Московский деревянный паровоз
Не так давно бывший режиссер Владимир Бортко, депутат от КПРФ, первый заместитель председателя комитета Думы по культуре, внес законопроект о Конституционном собрании. Сей орган сможет изменять Основной закон России. В члены собрания Бортко предлагает президента РФ, всех членов Конституционного суда, председателя Верховного суда, всех сенаторов, сто депутатов Госдумы во главе с председателем и «100 признанных специалистов по вопросам права, назначенных президентом». Всего 400 человек.
Чутко уловившего, куда дует ветер, Бортко поддержал не менее проницательный Жириновский и предложил заодно поменять название главы государства. Мол, «чужое западное слово «президент» можно заменить на «верховный правитель», «председатель» или «начальник». Тут он угадал: проект явно направлен на усиление позиций президента и Бортко не сам его придумал.
Прогрессивная общественность, разумеется, грудью встала на защиту основного закона. Мои деликатные намеки на тот печальный факт, что законы в России чисто для проформы, точнее, для гнобления населения и политических противников, и что конституция ничуть в этом отношении не лучше и ее нарушают в первую очередь, встретили гневную отповедь. Написал я в Фейсбуке соответствующий комментарий к одному из призывов Игоря Яковенко защитить самое святое и завязался у нас небольшой диалог:
Юрий Кирпичев: «Непонятно, о чем плач вот уже третий день? Разве опереточная конституция в России играет хоть какую-то роль? Хоть кто-то на нее обращал внимание? Хоть кого-то она когда-то останавливала?»
Игорь Яковенко: «Плача, уважаемый Юрий Кирпичев, никакого нет. Правда, благодаря статье 15, часть 4 тысячи людей получают защиту от беспредела, а еще сотни тысяч она реально спасает, поскольку держиморды на краешке своих тупых мозгов удерживают мысль, что в случае чего могут быть проблемы с международным судом. И так по всем статьям, перечисленным в комментируемой колонке. То же и с отменой смертной казни и пр. Имперские режимы фашистского типа бывают разными. Не видеть этого — странно. Я в этом смысле — оптимист, поскольку точно знаю, что может быть — хуже».
Ю. К.: «Извините, Игорь, но я что-то не слыхал о сдерживающем влиянии конституции в России, не помню таких примеров. Зато знаю массу случаев ее нарушений, такую массу, что не стоит даже говорить о действенности конституции. О ней вспоминают лишь в ритуальных целях».
И. Я.: «Меньше всего я гожусь на роль защитника ельцинской Конституции, а также на роль человека, утверждающего, что РФ — правовое государство. Но есть очевидные факты, и если Вы их не знаете, это не значит, что их нет. Есть решения Страсбургского суда по России, масса. Все они в пользу истцов. Это — работа статьи 15, часть 4. Мы привыкли жить в метафорах, например, утверждаем, что в России не работают законы. Как метафора в публицистике — ОК. Как истина — чушь. Еще раз. Конституция работает очень плохо, как и закон в РФ. Но ее ухудшение (отмена), как и ухудшение законодательства сделает ситуацию в стране намного хуже. Нам еще есть, куда падать».
Ю.К.: «Ну и что с того, что решения Страсбургского суда в пользу истцов, если Россия не собирается их выполнять и это очевидный факт? И даже использование Вами, Игорь, такого сильного аргумента как „чушь“ не делает утверждение, что в России работаю законы, истиной. Ее конституция — это деревянный паровоз, предшественник карго-культа. Но построившие его туземцы напрасно думают, что он будет работать. Дело вовсе не в конституции, а в самой России и в ее народе».
Но тут надо бы пояснить, что такое деревянный паровоз. В позапрошлом веке несколько крестьян из глухой русской деревни побывали в городе и поняли, что живут очень бедно и плохо. Что у них в деревне, кроме деревянных изб и непролазной грязи? А ничего. Ни лавок и магазинов, набитых заманчивыми товарами, ни мощеных улиц с экипажами, ни школ, ни театров, даже кабак и тот далеко, в уездном селе. Но почему в городе все это есть, а у них нет?
Может, они меньше горожан работают и потому бедны? Нет, как будто, и даже наоборот, трудятся они в своей залесной Загибаловке от зари до зари, света белого не видя, только осенью и передых, когда грязь совсем уж непролазная становится, так что до нужника не дойдешь — лапти потеряешь. Тады как городские только и делают, что по улицам фланируют, в магазины захаживают, в чайных посиживают, кофей-мадеру там пьют, со своими фифами жуируют и в ус не дуют. Значитца, не в этом дело, не в труде-работе, в том числе и над собой. А в чем?
Думали они, думали, немыты головушки ломали, пока самого умного не осенило. Он все понял и объяснил коллегам: а потому в городе все это богачество есть, что идет к нему железная дорога. По ней оно все и подвозится. Вот он, ключ к просперити! И порешили тогда православные хрестьяне не ждать милостей от природы, но совершить большой скачок из темного прошлого прямо в светлое будущее. Чтобы все, значит, всем — и сразу!
Воротились они из анабазиса в родную Козолуповку, сход собрали, ситуацию осветили и всем миром положили строить железную дорогу от центра деревни и до ближайшего выгона. А на ней поставить паровоз. Поскольку же с железом было негусто и даже лошади в этой Мухосрановке ходили некованые, то строить пришлось из дерева, благо, его хватало. Лес как-никак вокруг, глухомань, как и было сказано, так что все мужики нехудо орудовали топором и даже брились им.
Н-дас. И вот срубили они, значит, паровоз. Почти как настоящий, даже дым из трубы шел — посадили внутри мальчонку, чтобы небольшой костерок раздувал и сыру траву подбрасывал. Со свистком и паром, правда, не получилось, дерево оно и есть дерево, большой огонь не разведешь, полыхнет и поминай, как звали. А для пущей вящести катали паровоз по деревянным рельсам туда-сюда, от выгона до таун-центра и обратно.
Увы, ожидания не сбылись и прорыв в будущее не удался. Сколько ни вглядывались пейзане в даль с околицы, а товары к ним так и не прибыли. Зато Россия снова самобытно опередила остальной мир! Этот деревянный паровоз появился почти на век раньше карго-культа и деревянных самолетов жителей островов Тихого океана.
Если помните, после Второй мировой войны поток грузов на острова, служившие американцам базами, прекратился и туземцы, быстро привыкшие к заморским товарам, расстроились. Чтобы снова получить вожделенный груз и увидеть парашюты и самолеты с ним, они имитировали действия солдат, моряков и лётчиков, строили из дерева и плели из тростника свои самолёты в натуральную величину, контрольно-диспетчерские вышки и маяки, делали наушники из половинок кокоса, изображали сигналы посадки на имитациях взлётно-посадочных полос, зажигали факелы для освещения этих ВПП и маяков и так далее.
Так вот, российская конституция это тот же деревянный паровоз и проявление карго-культа. Россияне надеются, что, скопировав общественные институты развитых стран, они тоже окажутся в их рядах, вот и принимают конституции, которым не собираются следовать, устраивают парламент, который сами же потом называют «бешеным принтером», создают инновационные центры типа Сколково, от которых никакой отдачи, несмотря на потраченные миллиарды, вводят должность президента, а тот очень быстро становится обычным русским тираном. В общем, дым из деревянной трубы почти как настоящий, но паровоз стоит на месте и помаленьку гниет.
Именно имея в виду Россию, политолог Екатерина Шульман ввела понятие «обратного карго-культа». Ее общественные структуры скопированы у других стран, но являются поверхностной имитацией и работают значительно хуже оригинала. При этом часто совершается логическая подмена понятий — принципы работы передовых общественных институтов объявляются ложными, потому что плохо работает их имитация. После чего страна отторгает западные ценности и возвращается к самобытной кондовости. Что мы сейчас и наблюдаем.
Какую бы конституцию там ни приняли, а работать она все равно не будет. Недаром Путин на днях открывал в оккупированном Крыму памятник Александру III, который свернул Россию с пути реформ. Между прочим, по рассказу жены его отца, Александра Освободителя, когда умирал Николай I, «одной из его последних фраз, обращенных к сыну, была: „Держи все — держи все“. Эти слова сопровождались энергичным жестом руки, обозначавшим, что держать нужно крепко». То есть, рука царя сжалась в кулак. А за много лет до того при упоминании о народах, населяющих Россию, Николай спросил сына: «А чем все это держится?» Тот дал заученный ответ: «Самодержавием и законами».
— Законами? — усмехнулся отец, — нет, самодержавием и вот чем, вот чем, вот чем!
И при каждом повторении этих слов он махал сжатым кулаком.
«Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства» — писал восторженный Гоголь, но не указал, жаль, куда именно мчится деревянный паровоз, распугивая изумленные народы.
А мчится он в обратную сторону. Россия — страна-контрамот, она движется против течения времени. Об этом говорит и то, что конституционный ажиотаж быстро сошел на нет. Во-первых, всем ясно, что против лома нет приема и как сказал хозяин, такая севрюжина с хреном, пардон, конституция и будет — и все утрутся. Во-вторых, еще более ясно в глубине души все понимают, что от наполнения и направления конституции в России абсолютно ничего не зависит. Законы там не для регулирования социальной жизни, а для подавления неповиновения.
И еще о Гоголе. Пламенный Белинский на зря писал ему о России: «Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, ... где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей».
Писаны сии строки в 1847 году, но что с тех пор изменилось? И верите ли вы, что перемены вообще возможны? Я не верю. Кулак и насилие по-прежнему являются основным законом России, она инвариантна в любой системе координат и в принципе не реформируема.
Наш сайт блокируется на территории РФ. Чтобы быть в курсе наших материалов, подписывайтесь на наш канал в неподцензурном Telegram.