Russian Раш
Стратегия и тактика путинистов напоминают мне действия смертельно-больного сумасшедшего суицидника, происходящие накануне всеобщего зомби-апокалипсиса, решившего оторваться по полной в последний, как ему показалось — для всех — раз. Вот и вламывается он такой на кураже в соседний дом, прямо через стеклянную дверь, паля направо и налево, засел там и сидит, хрустя дармовыми чипсами, полагая, что никакой охраны больше нет, а большинство жителей уже давно покинуло город, либо находится в состоянии жуткого страха и оцепенения. Да не тут-то было — за углом уже крякают полицейские сирены, а громкоговоритель предвещает безжалостный штурм.
Дело в том, что «конец света» в нелинейную эпоху штука не дискретная — т.е. не в смысле «бах» и случился, а нечто вроде того, как происходит, например, процесс схода лавины. Сперва медленно, но верно формируется тот самый «ползучий» слой основания реальности, который далее и задаёт движение всем прочим его надстройкам, при соответствующей правильной подаче хаотического импульса — едва заметного щелчка, инициирующего всепоглощающую необратимость последующей стремительной катастрофы. По всей видимости, «евразийские старцы» жестоко просчитались с условными сроками её наступления и развёртывания, мощно подставив как своё руководство, так и целую армию тупых исполнителей его приказов. Что тут скажешь, ведь global risk management — это, мягко говоря, совершенно не их конёк.
Незамысловатая кремлевская методика управления реальностью даже с помощью «дальнего перехвата» не вышла за горизонт событий, как предполагалось изначально, а всего лишь, упершись в него рогами, неизбежно укусила себя за хвост. Этим самоуверенным животным банально не хватило знаний, при полном отсутствии способностей к субъектному целеполаганию. Отсюда все эти старые мемы и приёмчики, взятые из пыльных, местами дореволюционных методичек. Отсюда все эти апелляции к прошлому, копание в мемуарах, битвы за «наследие давно минувших дней», актуальное не более, чем «секретные» чертежи некогда неприступной крепости, брать которую всё равно никто и никогда не собирался. Ибо проще сделать её музеем с помощью технического прогресса.
Американский доллар не исчезнет, Йеллоустоун не рванёт, да и неразрешённая до сих пор неопределённость социальных систем, теперь уже практически слитых в единый глобализованный организм, всё же найдёт новое качество в виде экспериментальных, переходных, уже формирующихся, вопреки заскорузлым традиционалистским представлениям, сообществ. Можно сказать, что сегодняшний мир и есть предтеча ОСК — общества сетевого конструктивизма, основанного на субъектной идентичности, где все прочие её формы будут полностью утилизированы во благо формирования того самого «беспощадного будущего», в котором всех нас уже не будет. Не будет нас прежних, как налганных явью социально-обусловленных объектов мнимной фрейдистско-физиологической лжизни, но есть мы настоящие, обладающие максимальной степенью осознания субъектной суперпозиции. А это — уже совсем иная история.
