Ложь «маршала победы»

Идёт очередной «юбилейный», теперь уже 75-летний цикл событий германо-советской войны 1941-1945 гг. Государственное славословие будет упоминать о них только в связи с датой какой-нибудь реальной или мнимой победы советских войск. Мы вспомним в другой связи, однако отнюдь не для того, чтобы отметить победы германских войск, каковые (победы) летом 1941 года следовали одна за другой. Ровно 75 лет назад произошло событие, обстоятельства которого стали официальным мифом, не подлежащим сомнению в статусных научных исследованиях. Речь идёт о снятии Г.К. Жукова с поста начальника советского Генерального штаба, последовавшем 30 июля 1941 года.

Версия Жукова

Официальный миф базируется на изложении данного события в «Воспоминаниях и размышлениях» самого Жукова. Во всех изданиях мемуаров маршала, в том числе последних, наиболее близких к первоначальному авторскому тексту, оно изложено одинаково.

В ночь с 29 на 30 июля 1941 года Жуков на очередном оперативном совещании у Сталина якобы предложил оставить Киев и организовать оборону на восточном берегу Днепра:

«…— На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы армий “Юг”.

Наиболее слабым и опасным участком обороны наших войск является Центральный фронт. Наши 13-я и 21-я армии, прикрывающие направления на Унечу – Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго-Западного фронта, удерживающим район Киева. […]

Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий. Они будут нашим кулаком и действовать по обстановке.

— А как же Киев? – в упор смотря на меня, спросил И.В. Сталин. […]

— Киев придётся оставить, – твёрдо сказал я».

Дальше, по воспоминаниям Жукова, он начал излагать соображения о контрударе по немецкой группе армий «Центр» под Ельней, но был прерван Сталиным, возмутившимся предложением оставить Киев и назвавшим план контрудара чепухой. Тогда Жуков якобы вспылил в свою очередь и заявил, что если он говорит чепуху, то его следует освободить от обязанностей Начгенштаба. Немного успокоившийся Сталин предложил Жукову выйти и подождать немного, затем позвал и объявил своё решение («мы посоветовались…»): освободить Жукова от обязанностей начальника Генштаба и назначить командующим Резервным фронтом, непосредственно готовящим и проводящим предложенный конртудар под Ельней.

Эта версия без тени сомнения тиражируется почти во всех книгах о ВОВ, во всех учебниках, а также была экранизирована в «документально-публицистическом» советском фильме «Стратегия победы», снятом к 40-летнему юбилею в 1985 году.

Жуков не предвидел катастрофу под Киевом

То, что версия Жукова расходится с документальными фактами, было очевидно сразу после опубликования первого издания его мемуаров (в 1969 году). Дело в том, что ещё в 1961 году вышел в свет 2-й том 6-томной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», посвящённый периоду войны от 22 июня 1941 до 18 ноября 1942 гг. Том был снабжён подробными (и в своей основе правдивыми) картами военных действий, рисующими принципиально иную стратегическую картину на 30 июля 1941 года, чем ту, которую изобразил Жуков в своих воспоминаниях.

Прежде всего, войска 1-й танковой группы, входившей в немецкую группу армий «Юг», вышли в большую излучину Днепра только в конце августа 1941 года. Месяцем раньше они находились оттуда более чем в 250 км, под Звенигородкой (это ещё нагляднее демонстрирует карта к статье «Уманская оборонительная операция» в 8-м томе «Советской Военной Энциклопедии» 1980 г.), завершая, совместно с 17-й армией, окружение 6-й и 12-й советских армий Южного фронта под Уманью. Крайне сомнительно, чтобы Жуков мог спутать Днепропетровск со Звенигородкой. В крайнем случае, мог свериться с уже опубликованными картами. Но нет, в мемуарах он отнёс ту оперативную обстановку, которая сложилась на южном крыле только в конце августа, к концу июля. Очевидно для того, чтобы обосновать свою версию об отстранении с поста начальника Генштаба из-за предложения об оставлении Киева.

Напомню, что в сентябре 1941 года под Киевом были окружены шесть армий советского Юго-Западного фронта. Только в плен к немцам попало более 700 тысяч человек, не считая потерь убитыми. Эта катастрофа, произошедшая потому, что Сталин до последнего момента противился всем предложениям об отводе советских войск из ставшего угрожающим выступа, болезненно запечатлелась в сознании всего советского населения, как её ни пытались замолчать. Жукову было важно показать, что он предвидел возможность этой катастрофы и заблаговременно указал Сталину на эту опасность, и это-де стало причиной его изгнания с должности Начгенштаба.

Но можно ли было действительно в конце июля 1941 года предвидеть, что немцы будут окружать Юго-Западный фронт восточнее Киева? Анализ оперативной обстановки, который каждый может проделать по опубликованным картам, отвергает такую возможность. Юго-Западный фронт не образовывал в тот период никакого выступа. Опасность стала приобретать зримые очертания только к концу августа, обстановку которого Жуков и взял для иллюстрации своего разговора со Сталиным в ночь на 30 июля.

Кроме того, «предложение» Жукова отвести войска Юго-Западного фронта из Киевского укрепрайона на восточный берег Днепра, будучи осуществлено, никак бы не предотвратило последующую катастрофу. Клещи немецких войск сомкнулись в тылу Юго-Западного фронта на 200 км восточнее Киева. Оставление Киевского укрепрайона могло иметь смысл только в сочетании с общим сокращением линии фронта, то есть с отводом советских войск на восток от Среднего Днепра. Так что «предложение» Жукова оставить Киев, но отойти не дальше противоположного берега Днепра, придуманное им задним числом в мемуарах, страдаёт полным стратегическим идиотизмом.

Умолчание Жукова о катастрофе под Уманью

Самое главное, что вызывает полное недоверие к версии Жукова, даже не вышеизложенное. В конце концов, можно предположить, что он спутал даты. Ведь описывает же он, будто ещё 27 февраля 1917 года в тыловой части, где он служил прапорщиком, некие лица уже объявили о свержении царя, создании Временного правительства и провели выборы в солдатский комитет. Общеизвестно, что о перевороте в Петрограде и отречении Николая II, последовавшем 2 марта, ещё несколько дней не знали во многих губернских центрах России. Ну ладно, Жуков писал, будучи в преклонном возрасте. К хронологическому маразму мог добавиться и географический.

Но вот о главных событиях на фронте, совершавшихся в последних числах июля 1941 года, он, похоже, умолчал совершенно сознательно. Правда, в другом месте мемуаров он мельком обронил, что 6-я и 12-я армии были окружены немцами, но совсем не в связи со своим разговором 29 июля. А ведь эти события происходили именно тогда! И совершенно очевидно, что именно тяжёлое положение этих армий должно было стать главной темой обсуждения в Ставке в тот вечер, когда Сталин решил лишить Жукова поста начальника Генерального штаба!

Согласно плану «Барбаросса», части 1-й танковой группы должны были стремительным продвижением к юго-востоку от Киева отрезать пути отхода за Днепр советских войск из Западной Украины. Из-за патологического стремления советских военачальников и лично Сталина удерживать любые позиции до последнего солдата, немцам удалось частично выполнить этот план. 6-я и 12-я армии действительно были окружены к 1 августа под Уманью и в течение недели уничтожены. Только в плен к немцам попало свыше 100 тысяч красноармейцев, включая обоих командующих армиями, а в предыдущих боях погибло свыше 200 тысяч.

В последних числах июля было уже очевидно, что над этими армиями нависла серьёзная угроза. Поэтому их положение не могло не обсуждаться в тот вечер в советской Ставке ВГК. Почему Жуков умолчал об этом? Вероятно потому, что ему было это неприятно. Ведь как начальник Генштаба он нёс особую личную ответственность за оценку обстановки и за стратегические задачи, поставленные этим армиям. Весьма вероятно также, что Сталин именно это и поставил ему в вину. И у нас есть серьёзные основания полагать, что главным мотивом снятия Жукова с должности начальника Генерального штаба стало поражение 6-й и 12-й армий, которым в течение нескольких дней перед этим, вместо ухода на юг от удара немецких танковых сил, ставилась задача пробиваться на восток, то есть навстречу наступавшим немцам!

Всё это сказано отнюдь не к тому, что «мудрый» Сталин отстранил не способного к штабной работе, а то и вовсе «саботажника» Жукова, как сейчас трактуют это событие многие сталинисты, «объясняющие» катастрофы РККА летом и осенью 1941 года «изменами» военачальников. Просто наряду со Сталиным, историческую ответственность за эти катастрофы действительно должны разделять те, кто напрямую отвечал за состояние советских вооружённых сил и стратегическое планирование, то есть, в первую очередь, нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г.К. Жуков.

«Изменники Родины» как козлы отпущения за ошибки руководства

О том, что катастрофа 6-й и 12-й армий сильно подействовала на Сталина, свидетельствует его приказ №270 от 16 августа 1941 года, согласно которому вводились репрессии против военнослужащих, сдавшихся в плен, и членов их семей. В преамбуле приказа командующий 12-й армией генерал-майор П.Г. Понеделин вместе с корпусным командиром генерал-майором Н.К. Кирилловым были названы изменниками Родины (командующий 6-й армией И.Н. Музыченко избежал такой участи, наверное, потому, что попал в плен раненым; как и позднее под Вязьмой командующий 19-й армией М.Ф. Лукин, которому позже не вменили в вину даже его контакты в плену с А.А. Власовым).

Непосредственным поводом для гнева Сталина, как считают, послужило то, что Понеделин на допросе у немцев рассказал им о положении его войск во время роковой битвы под Уманью. Эти сведения к тому времени уже имели чисто историческое значение, но гитлеровская пропаганда использовала этот момент для того, чтобы показать, что пленные советские генералы сотрудничают с вермахтом, а Сталин охотно поверил этой пропаганде на все 100%. Понеделин и Кириллов были заочно осуждены и приговорены к расстрелу. После войны их судили, после пятилетних издевательств в тюрьме, повторно, и в 1950 году приговорили к расстрелу с исполнением приговора немедленно.

Первое крупное поражение Жукова

Показательно, что ещё одним изменником Родины в приказе №270 был назван командующий 28-й армией генерал-лейтенант В.Я. Качалов, который к тому времени, как позже выяснилось, погиб в бою в окружении (а не сдался в плен). Как это могло произойти?

Если посмотреть на карту Смоленского сражения всё в той же «Истории Великой Отечественной…», то мы увидим выдвижение этой 28-й армии в первых числах августа в район Рославля, где она была окружена немцами. После этого номер 28 не встречается у советских армий до весны 1942 года. Согласно данным К. Типпельскирха, в боях под Рославлем было взято в плен 38 тысяч советских военнослужащих. По словам Х. Гудериана, «к 8 августа уже можно было подвести некоторые итоги боёв за Рославль. Нашими войсками было захвачено большое количество пленных, танков и орудий. Эти итоги оказались чрезвычайно радостными и значительными».

В какое стратегическое объединение входила 28-я армия? В Резервный фронт, командующим которого за два дня до её окружения был назначен Г.К. Жуков. Понятно, что в своих мемуарах он не упоминает о катастрофе 28-й армии.

Хотя личная вина Жукова в этом поражении, быть может, не так уж и велика. Очевидно, что армия была двинута в роковое наступление ещё до его прибытия на КП Резервного фронта. И это заставляет по иному взглянуть на версию контрудара под Ельней, инициативу которого Жуков приписывает исключительно себе.

Гудериан упоминает, что сильные атаки советских войск под Ельней начались ещё с 23 июля, то есть за неделю до «предложения» Жукова и его назначения непосредственно ответственным за это контрнаступление. Опубликованные к настоящему времени приказы Ставки ВГК не оставляют сомнения в том, что с конца июля 1941 года советские войска пытались перехватить у немцев наступательную инициативу на центральном направлении. Причём удар под Ельней был только частью более обширного стратегического плана, согласно которому советским войскам предстояло разгромить группу армий «Центр» и снова занять Смоленск. Задачи такого рода непрерывно ставились войскам Западного и Резервного фронтов вплоть до середины сентября 1941 года.

Вполне возможно, что Жуков ещё на посту начальника генерального штаба был причастен к выработке этого плана. Тогда понятно, почему он не упоминает о нём в своих «Воспоминаниях и размышлениях», а ограничивает наступательные задачи одной только Ельней. Потому что именно там действия советских войск увенчались тактическом успехом, который заметен на карте.

В стратегическом же масштабе наступательные действия советских войск в Смоленском сражении, увенчавшиеся вступлением 8 сентября в Ельню, накануне оставленную противником, являются крупной неудачей советских войск, понесших несопоставимо бóльшие потери по сравнению с противником и серьёзно ослабленных тем самым перед началом здесь немецкого наступления на Москву в октябре.

***

Итак, что мы имеем в итоге?

1. Непосредственной угрозы окружения советских войск под Киевом к 30 июля 1941 года ещё не существовало и не предвиделось.

2. В этот момент непосредственное окружение грозило 6-й и 12-й армиям на правом берегу Днепра, что и произошло два дня спустя.

3. Жуков неверно описывает в своих мемуарах стратегическую обстановку на 30 июля 1941 года, выдавая за неё ту, что сложилась на юго-западном направлении месяц спустя.

4. Жуков ни единым словом не упоминает об опасности для 6-й и 12-й армий как одной из тем совещания в Ставке со Сталиным в ночь на 30 июля, хотя эта тема не могла не быть одной из основных.

5. «Предложение» Жукова об отводе советских войск из Киева на левый берег Днепра не ликвидировало бы для них угрозу окружения, осуществившуюся в середине сентября 1941 года.

6. Наступательные действия советских войск под Ельней начались минимум за неделю до того, как Жуков, если верить его мемуарам, предложил их провести.

7. Жуков ни единым словом не упоминает о более широких наступательных планах советского командования в Смоленском сражении, о которых теперь известны документы.

8. Жуков ни единым словом не упоминает о тяжёлом поражении, постигшем войска его фронта в первые дни после его назначения командующим этого фронта, равно как и о трагической судьбе их военачальника, заочно оболганного (интересно, кем?) как изменник Родины.

На снимке: генералы Кириллов и Понеделин после сдачи в плен