Разъединение Украины с Россией
На мой взгляд, всю суть происходящей сейчас Украинской Еврореволюции можно выразить очень емко: развод с Россией. Именно в этом смысл сноса памятника Ленину в Киеве. Данное прямое действие — знаковое, ритуальное, несущее в себе четкое политическое и культурно-историческое послание. Многим вспомнился снос «железного Феликса» в Москве в августе 91-го, и такие ассоциации вполне уместны. А я, кроме того, сразу же сопоставил киевский снос с ожесточенной борьбой, кипевшей вокруг «бронзового солдата» в Таллинне. Дело в том, что памятники Ленину и памятники «ВОВ», рассыпанные по постсоветскому пространству — это объекты, символизирующие имперское присутствие Москвы. В представлении Кремля, они связывают постсоветское пространство в некое единое культурно-историческое (пусть пока и не политическое) целое, позволяющее Путину говорить о некой «нашей общей истории» и строить планы неоимперского реванша — будь то Евразийский Союз или пресловутый «русский мир», к которому в первую очередь причисляется Украина.
Киевский снос памятника Ленину наглядно показал, что Евромайдан — это, прежде всего, продолжение распада СССР. Весьма символично, что снесенный памятник был воздвигнут в 1946 году, в разгар борьбы Москвы против Украинской повстанческой армии (УПА). Этот памятник стал тогда наглым знаком московского присутствия, символом послевоенного силового возвращения Украины в состав советской империи. Памятник декларировал Украину как колонию. Потому он и стал объектом атаки смелых активистов из партии «Свобода». Цель выбрана весьма точно.
Но революционный процесс, происходящий в Украине — это не только продолжение распада Советского Союза. Это, повторяю, исторический развод с Россией, радикальное цивилизационное размежевание. Его последствия будут весьма глубокими. Утратив контроль над Украиной, Россия окончательно превратится в евразийский медвежий угол, ориентированный на восток, на интеграцию, прежде всего, со странами Средней Азии. «Ордынская» природа России проявится еще более полно, неприглядно и зловеще. Украина же, напротив, активно выявляет свою европейскую сущность, исправляя ошибку, сделанную на Переяславской раде. Евромайдан — это, по существу, анти-переяславская рада. Именно таково главное смысловое значение Евромайдана.
Не только Украина — и Польша, поддерживая Евромайдан (и, в частности, снос памятника Ленину), стремится исправить свою историческую ошибку. Ведь именно неумная польская политика подтолкнула когда-то козаков к Переяславской раде. Кстати: московские политики и идеологи любят рассуждать о близости (якобы аж до степени слияния) русских и украинцев. Главный аргумент в таких рассуждениях — православие. Но если уж и говорить о близости украинцев к кому-либо, то, прежде всего, надо назвать поляков, несмотря на вероисповедные различия. Достаточно посмотреть фильм Анджея Вайды «Свадьба», чтобы воочию увидеть это родство культуры, быта и психотипа. А вспомним-ка яркий эпизод из киноэпопеи Ежи Гофмана «Огнем и мечом» (по роману Г. Сенкевича): старая знатная полячка обращается к козаку Богуну (в исполнении красавца Домогарова): «Спой, сынку, про козачью славу!». Козаки нередко входили в шляхту, а поляки-шляхтичи, даже католики, бывало, становились козаками. То есть при всех сложностях отношений с поляками козачество было составной частью общего «козацко-польского» (по выражению Костомарова) строя жизни. Кстати, лихой сподвижник Хмельницкого полковник Иван Богун, как и полковники Иван Сирко и Грицько Гуляницкий (впоследствии геройски оборонявший от московитов Конотоп), был против сближения с Москвой и присягать царю на Переяславской раде не стал...
Если Украина пойдет в ЕС, то она неизбежно сблизится в первую очередь с Польшей и Прибалтикой. А значит, возникнет некая межгосударственная общность, содружество, которое на новом историческом уровне станет неким, условно говоря, продолжением Великого Княжества Литовского и Речи Посполитой. Это будет тот самый европейский буфер, отделяющий Запад от России. Для России такая ситуация означает, что, как и во времена Бориса Годунова, Европа станет начинаться за Смоленском. Каким образом это обстоятельство отразится на самосознании и менталитете русского общества? Согласятся ли русские и далее идти «особым», евразийским, «ордынским» путем или, по примеру украинцев, изберут путь евроинтеграции? Сохранится ли путинская (и вообще — историческая российская) политическая система с ее традиционной установкой на авторитаризм, имперство и антизападный изоляционизм? Ясно одно: победа украинской революции внесет новую, мощную динамику перемен в постсоветское пространство.
Эта динамика неизбежно затронет и русскоязычную Украину, украинских русских. По большому счету у них есть только два пути: ассимиляция или трансформация в некий украинский русский субэтнос, считающий Украину своей родиной, своим государством и принимающий основные украинские культурно-исторические смыслы и ценности. Самый плохой вариант — если восточная Украина и Крым будут и далее упорствовать в своем стремлении остаться эдакой русскоязычно-советской мутью, в которой Путину удобно ловить рыбку имперской политики. Но, похоже, ситуация уже далеко не столь беспросветна. Выступления в поддержку Евромайдана состоялись и в русскоязычных регионах. На митинги в поддержку Януковича затаскивают силой, по разнарядке. Поэтому любопытно представить возможное будущее украинских русских в случае победы курса на евроинтеграцию Украины.
Они окажутся в Европе, а значит, неизбежно начнется трансформация системы их ценностей, «перезагрузка» смысловых «кодов» — особенно среди молодежи, которой легче проститься с имперскими пережитками и остаточным советизмом. Таким образом, украинские русские создадут своего рода прецедент освобождения русского сознания от традиционных мифов, перехода его в некое совершенно новое качество. Этим новым сознанием будет невозможно манипулировать из Москвы (допустим, что к тому времени российская политическая система сохранится). Это весьма опасно для Кремля, поскольку может стать заразительным примером, источником соблазна для русских в самой России. Если же рассыплется традиционное русское массовое сознание — рассыплется и политическая система с центром в Москве.
Именно поэтому национал-патриот Егор Холмогоров так встревожен возможностью европейского будущего для населения восточной Украины и Крыма. Российским политикам и их идеологам потребны ПРЕЖНИЕ (т.е. нынешние) русские, чья ментальность по большей части слеплена из триады «православие, самодержавие, народность» и брежневского слогана «Моя родина — СССР». Соседство с европейской Украиной разрушит эту ментальность, уже и без того давшую множество трещин. Такое соседство станет для Кремля более опасным, чем соседство ГДР с ФРГ и Северной Кореи — с Южной, ибо Россия при всем желании не сможет отгородиться от Украины железным занавесом. Наглядная картинка, что русские могут быть ИНЫМИ и жить ИНАЧЕ, будет слишком рядом, буквально перед носом Центральной России и Москвы.
Это — перспектива. Но уже прямо сейчас победа Евромайдана отхватит огромный кусок от власти Путина. Украина, отстоявшая свой европейский выбор, станет своего рода постоянным и мощным источником тепла рядом с имперской ледяной глыбой, и без того уже ущербной, «поплывшей». Поэтому сегодня, когда представители передовой русской общественности, в том числе и московской, обращаются к украинцам со словами «За вашу и нашу свободу!» — это имеет самый живой и конкретный смысл. Здесь, в России, мы его сознаем очень остро. Украинцы сделали мощную заявку не только на СВОЮ новую историю, но и на НАШУ. Майдан стал полюсом надежд и для нас. И чем решительнее украинцы разъединятся с Российской империей, тем скорее мы, русские, как весьма точно сказал Александр Невзоров, сможем встретиться с ними в Европе.
