Смех как маска ужаса
Жанр массовой сатиры и юмора, при всей его, казалось бы, привлекательности и на первый взгляд, общественной полезности, видится мне весьма эффективным инструментом подлейшего вуалирования настоящих трагедий, способом размытия фокуса общественного мнения, артистически манипулятивной техникой по "сглаживанию углов и шероховатостей" в период сложных социальных и политических преобразований и изменений. Кроме того, смех позволяет тайно, по-воровски, "войти без стука" в бессознательное как отдельного человека, так и значительной части социума - с целью подключения его обездвиженного "внутреннего тела" к советской матрице, через использование специфических словечек и оборотов, "понятных только нашим людям", а также прочих милых, сентиментальных отсылок ко всей этой тошнотворной "советской экзистенции", которая была и к сожалению, до сих пор остаётся фабрикой по выпуску потенциальных жертв, объектов для манипуляции.
Общеизвестно, что многие артисты "смехового" жанра в жизни слывут угрюмыми, замкнутыми, циничными людьми - не от того ли, что всё же понимают, чем они занимаются на самом деле? На чью воду они льют мельницу? Однако, на всегда и неизбежно свершающемся "суде поколений", смягчающим обстоятельством это назвать будет сложно, если вообще возможно.
"Шутка, повторенная дважды, становится пошлостью"
Действительно, в первом приближении - сатира и юмор несут вполне себе благородную миссию, но когда они становятся пошлыми - т.е. широкоформатными и многократно тиражируемыми, возникает вопрос - с какой целью происходит их допущение в широкий эфир даже тогда, когда любое другое слово, например серьёзное и политическое, неистово "не пущается" и более того - преследуется?
Готовы ли мы сами шутить над нашими относительно мелкими, локальными несчастьями, как-то - над внезапной гибелью родственников в авто- или авиакатастрофе? Неизлечимой болезнью друга или самоубийством коллеги? Почему тогда мы допускаем смех над трагедиями целых эпох - в частности советский "жизненный" юмор товарищей Жванецкого, Хазанова, Петросяна, Задорнова и прочих, словно вышедший из закрытых концертов для партийных боссов? Я уже не говорю о политически ангажированных, патриотических шутках целого цеха новых скоморохов.
В чём же секрет большой народной привлекательности вышеупомянутых культурных служек, со всем их прокисшим репертуаром и нелепейшей манерой исполнения - будто взъерошенных, вытащенных на "свет божий" облезлых говорящих человекообразных попугаев да кривляющихся юродивых?
Предполагаю, что ответом на данный вопрос будет сама природа смеха - как маски леденящего ужаса, состоящая в том, чтобы компенсировать шоковое состояние от осознания реальных причин, масштабов и последствий происходящего. Действительно, ведь всегда легче рассмеяться, чем принять всерьёз бессмысленность и безысходность абсурдного бытия, концентратом которого до сих пор является значительная часть постсоветского пространства, тем более глядя на какое-либо из его явлений со стороны, и уже тем паче, делая это глазами бессменных артистов-перевёртышей, смешивших публику как при "царе горохе", так и самозабвенно продолжающих это делать при нынешних сумасшедших тиранах.
И наверное потому так особенно органично строчка из КВН-овской песенки Шаинского "Пусть не решить нам всех проблем не решить всех проблем, но станет радостнее всем, веселей, станет всем." перекликается с фразой Сталина, произнесённой им в начале пятилетки массовых репрессий 1935 г. - «Жить стало лучше, жить стало веселее!» Не потому ли город Ростов, обладатель самого большого в Европе кладбища, а заодно и экспертно-логистического центра для мертвецов с биркой "Груз-200", готовится стать новой "столицей юмора"?
