Измена или необходимость?
22 ноября (по новому стилю) 1917 года Ленин из Петрограда призвал по радио все фронтовые части русской армии вступать в переговоры с противником о перемирии. Спустя пять дней Германия официально дала положительный ответ на более раннее предложение большевиков о заключении общего перемирия не фронте. 3 декабря 1917 года в Брест-Литовске открылись мирные переговоры.
Брестский мир давно уже стал синонимом национального предательства, которое в отношении России совершили большевики.
Однако давайте задумаемся над тем, какая цепь событий привела Россию к этому роковому обрыву.
Ведь ещё летом 1917 года, после провала последнего русского наступления, было очевидно, что русская армия больше не в состоянии воевать. Для вдумчивых наблюдателей, непосредственно находившихся в армии, это стало ясно уже вскоре после Февральской революции. Об этом, в частности, совершенно откровенно доносили в марте-апреле 1917 года многие командующие и командиры. Их красноречивые депеши приводит в своей книге «Военные усилия России в мировой войне» эмигрантский военный историк генерал Н.Н. Головин (Приложение №4 к главе XI).
Общее состояние России и русской армии обусловливалось общей технико-экономической отсталостью страны по сравнению не только с Германией, но и с Австро-Венгрией (основным противником России). Эту отсталость в цифрах и фактах также убедительно иллюстрирует в своей книге названный белоэмигрантский историк. Непомерное для народа и хозяйства страны военное напряжение стало главной причиной Февральской революции. Оно же обусловило, что лозунги скорейшего перемирия и всеобщего мира стали самыми популярными с первых дней революции.
Что же делало Временное правительство? Оно могло избрать один из двух вариантов: 1) война до победного конца, не терпящая внутренних компромиссов с пацифистами, тем более – жёстко пресекающая всякую пораженческую пропаганду; 2) последовательная, независимая от западных союзников, политика с целью заключения сепаратного мира.
Временное правительство не сделало ни того, ни другого. Оно не решилось напрямую пойти на нарушение международных обязательств свергнутого царского правительства. Хотя, казалось бы, этот шаг сам собою вытекал из логики революции. Коль скоро царь ввязал Россию в неудачную войну, то власти, пришедшей на смену царю, следовало исправлять его ошибки.
И отговорка перед союзниками у Временного правительства была бы хорошая – дескать, неизбежный при всякой революции хаос и падение дисциплины вынуждают нас пойти на мирные переговоры для спасения страны. Кстати, это мог быть хороший козырь для давления на союзников, чтобы они увеличили объём военных поставок в Россию. Но этого шага не последовало.
О том, что жёстко поставленный перед западными державами вопрос о выходе России из войны мог привести к резкому увеличению их помощи России, только бы та продолжала воевать, свидетельствует их поведение после прихода к власти большевиков. «Декрет о мире» был, по сути, декларацией политики независимого государства, не связанного военными блоками и союзами. И тут-то Антанта стала предпринимать отчаянные усилия, чтобы тем или иным способом удержать Россию в войне против Германии. В период Брестских переговоров от Англии к большевикам поступило предложение платить по сто рублей золотом в месяц за каждого русского солдата, находящегося на фронте, если только Россия не заключит мир…
Вместе с тем, Временное правительство открыло шлюзы для пораженческой пропаганды и ничего (или почти ничего, что одно и то же) не предпринимало для её пресечения. Более того, министры-социалисты в его составе постоянно поддерживали у армии и населения иллюзию скорого заключения всеобщего мира. Когда иллюзия рассеялась, Временное правительство потеряло последний кредит доверия в солдатской среде.
Если мы возьмём более ранний период, ещё до Февральской революции, то обнаружим, что прекрасную возможность не только заключить сносный мир и спасти Россию от будущей большевицкой революции, но и сохранить собственную власть, упустил Николай II.
12 декабря 1916 года германский канцлер Т. Бетман-Гольвег, выступая в рейхстаге, предложил всем воюющим державам заключить перемирие (на условиях сохранения за войсками их нынешних позиций) и начать переговоры о всеобщем мире. Западные державы отвергли германское предложение. 25 декабря 1916 года к ним присоединилась и Россия. 7 января 1917 года Николай II повторил свой отказ в ответ на предложение президента США В. Вильсона о посредничестве между враждующими коалициями.
Конечно, в предложении Германии заключалась доля лукавства, так как немецкие и союзные с ними армии оккупировали значительные территории таких государств Антанты, как Россия, Франция и Румыния, а также целиком Бельгию и Сербию. В этих условиях заявление Николая II, выраженное им в приказе по армии от 25 (12 по старому стилю) декабря 1916 года – не вступать в переговоры с неприятелем, пока хоть один его солдат остаётся на территории России – звучало логично. Но ведь можно было учесть, что самодержавию, если оно не предпримет неординарных шагов для перелома ситуации, оставалось жить всего пару месяцев…
Ну, и обращаясь к роковым событиям лета 1914 года, мы вновь и вновь обнаруживаем, что реакция России на австро-сербский конфликт могла бы быть более сдержанной. Ведь именно Россия, а не Германия, как это давно документировано, первой объявила всеобщую мобилизацию…
В 1917 году любое российское правительство, исходящее из национальных интересов, должно было, в первую очередь, позаботиться о том, чтобы как можно скорее и с наименьшими потерями вывести Россию из роковой войны и приступить к мирному демократическому строительству. В частности, необходимо было как можно скорее созвать Учредительное собрание. Временное правительство вначале намекало, что Учредительное собрание никак не может быть созвано ранее конца войны. Потом, в июне 1917 года, всё-таки согласилось назначить выборы и созыв на сентябрь. Однако в августе отложило это дело до ноября. За это время к власти успели прийти большевики…
Кто виноват, что в конечном результате жизненно необходимое национальное дело прекращения пагубной для России войны с Германией попало в руки людей, меньше всего руководствовавшихся национальными интересами?
На снимке: Вальс на фронте. Эпизод массового братания российских и германских солдат. Период перемирия. Январь 1918 года. Из Бундесархива. Опубликовано в Википедии
