свое мнение, а скорее совместным мозговым штурмом. Кооперацией, а не конфронтацией.
Третий случай — дискуссия между единомышленниками, чьи позиции совпадают, по меньшей мере, процентов на 80. Вот по оставшимся 20 они могут спорить вполне конструктивно, без психологических блоков, не позволяющих признать правоту другой стороны.
Ну и четвертый случай, вероятно, наиболее распространенный — когда истинным адресатом является не оппонент (переубедить которого все равно невозможно), а неопределившаяся аудитория. Классический пример — предвыборные дебаты. Но ключевое слово здесь — неопределившаяся. В противном случае каждый участник лишь сорвет совершенно предсказуемые аплодисменты своих сторонников (которые последуют, какой бы жалкой ни была его аргументация), а больше ничего не изменится. Большинство аудитории, скорее всего, вообще будет слушать/читать только «своего», полностью игнорируя его оппонента. Замечу, что в наше политизированное время поляризованная аудитория встречается гораздо чаще, чем неопределившаяся.
Таким образом, в большинстве случаев споры представляют собой лишь напрасную трату времени и нервов. Единомышленники могут слегка откорректировать взгляды друг друга или совместно выработать общую позицию, но идейного противника (как, конечно же, и тролля) невозможно переубедить словами, сколь бы аргументированными они ни были. Кое-кого переубеждает практический личный опыт, как, например, некоторых россиян, поехавших помогать «ополченцам Новороссии» и убедившихся, что это обыкновенные бандиты. Но и такая шоковая терапия излечивает отнюдь не всех. А с остальными, как сказала много лет назад вообще-то не любившая насилия Новодворская, нас рассудит не Зорькин, а Калашников. И М16, добавлю я от себя.
