Распишитесь в получении

Узнав о том, что к санкциям против России присоединился Лихтенштейн, толпы ватриотов принялись громко ржать и показывать грязными пальцами:

— Ахахаха! Держите меня! Лихтенштейн! Ахахаха! Три квадратных километра! Ахахаха, не могу, щас лопну, смешно же!

Я не знаю, по команде они веселятся или без. Лучше бы — без. Потому что если по команде — то это приговор окончательный, не подлежащий обжалованию ни при каких обстоятельствах. Вообще — от слова совсем.

У всякого власть держащего должна быть чуйка. Такой, знаете, нежный бабочкообразный зверёк, гнездящийся где-то в районе гематологического барьера. И когда происходит что-нибудь не очень понятное — ну, например, когда докладывают, что к санкциям против тебя присоединяется Лихтенштейн, — этот зверёк должен, по идее, начинать шевелить всеми своими конечностями, от мохнатых усиков-антенн до сложносоставных ложнокрылышек, подталкивая симбионта: давай-давай, сссука, бери ноги в руки и чеши к профессору Волкову, спроси, что это значит!

Ко мне зверёк симбионта направлять не должен. Я в тактике не разбираюсь. Я стратег и советы даю только стратегические. Стратегия же тут может быть только одна: заворачивайся в простыню и ползи на кладбище. Только медленно, чтобы не привлекать внимания.

А проф. Волков — он учёный, у него научный подход. Может, он чего тактического и присоветует. Какого цвета простыню, скажем, взять. Как в неё половчей завернуться и какой дорогой на кладбище сподручней ползти. Это, дамы и господа, на самом деле весьма важные нюансы.

Всё ещё не поняли? Всё ещё трясёте смеющимися «Искандерами», расплёскивая ядовитое топливо и роняя просроченные боеголовки? Ну, тогда я вам историю расскажу.

В печально и одновременно возвышенно-радостно памятном 1945 году остатки русских частей, сражавшихся на стороне Оси, разбегались кто куда в надежде избежать возвращения на родинку, где их ждал ГУЛаг — и это ещё в лучшем случае. Уже случилась трагедия в Лиенце. Уже расстреляны несколько десятков тысяч «коллаборантов», — не стерпели, только до Венгрии довезли. (Венгры это запомнили — и в 56-м бились в Будапеште, как львы.) И вот, остатки т. н. «Первой русской национальной армии» числом около пятисот человек, включая три десятка женщин и двух детей, под командованием не то генерал-майора, не то группенфюрера, графа Бориса Алексеевича Хольмстон-Смысловского, вошли на территорию Лихтенштейна и попросили у великого князя Франца-Иосифа убежища. И великий князь решил им убежище предоставить.

Пёс его знает, что побудило князя дать монаршее слово. Может, свою роль сыграло то, что в обозе Смысловского телепался Владимир Кириллович Романов, и у Франца-Иосифа взыграли родственные чувства. Может, были другие соображения. Не знаю.

Но слово вылетело.

А теперь — внимание, следите за.

Союзнички, прямо сказать, от такого афронта пришли в неописуемую ярость. Буквально рвали и метали. Черчилля, лично обещавшего Гуталину выдать всех русских без остатка, чуть удар не хватил. Ревел, бают, что твой бегемот, за заднюю спину крокодилом укушенный. Гуталин километров тыщу по кабинету намотал, три пары сапог стёр и четыре трубки сломал: три об Поскрёбышева и одну — об Мехлиса. Трумэн губы как сплющил, так до самой смерти и ходил со щелью на месте рта.

И что? А ничего. Сглотнули и утёрлись, как сявки. Как и Гитлер утёрся в своё время — не посмел помешать датчанам вывезти всех датских евреев в Швецию, хотя его величество Кристиан (к слову, племянник вдовствующей императрицы российской Марии Фёдоровны, матери Николая II) всего-навсего в частном разговоре (!) со своим премьером предположил, что, буде оккупационной администрации угодно ввести в Дании пресловутые дискриминационные меры с жёлтыми звёздами и тому подобным варварством, ему придётся что-нибудь (!) предпринять. Как утёрся, не посмев пойти против болгарского царя Бориса (Саксен-Кобург-Готского, на минуточку), также решившего, что жидоедские закидоны фюрера — это для Болгарии вовсе уж чересчур. Убить — убил, а противиться при живом Борисе — кишка оказалась тонка.

Так что же, чёрт подери, произошло?!

Русскому человеку, который есть стихийный этатист, никак не понять, отчего существуют на свете такие «географические недоразумения», как Люксембург, Андорра, княжество Монако, Лихтенштейн или Республика Сан-Марино. Ну, Ватикан — ещё туда-сюда: у наместника Св. Петра почти два миллиарда подданных, хотя и сильно рассредоточенных. Но остальные-то?!

О кремлинах я и не говорю: эти никогда понять не смогут, поскольку они есть самые отборные из русских людей, — с пустой головой, приученной к команде «фас!», говнячим сердцем и чекистыми загребущими руками.

Но всё-таки — почему?!

Ещё раз процитирую квинтэссенцию из давно и безответно, к сожалению, любимого Ричарда Пайпса:

«… в России не было частной собственности, как на Западе, и оттого не было феодальной вольницы. Не было феодальной вольницы — не произошло генезиса свободного человека. Не произошло генезиса свободного человека, и «хомо россияниус» не пришел к безусловной необходимости конституции и права — они для него всегда являлись лишь элементами декорации по типу «все как у людей». Оттого он всегда был готов от них отказаться ради вещей поважнее. Ради еды или вот хотя бы ради того же «суверенитета».

Потомки основателей вышеозначенных феодальных владений — люди весьма специфические. Я не то, чтобы ими сильно восхищаюсь, — но они, безусловно, выдающиеся мастера политического искусства. Их мастерство оттачивалось и культивировалось столетиями, передаваясь из поколения в поколение. Мало того. Эти Люди с большой буквы, настоящие «дети богов», в чьих жилах течёт кровь «варварских» королей — Меровингов и Господа вашего Иисуса Христа (вспоминайте об этом почаще, дорогие мои, хехе), сумели не только отстоять право на бессрочное владение фамильными доменами, но и заняли подобающее им, по их собственному непоколебимому убеждению, положение — положение верховных арбитров мировой политики.

И наличие чёрной дыры в виде М(осковской)орды их, конечно же, сильно раздражает. Насколько сильно — вы даже представить себе не можете. А я, в отличие от вас и мордовых кремлинов — могу.

И вот эти Люди решили, что с них довольно.

Поэтому в походя рассказанной истории меня интересует отнюдь не Хольмстон-Смысловский, по слухам, отчаянный карамболь и пройдоха, чуть ли не еврей по папе, мирно скончавшийся в окружении благодарных потомков в почтенном возрасте аж девяносто одного года, несмотря на недовольство очень влиятельных персон от Бульдога до Гуталина, — а феномен монаршего слова. Факт его, так сказать, необъяснимого, но непреложного существования — и вполне материального воздействия.

Санкции со стороны Лихтенштейна и Люксембурга, к которым естественным образом и очень скоро присоединится Монако — вовсе не предмет радостного ржания ватоголовых соучастников кремлёвских попыток быковать и оттопыривать пальцевидные отростки. Два князя и один герцог на минуточку контролируют примерно половину мировой экономики — при деятельном посредничестве банков, трастов и фондов, расположенных в пределах их юрисдикций. Контролируют — именно как верховные арбитры и «высшие судьи». Если подобное состояние дел у кого-то вызывает смех — у меня этого кого-то даже жалеть не получается, несмотря на все усилия. Вылечить этих веселящихся скотоварищей я не могу, да и не моё это дело, в конце-то концов. Могу только предупредить.

Так вот — я предупредил. Сей текст, заботливо сохранённый кэшами всяких гуглов, бингов и прочих яндексов, будет моим оправданием на грядущем процессе и свидетельством со стороны обвинения — известно, в чей адрес: мол, вас предупреждали. А дальше — как хотите.

Что нахохотите, то и получите.