Леонид Волков: «Мы — европейцы»
«Сейчас, ребят, сейчас», — Леонид Волков извиняется, не отрываясь от мобильного телефона. Терпеливо ждем, понимая, что руководитель избирательного штаба Навального живет сейчас в режиме нон-стоп. Наконец, все проблемы решены или отложены: «У меня есть час». За это время пытаемся выяснить интересующие нас вопросы: команда Навального — кто эти люди и каковы их взгляды? Как строится избирательная кампания? И что представляет собой непосредственно Леонид Волков? О Навальном сказано и написано много, но вот его ближайшие соратники и помощники — вещь мало изученная. А ведь не исключено, что именно генерации «навальнистов» суждено изменить Россию.
Республика Уральская, Республика Московская
— Леонид, Навальный при всей своей открытости, актуальности — человек с размытой идеологией, где много популизма. Насколько органично ты ощущаешь себя рядом с ним? Ведь у тебя, насколько известно, есть своя сложившаяся система политических и общественных взглядов. Легко ли вы уживаетесь с Навальным?
— Вы верно заметили, что Алексей — человек открытый, современный. Он действительно, что называется, «политик западного типа» — аналогов в России еще, пожалуй, не было. Это подкупает. Он не давит, не «грузит» — неудивительно, что рядом с ним находится место людям разных взглядов. Сегодня «Проект Навальный» — однозначно полифоничный, и в этом его сила. Я не могу сказать, что мы с ним стопроцентно совпадаем по воззрениям — есть некоторые стилистические моменты, которые обусловлены в том числе региональной спецификой. Я — выходец из Екатеринбурга, регионалист, и прекрасно вижу как работает пресловутая «вертикаль» — для меня важна коренная перестройка существующего статус-кво. Алексей по понятным причинам сосредоточен на проблемах Москвы, его приоритеты завязаны на столицу. Что касается общеполитических вопросов, то здесь взаимопонимание полное. Допустим, необходимость люстрации, борьбы с коррупцией и проч. — вполне внятная основа, вокруг которой формируется тот же Народный альянс.
— Как бы ты сформулировал свое политическое кредо?
— Очень просто — я хочу жить в европейской стране с европейским же уровнем жизни и европейским сознанием. Я не вижу существенных культурных и ментальных различий у русских со Старым Светом, тогда как с теми же американцами (не говоря уже об азиатах) они существенны. Не надо ничего придумывать, морочить людям голову «особым путем» — все предельно ясно, мы — европейцы и давайте, наконец, повернемся лицом к Европе.
— Ты понимаешь, что возможная победа Навального — это фактически предвестник гибели вертикали как управленческой системы? По сути, открываются новые горизонты для преобразования страны в полноценную федерацию.
— Конечно. Навальному нравится фраза, которую я сказал в одном из первых интервью в качестве начальника штаба: «В случае нашей победы в Москве власть Путина в остальной России превратится в тыкву». Мы сейчас держим в руках кощеево яйцо и бьем по нему кувалдой. Безусловно, вместе с режимом Путина уйдет в прошлое и нынешняя Российская «Федерация», которая вовсе не является федерацией: хаотичное, неповоротливое образование, с сиюминутной конституцией, заточенной под конкретного человека и фактически бесправными регионами. Нам нужна настоящая, сильная федерация вместо этого.
— Даешь Уральскую республику!
— Замечательная идея, на самом деле, особенно если, к примеру, взглянуть на республиканские успехи сегодняшнего Татарстана.
— Кстати, откуда в Екатеринбурге так много вольнодумцев? Случайность или закономерность?
— Екатеринбург всегда был либеральным городом. Сыграло роль и наследие Ельцина-Росселя-Чернецкого. У нас никогда не прекращалась активная политическая жизнь. Еще в начале нулевых годов, и в это трудно сейчас поверить, ЕР на местных выборах могла занимать 5-е место, а первые четыре — региональные партии. «Преображение Урала», «Наш дом — наш город», «Горнозаводской Урал» — вполне осязаемые и полноценные движения с активистами, медиаресурсами, серьезными сторонниками и бюджетами.
— Ну, уж если вспомнили об Уральской республике, нелишним будет задуматься и о республике Московской.
— Конечно, Москва и область при всех своих возможностях вправе рассчитывать на статус субъекта в новом федеративном договоре. Не хотелось бы сейчас забегать вперед, но в нынешнем своем виде столица представляет совершенно нездоровое образование. Отяжелённая федеральным бременем, излишне централизованная, де-факто унитарная — этакая Россия в миниатюре. Для меня дикость, например, что 146 московских муниципалитетов управляют всего 1% консолидированного городского бюджета. В качестве альтернативы можно привести Токио, где город фактически объединен с агломерацией и составляет в административном смысле единое целое. При этом реальными единицами управления являются муниципалитеты. Или Парижский регион (Иль де Франс) во Франции, где схожий с токийским принцип управления, и где на окраинах базируется множество крупнейших корпораций, инновационных компаний. Вот ориентиры, на которые стоит равняться Московскому региону.
Алексей и его команда
— Привлекательный момент в кампании Навального — обилие свежих лиц и избирательных приемов. Ведь он мог прибегнуть к услугам модных политтехнологов, пойти испытанным в России путем кулуарных переговоров с подключением политических тяжеловесов. Но, в целом, мы наблюдаем другую картину, когда разворачивается весьма динамичный экшн, где находится место и классическим формам пропаганды, и новым технологиям, а главное — новым людям.
— Я скажу — мы гордимся тем фактом, что нам удалось обойтись без услуг «бегемотов» от политического пиара. Сейчас в штабе супер-драйвовая атмосфера, мы буквально питаемся адреналином — я думаю, многие в нашей стране забыли это ощущение профессиональной эйфории. К нам приходят тысячи неофитов, в основном это современные люди, кстати, не обязательно молодежь. Они выросли на новых медиа, весьма мобильны и готовы к нестандартным решениям. Средний возраст руководителей направлений в штабе — 25 лет, но есть и более старшее поколение. Эти люди очень разные, что касается жизненного опыта и профессионального бэкграунда, но что всех объединяет — в повседневной жизни большинство из них находится на более высоких профессиональных и финансовых позициях, чем они занимают в штабе. Это, прежде всего, специалисты в своих областях, достигшие определенных высот. Социально, конечно, большинство из наших активистов ближе к среднему классу — это дизайнеры, копирайтеры, программисты, бизнесмены. Тот самый креативный класс, ага.
— Сегодня большинство наемников в предвыборных кампаниях, как правило, трудятся за деньги. У вас, видимо, диаметрально противоположная картина — народ пашет за идею...
— Более того, народ еще и деньги несет! А если серьезно — таких, кто помогает искренне и на энтузиазме, конечно, большинство. Другой вопрос, что избирательная кампания — это не клуб по интересам, здесь, честно говоря, не место для дискуссий. У нас жесткая структура, с определенными правилами, дисциплиной и распорядком дня. Кто не справляется с ритмом и задачами — уходит. Очень многое поставлено на карту и церемониться, увы, нет времени — особенно с провокаторами, которые, безусловно, тоже есть. Чтобы был понятен наш темп — за эти два месяца мы проживаем нормальную корпоративную жизнь пятилетки, а то и десятилетия. Взять, например, бурно растущую айти-компанию, которая за пять лет с офиса в 10 человек вырастает до 300 со всеми текущими событиями внутри коллектива. Так вот у нас идентичная ситуация, только за куда более короткий срок.
— А ты можешь представить, что в качестве сотрудников у вас в штабе могут появиться хоругвеносцы, например?
— Это вряд ли, хотя идеологический диапазон людей, нам помогающих, широк. Однако, подчеркну, подавляющее большинство наших помощников — это нормальные, здравомыслящие люди, без перехлестов.
Новая искренность
— На примере кампании Навального мы, по сути, наблюдаем уникальный для России пример новаторских методов ведения предвыборной борьбы. Это мощнейший симбиоз мобильных технологий и политической «классики» в виде встреч с избирателями, подготовки агитационных материалов и пр. За счет такого синтеза удается охватить разные слои населения. Предполагали вы подобную тактику и насколько уверены в ее успехе?
— Начну немного издалека. У меня есть одна смешная математическая метафора, которой я сам себя часто подбадриваю. Есть такая очень простая теорема, которую изучают в самом начале курса математического анализа — теорема Больцано-Коши. Она заключается в том, что если непрерывная функция где-то меньше нуля, а где-то больше нуля, то, неизбежно, в какой-то точке она обращается в ноль.
— Эээ...
— Сейчас поясню. 10 лет назад интернет на выборах никому не был нужен. Сейчас же очевидно, что через десять лет 90% рекламных, предвыборных, медийных бюджетов и заинтересованной в них аудитории будет сосредоточено в интернете. Это в масштабе России, а в масштабе Москвы возможно уже так происходит. Эту определенную переломную точку важно прочувствовать, но проверить ее эффективность можно только опытным путем. Важность интернета как инструмента предвыборной борьбы для меня бесспорна. Тем более в нашем случае, когда известность Навального формировалась в ЖЖ, затем через другие социальные сети. Интернет — наше главное оружие.
— Но Интернет не заменит «пожатие рук», т.е. живого общения с избирателями, особенно с той частью, которая Интернетом мало пользуется. Таких пока тоже немало.
— Безусловно. И потому зубодробительный эффект способна оказать смешанная тактика. Куб Навального плюс активность в социальных сетях (оффлайн плюс онлайн) — две части единого целого. Другой вопрос, что оффлайновая составляющая менее мобильна, зависит от спонсоров, человеческого фактора, естественных ограничений реального мира — это куда более трудоемкий процесс.
— Поражает личная активность Навального. Подобная интенсивность на встречах с избирателями обычно наблюдается на выборах более низкого уровня.
— Признаюсь, изначально мы со скепсисом на это смотрели. И наши оппоненты смотрели тоже со скепсисом. Тут еще и финансовый аспект важен — одна такая встреча с избирателями «во дворах» обходится в 150-200 тыс. руб. Тяжело и дорого. Но, повторюсь, онлайн плюс оффлайн приносит ощутимые результаты. Людям нравится, когда с ними общаются вживую. На первые встречи приходило 150-200 человек, сейчас уже 500-600 и три раза в день. Несколько лет назад на митинги оппозиции меньше народу приходило. Беспрецедентный успех, я считаю.
— Вы заметили разницу в онлайн и оффлайн аудиториях? Как различаются эти два сегмента избирателей?
— Мы строим нашу кампанию на идеологии так называемой «новой искренности». Мы не врём, поскольку твердо убеждены в том, что делаем, а правду, как известно, говорить легко и приятно. Поэтому наш месседж для всех групп избирателей един, корректируем мы только стилистический аспект с поправкой на специфику избирателя. Но вопросы, которые задают бабушки во дворах, политологи на радио и комментаторы в Интернете практически не различаются.
— Вы мониторите ситуацию с текущим рейтингом?
— Разумеется, мы даже организовали собсственную социологическую службу. С начала кампании мы стабильно растем по 2% в неделю, что можно считать отличным результатом. Узнаваемость кандидата — минимум 85%. Видели наши агитационные материалы, общались с нашими агитаторами — более 50% избирателей. Около 25% готовы проголосовать. Мультипликативный эффект от встреч с избирателями — плюс 5% к рейтингу. С запуском новых агитационных проектов мы рассчитываем увеличить прибавку рейтинга в последнюю неделю до 10%.
— Сколько ты сейчас спишь в сутки?
— Ну, часа три-четыре удается выкроить.
