Взять и отделить: Ингерманландский синдром
Вероятно, что среди желающих «взять и отделить» бытует устойчивая убеждённость, что регионализм станет непременнейшим залогом процветания граждан, которые будут жить во вновь образованных политических субъектах на месте одного большого старого. Иначе в чём тогда смысл очередного территориального обособления? Неужели лишь в том, чтобы в самой ближайшей перспективе столкнуться ровно с теми же проблемами, которые были изначально, но лишь внешне отличающимися, причём исключительно косметически — цветами и символами новых гербов и флагов?
В связи с этим, тема российского регионализма мне прежде всего видится обратной, реверсивной моделью сценариев сепаратизма, индуцированных захватническими планами путинской России в отношении её ближайших соседей. Проще говоря, регионализм, как оборотная сторона имперства, представляется мне не более, чем кривым зеркальным отражением современного евразийства. Назло бабушке пальчик отморожу или развалю огромную «империю зла» на множество маленьких сказочных стран. Именно поэтому регионализм, в отсутствии здравого конструктива, неизбежно превращающийся в самоцель для привлечения наивных пассионариев от политики — сиюминутных и недальновидных, становится прибежищем для всех тех, кто отчаялся увидеть возможности для реальных перемен в своей стране, кроме способа её дополнительного дробления.
Начнём с того, что в первую очередь нуждается в рассмотрении экономическая модель, лежащая в основе любой политической инициативы. В современном мире как глобализованном информационном, социальном и экономическом пространстве любые новые, искусственно создаваемые, дополнительные границы являются лишь препятствием для осуществления эффективной, прогрессивной и плодотворной деятельности. Уже в этом регионализм является безусловным минусом. Примитивный социал-дарвинизм «атлантов, поправивших Гуччи», аграрно-хуторской менталитет, якобы свободный рынок в отсутствие правовых гарантий — это конечно же не свобода, это анархия безответственности, приводящая к значительному ухудшению качества жизни всех, кому «повезло» оказаться на линии излома.
Второе — в культурном аспекте регионализм в своей основе фактически представляет собой сообщество бывших системных массовиков-затейников и ролевиков (субкультурщиков), изначально занимавшихся чисто фэнтэзийными, в буквальном смысле, проектами. Регионалисты — это люди, желающие жить в красивой, целиком и полностью вымышленной стране под броским названием «Ингерманландия», «Кёнигсбергская Республика» и в прочих «Залесских Русях». В обоснование своих регионалистских идей они вводят понятия, базирующиеся на вторичной, культурной идентичности, в то время как глобальный мир уже находится в процессе перехода на субъектно-ориентированные государственные модели, в перспективе заменяемые системами искусственного интеллекта. Действительно, не всё же махать деревянными мечами и пёстрыми флажками.
Ну и третье — чего так остро недостаёт регионалистам — собственно коллективной политической субъектности, которая исходит из субъектности индивидуальной. Это довольно редкое качество для любого общественного деятеля, хоть сколько-нибудь претендующего на серьёзность, которое практически отсутствует у большинства сторонников регионализма, пользующихся то выгодными им историческими отсылками и примерами, то всевозможными полностью вымышленными вторичными, культурными конструктами. Отсутствие понимание актуальности момента — вот что такое регионализм сегодня. Регионализм — это почти тридцать лет носиться с идеей, которая так и не взлетела.
В качестве вывода заявляю, что периодически будируемая тема регионализма в свете чаемого его активистами «распада империи зла» на великое множество всевозможных республик, интересовала когда-то и меня, но исключительно в свете возврата аннексированных украинских территорий. В противном случае можно уже сразу начать отделять стойбища кроманьонцев от «империи неандертальцев», ну или попытаться трезво оценить обстановку и соответственно — действовать. Принципиальным сторонником «лоскутного одеяла» на месте нынешней России я ранее никогда не был — как не являюсь им и сейчас. При этом я также не являюсь сторонником неосовковой имперщины, склонной к постоянному расширению границ своих владений. Именно поэтому я выступаю за рефедерализацию - оптимальный и экономически обоснованный способ постепенного выхода России из постсоветского морока - на путь по-настоящему прогрессивного развития.
