Год победы
Главным событием и одновременно крупным достижением Запада в 2014 году следует, несомненно, признать начало долгого, трудного и отнюдь не усыпанного розами возвращения колыбели русской государственности обратно в цивилизацию. Вместе с Русью-Украиной вернётся и большинство русских — хоть чучелком, хоть тушкой, но вернётся. Кто останется — не будут никем, тем более — русскими.
Победа — не окончательная, но очень важная — была достигнута бескровно, без единого выстрела, одним лишь образом индивидуальной свободы и человеческого достоинства, излучаемым Западом и охватывающим своим сиянием весь подлунный мир. Во всех уголках планеты люди поднимаются на борьбу ради того, чтобы воплотить этот образ, сделать его рамкой повседневности — и эта борьба уже не бывает ни лёгкой, ни бескровной. Сам Запад добывал свою свободу великим напряжением сил и великой кровью — и по праву пользуется плодами этой борьбы, борьбы вечной и неустанной, как труд виноградаря, возделывающего лозу, чьи пронизанные светом и теплом ягоды, преображённые усилием воли и разума, дарят человеку радость, веселье и отдых от повседневных забот.
Победа, одержанная нами, разумеется, не окончательная. «Окончательным» и «безоговорочным» победам подвергаются только дикари. После такой победы они застывают, растопыренные от чванства, пучат глаза и надувают щёки, истово веруя, что именно так должен выглядеть «настоящий победитель», изо всех сил тужась усидеть на жопе ровно, ровнее всех прочих, и делая вид, будто цивилизованное человечество, проносящееся мимо него на экспрессе «Стрела Времени», его совершенно не интересует. Одновременно дикарь страшно обижен и разозлён на нас, проносящихся мимо и не замечающих его беспримерных в своей тупости и смехотворности усилий по надуванию щёк и испусканию ветров, должных, по истовой вере дикаря, остановить экспресс — чтобы дикарь смог разломать его на бесполезные кусочки и возложить их на алтарь своей «вечной победы». Верховный вождь и, по совместительству, верховный же жрец (от слова «жрать»), понуждает прислугу издавать непристойные звуки, кривляться и корчиться, внушая рядовым папуасам веру в то, что экспресс удастся остановить, а пассажиров — ограбить, вы@бать и съесть. Эти камлания называются у дикарей «духовностью» и предназначены для возбуждения чувства собственной важности — единственного способа компенсации, доступного дикарю.
То, что мы смеёмся над ужимками и прыжками дикарей, вовсе не означает, что мы недооцениваем их опасность. Просто нам нет нужды побеждать дикарей их же оружием. Сначала мы вдоволь посмеёмся над дикарём, грозным и ужасным, словно голиаф с головой под облаками, возвышающимся посреди поля, размахивающего бронированными кулаками и неистовым рёвом вызывающего нас на смертельный, окончательный и последний бой. А потом мы, сидя у себя на веранде, любуясь набухающими почками в саду и наслаждаясь птичьими трелями, пригубив охлаждённое токайское (шесть путонов), нажмём кнопку на клавиатуре. И невидимая, но неотвратимая стрела, летящая с невероятной и непостижимой для дикарского сознания скоростью, прошибёт его сверху вниз насквозь так, что бурлящая зловонная жидкость, заменяющая дикарю мозги, выплеснется из его задницы. На этом битва закончится. Из пороха, так и не пригодившегося дикарям, мы запустим фейерверк для наших детей, — их у нас немного, поэтому и фейерверк должен быть самым лучшим, красочным и запоминающимся, — и займёмся следующими дикарями, возможно, куда более кровожадными и опасными.
Покой нам только снится.
