Сучий образ
Когда я сидел в Бутырской тюрьме, незадолго перед моим освобождением к нам в камеру заехал представитель «националистического подполья». Ничего по-настоящему террористического, никаких бомб, взрывов, огнестрельного оружия и прочего тяжеляка у этого парня в уголовном деле не было. Они с подельниками запинали до смерти дворника-азиата, еще нескольких дворников запинали не до смети, но сильно. Действовали ребятки «организованной сплоченной группой» на протяжении достаточно длительного времени. Впрочем, по мнению следствия, они имели планы постепенно обзавестись более серьезным инвентарем для ведения «дальнейшей работы» и переключиться на «русофобов». Но однажды утром в квартиры к соратникам вломились оперативники. Теперь мой сокамерник имел 12 лет срока, ждал пересмотра приговора в кассационной инстанции.
Самое интересное в этом человеке было то, что имея за плечами кровавую биографию, он был абсолютным лоялистом по отношению к существующей государственной власти и лично Владимиру Путину. Преступную эпопею, приведшую его в тюрьму, сокамерник воспринимал не как реализацию сценариев некоей «нацистской революции» в духе культового среди гитлеристов «Дневника Тернера», а просто как «общественно-полезную работу». Прямо так и говорил мне: «Мы занимались общественно-полезной деятельностью, это наша миссия — делать грязную работу, которую само государство пока делать не может себе позволить».
Сидит в камере чувак весь в правых татухах (кельтские кресты, руны), готовится к этапу, пакует чай и конфеты в баулы, и при этом ярый лоялист. Революции не хочет: «Это вы, оппозиционеры, все стремитесь разрушить, у нас другая повестка». Свою судьбу оценивает философски: «Ну да, не повезло, но не жалею ни о чем, кто-то же должен санацию осуществлять, вот мы и осуществляли». Да, власти дали по шапке, упрятали за решетку, но это просто «правила игры такие, мы сами виноваты, аккуратнее надо было работать». Как раз тогда, в августе 2008 года, шла война в Осетии, мой сокамерник яро болел за российскую армию, Путина называл «красавчиком» почти с кавказскими интонациями.
Что-то мне подсказывает, что если этот паренек попал на красную зону, он там неплохо устроился.
И вот когда я ознакомился с интервью и письмами Евгении Хасис, то не сильно удивился.
Удивляться позиции Хасис относительно происходящего в ИК-14 могут те, для кого небезызвестный прокремлевский националистический движ «Русский образ» стал «Сучьим образом» лишь после нашумевших показаний Ильи Горячева. Но мы-то знаем: «Русский образ» и все аффилированные с ним «боевые группы» изначально, с момента возникновения являлись «Сучьими», тоже хотели делать за государство «грязную работу». Более того, эта публика всячески стремилась договориться с государством, с кремлевской администрацией, выбить себе режим наибольшего благоприятствования. Теперь та же самая тактика реализуется с администрацией отдельно взятой мордовской колонии — опять же, на определенном властью пространстве и по определенным ею правилам.
В данный момент правила, определенные властью (Федеральной службой исполнения наказаний), для Евгении Хасис, диктуют ей необходимость врать, вводить общественность в заблуждение, пытаться дезавуировать то, о чем говорит Надежда Толоконникова.
Хасис утверждает, что Толоконникова, рассказавшая об изуверстве в ИК-14, находится в «привилегированных условиях». Между тем известно, что Толоконникова продолжает держать голодовку, из помещения ШИЗО ее вынуждены были эвакуировать в больницу, и состояние девушки медики характеризуют, как тяжелое.
Согласно Хасис, письма Толоконниковой — попытка «обновить имидж», в очередной раз прославиться. Однако вряд ли кто-то будет отрицать, что Толокно и так является одной из самых известных ныне живущих россиянок, легенда Толоконниковой, легенда Pussy Riot — это штука, не нуждающаяся в обновлениях, тем более страшной ценой тюремной голодовки. Вообще, объяснять борьбу, подвижничество мотивами шкурной заинтересованности либо банального тщеславия — это же чисто ментовская логика, оперативники на допросах криво ухмыляются, выдавая такие «истины».
Ложью является и то, что в ИК-14 «нет никакого ГУЛАГа», а «есть лишь бытовые и режимные вопросы, которые хотелось бы улучшить... но таких моментов и вопросов и в обычной (вольной) жизни у каждого человека много».
На самом деле сейчас ясно, что изложенное в письмах Толоконниковой — правда. Пока Хасис и другие образцово-показательные зечки рассказывали о достойной, размеренной жизни ИК-14, несколько наиболее смелых женщин-заключенных давали показания приехавшему в колонию члену СПЧ Илье Шаблинскому, говорили о ненормированном рабочем дне, о фактах унижений и экзекуций, смертях и увечьях. Шаблинский назвал имена этих женщин: Наталья Каратина, Ульяна Балашова, Ксения Иващенко... Они тоже стремятся использовать свое нахождение под стражей с целью дискредитации власти? Планируют пошатнуть основы существующей власти и свергнуть действующего президента? Озабочены обновлением имиджа? Говорят под диктовку Петра Верзилова и Госдепа?
Самое простое — объяснить поведение Хасис тем, что у нее огромный срок, а когда у тебя впереди двузначное число лет за решеткой, меньше всего хочется ссориться с администрацией колонии. Мол, это вы все тут «сидите», а я тут теперь живу, и нечего наводить лишний кипишь в моем доме. Это простое, но плохое объяснение. Никто ни от кого не требует быть героем, но можно просто промолчать, постоять на торжественной линейке потупив взор. Не мешать тем, кто имеет волю изменить этот твой дом к лучшему.
Хасис молчать не может и не будет. Выйти из условного «Сучьего образа» непросто.