Паства
Книга, написанная Александром Турчиновым, «Паства». Я решил не размещать обзор или аннотацию. Она меня шокировала. Просто прочтите отрывок.
«Скоро рассвет. Берсерчьей яростью мы взяли еще один блокпост. Липкий холод проникает сквозь мою рясу. Решил не надевать бронежилет и встретиться лицом к лицу с судьбой. Помощь придет, как только будет виден прицел моего автомата. Чтобы не сойти с ума общаюсь с трупами, украшающими укрепления взятого блокпоста. У одного из них голова раскололась на четыре лепестка. От того и имя ему дано — Цветок. Другой мой друг — Угоревший — словно копирует мотив картины Караваджо «Блаженство святого Франциска». В его откинутую руку вплавилась иконка Божьей матери. Черные потеки пластика украшают лик святой. Что он мог видеть перед смертью? Неважно. Я хотел спасти икону отделив её от руки лезвием бритвы. Но боюсь повредить творение. Со временем отпилю всю кисть. Сейчас же бритва понадобится мне для вырезания на своем теле стихов из «Первого послания Коринфянам».
— Пастырь, — прерывает мои размышления дитя, познавшее ужасы войны.
— Да, — робко отвечаю я.
— Там двоих сепаров привезли.
— Оставьте их в поле. Я приду на встречу.
Начинает тихо моросить дождь. Небо все еще зловеще-темное. Стоя в широких просторах бархатных трав открытым всем телом к ветру, я вглядываюсь в глаза душепродавцам. На их головы накинуты мешки. Снимаю один из них.
— Пастырь, — вяло расклеивает губы бесолюб.
— Готов ли ты принять достойно кару Господню? — говорю я, представляя себя на службе.
— Отправляйся в ад, — спокойно отвечает он.
Я выдыхаю. Мне не хочется убивать, но долг заставляет переступить через себя. Уже и не замечаю, как из кармана достаю проскуру. Хватаю изувера за горло. Сжимаю пальцы сильнее. Хрипя, он открывает рот, куда я кладу смоченный в яде кусок хлеба. Засовываю длань поглубже и начинаю мять выпечку. Настолько мягкое тесто, что сравнимо лишь с судьбой человека. Крошки одна за другой попадают в желудок. Сепаратист дергается, извивается, но связанные руки и ноги делают его потуги тщетными. Еще немного, потерпи. Вот и все. Я прикрываю его рот. У истязателя закатываются глаза. Его тело сотрясает судорога. Пена обволакивает губы, а когда он неистово дышит, то она белесыми катышами спадает из носа наземь. Все готово. Тело обмякло.
С головы второго я не снимаю мешок. Он промолчал смерть соратника. Срываю со своей груди крест, деревянные звенья бесшумно падают в траву. Мой крест всегда заточен снизу и полый сверху. Да будет подобное вечно. Прижимаю к голове аспида, да так, что мешок следует за остротой вглубь. Жму сильнее, слышу, как трескается дерево, а вместе с ним и череп. С каждым сантиметром, за которым направляется мешок, оголяется безумная беззубая улыбка кровопийцы. Его лицо умыто собственной кровью. Даже мне стало страшно. Бал на празднике Люцифера. Еще немного — и вот видно, как прислоняется к голове перегородка. Я закончил. Тело, продолжая скалиться, опрокидывается на сырость. Дождь все еще идет.
— Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, — молюсь я и ухожу. Впереди война».
Все персонажи и события являются плодом воображения, включая автора и современную реальность.
