Реанимация
Красный флаг с серпом и молотом. Его огромное горизонтальное полотнище возглавляло шествие «Бессмертного полка». Это было утром 9-го мая. А вечером того же дня мы увидели огромный флаг Советского Союза во весь задник огромной сцены — таков был апофеоз праздничного концерта на Красной площади 9-го мая.
Ради этого и весь праздник. Ради того, чтобы вновь триумфально поднять над миром (да, пусть и в такой форме) государственный флаг СССР. Это реванш и ответ.
Реванш за спуск советского флага в декабре 1991-го. Ответ Украине, недавно запретившей тоталитарную символику, как совковую, так и нацистскую.
Некоторые пропутинские эксперты, будучи под впечатлением празднования 70-летия победы, заявили, что 9-ое мая становится основой формирования новой общероссийской идентичности. Но я лично ничего нового не увидел.
У Путина нет задачи создавать новое. Он хочет вернуть старое. Советское. 9-ое мая — его инструмент возвращения старого. Инструмент восстановления СОВЕТСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ, давшей трещины в 90-е. Ибо борьба за идентичность, за смыслы — вот главная борьба на постсоветском пространстве на протяжении последних двух десятилетий.
Что прежде всего делала Прибалтика, стремясь уйти из Союза? Она рвала с советской идентичностью (никогда, впрочем, в Прибалтике и не укоренённой), она порывала с навязанными советскими смыслами. Она создавала свою — национальную и европейскую — идентичность и свои — национальные и европейские — смыслы.
То же самое мы видим и в нынешней Украине. Украина Майдана взламывает корку прежних смыслов, она предлагает новую конфигурацию Второй мировой войны, выдвигая в качестве третьей силы (антисталинской и антигитлеровской) украинское национально-освободительное движение. На постсоветском пространстве происходят тектонические сдвиги смыслов, ломающие давнюю имперскую матрицу.
Путин прекрасно понимает, что 9-ое мая — это эффективный инструмент сохранения имперского смыслового влияния Кремля на постсоветском пространстве. «День Победы» — это советский смысловой колпак, как бы накрывающий территорию бывшего Советского Союза даже после распада империи. Но колпак этот — уже с огромными пробоинами: он не накрывает, повторяю, Прибалтику, не накрывает Украину и даже Грузию. Чётко накрывает он только РФ, с оговорками — Беларусь, в некоторой степени — Среднюю Азию ну и, конечно, пресветлую Лугандонию. 9-ое мая — это судорожная попытка сохранения идейно-политического влияния Москвы на бывшие колонии советской империи, попытка сохранения образа СССР на ментальном уровне. Главное, что придаёт этой попытке жизненность — инертный менталитет русского большинства. Именно русское большинство, в большей степени, в отличие от других народов бывшего СССР, сохранившее советские «ценности», стало электоральной базой путинского поворота в прошлое (почему это так — тема отдельного разговора, скажу лишь, что русская идентичность, которую мы знаем, исторически была сконструирована как имперская).
Результат этого поворота — Путин восстанавливает, уже фактически восстановил советскую идентичность в границах Российской Федерации. Но дальше этого формата дело без войны не пойдёт. Путин напорется, прежде всего, на постколониальные, прозападные идентичности Украины и Прибалтики. Даже с Беларусью не всё однозначно: вспомним её всплеск сочувствия к Майдану в декабре 2013-го. Средняя Азия готова демонстрировать свою лояльность к советскому прошлому (ещё бы: как показывает динамика рождаемости начала 80-х, СССР уверенно превращался в мусульманскую страну), но за это Кремлю придётся платить всевозможными уступками и послаблениями в духе «евразийской интеграции». Самая же большая опасность возрождения советской идентичности в том, что она, отторгая Россию от Запада, фатально разворачивает Москву в сторону коммунистического Китая, однозначно ставя её в положение сателлита Пекина.
Объективно советская идентичность распалась, сохранившись и возрождаясь только в России. Что происходило в своё время в Таллинне вокруг «бронзового солдата»? Война идентичностей. Что происходит сейчас в Донбассе? То же самое. Лугандония не хочет принимать новые ценности, а Путин ей в этом активно помогает. Без вмешательства Москвы события в Донбассе, скорее всего, не приняли бы столь драматического характера. Путин намеренно спровоцировал вооружённый конфликт идентичностей, чтобы удержать Украину в зоне влияния советских смыслов — отсюда столь болезненная реакция Москвы на снос в Украине памятников Ленину. Путин опасался, что процесс эрозии советской идентичности перекинется в Россию, и сознательно пошёл на обострение. Он ввёл в русское массовое сознание мощнейшее сильнодействующее в виде Крыма и Новороссии. В результате быстро возник ментальный монстр, состоящий из «георгиевских» лент, советских стереотипов и изрядной доли имперского т.н. «русского национализма» — т.е. новая версия старой идентичности, сложившейся в сталинскую и брежневскую эпохи.
Нашенскому большинству, остро переживавшему в 90-е кризис идентичности, в этой духовно-ментальной нише, предоставленной ему великим Путиным, вполне комфортно. Тем более, что Путин дал массовому сознанию возможность сочетать Первомай, День победы, Гагарина, империю, вождизм, стадность, антиамериканизм с верой в загробное бессмертие, отчего реанимированная совковая идентичность стала только гротескней, уродливее и пошлее.
Советский флаг, пропитанный кровью миллионов, вернулся в нашу жизнь. Из него снова делают предмет гордости и чуть ли не второй, параллельный государственный символ. Исторический круг в очередной раз замкнулся.
