Китай: Не взлетит или Замечания дилетанта
Будучи журналистом «общего профиля» (да, правильно этот называется именно так), я ни с какой точки зрения не могу выступать квалифицированным экспертом по Китаю. Поэтому сразу предупрежу, что нижеследующий текст это не более, чем разрозненные замечания и соображения дилетанта, не претендующие ни на что большее.
В их защиту могу сказать, что оперирую я факторами и вещами лежащими на поверхности, «крупными», если можно так выразиться. Безусловно, профессиональное знание всевозможных узкоспециальных подробностей, нюансов и всей прочей экономической, политической, военной, технологической и какой угодно еще фактуры играет огромную роль. Но я вовсе не так уж уверен, что эти пласты, доступные профессионалам, всегда играют большую роль, чем самые очевидные факты и тенденции, которые способен окинуть взглядом и профан.
Выскажу свое мнение о прогнозах, что Китай могучей поступью движется к статусу сверхдержавы, а возможно даже к мировому лидерству (гегемонии, господству, доминированию, это уж как кому нравится). Подкрепляют эти прогнозы в первую очередь указанием на впечатляющие, по крайней мере в статистическом выражении, экономические успехи Китайской Народной Республики. А также на неуклонный рост и мощи и предположительно (потому что для настоящей проверки есть только один способ — реальный бой) боеспособности китайской армии.
Я не исключаю полностью для Китая такой блистательной судьбы. Но в целом к этим прогнозам отношусь с изрядным скепсисом. И вот почему.
Стоит упомянуть для того, чтобы сразу вынести это за скобки, что восторги и грозные предупреждения российских пророков будущего китайского господства выглядят уязвимо из-за слишком очевидной мотивации их авторов. Неслучайно, что многие из них кучкуются вокруг таких органов пост-имперского реваншизма и рессентимента, как газета «Завтра». И не случайно, что по интонации этих авторов сложно понять, то ли они страшатся будущего «мира по-китайски» и пугают его пришествием других, то ли наоборот жаждут его. То ли и то, и другое вместе.
Психологическая подоплека их эмоций довольно очевидно. «Мы, Советский Союз, не выдержали дуэли с проклятым Западом, сломались. Но зато Китай-то уж теперь вам покажет. У-у-у-у, Китай! Знать он могуч. Он гонят стаи туч. Китай отомстит. За себя, и за того советского парня».
Причем складывается впечатление, что ряду из них безразлично, что будет с Россией в случае торжества Китая. Ничего хорошего. Но этим «патриотам государства Российского» похоже уже плевать. Не жалко и самим сгореть в желтом пламени, лишь бы только пришел вожделенный «кирдык» ненавистной Америке. «Мы за ценой не постоим».
То есть перед нами люди, терзаемые постимперским комплексом, которым остается только сидеть на трибуне и страстно «болеть» за того, кому они отдали свои симпатии.
Одно это заставляет читать их тексты со смутно угрожающими, многообещающими и многозначительными заглавиями «Дракон затаился», «Дракон расправляет крылья», «Тигр прыгнул», «Танцующая макака атакует» через призму большого недоверия. Слишком тенденциозно, слишком очевидны подхлестывающие их комплексы, чересчур тесно у них желаемое переплетно с действительным.
Теперь собственно к Китаю. Во-первых, если мы взглянем на внешнюю политику этой страны, мы увидим ее чрезвычайную осторожность. Доходящую, не побоюсь этого слова, до трусости. На внешней арене Пекин ведет себя настолько осторожно, что напоминает человека, который стремится вжаться в стену или слиться с пейзажам, но только не рискнуть проявить себя. «Меня здесь нет». Уверен, во множестве случаев Пекин много бы отдал, чтобы стать нейтральным, что твоя Швейцария. Но он не Швейцария. Постоянный член Совбеза ООН, не мелочь какая-нибудь.
Пекин с огромной неохотой «влезает» в те мировые проблемы и ситуации, которые не касаются близко его интересов. Но, обладая статусом одной из крупнейших держав мира, он волей-неволей вынужден это делать. Он всеми силами, до последнего избегает необратимых решений и сближения с одним из центров силы, чтобы не поссориться с другими. Как в том советском номенклатурном анекдоте про дождь: «Я между струйками». Что ж, неплохая стратегия при «игре на удержание счета». Но на поведение сверхдержавы такое бегство от риска и ответственности не похоже.
В то же время Китай постоянно задирает своих соседей по региону, с которыми у него территориальные споры. Вот тут он напротив дерзок и провокационен. У Китая территориальные претензии едва ли не к большинству своих соседей: России, Японии, Вьетнаму, Филиппинам, Малайзии, к Южной Корее тоже, если не ошибаюсь, плюс проблема Тайваня... Но пробовать на зуб и укусить — это очень разные вещи. Последний раз КНР попыталась пустить свои военные мускулы в ход в 1970-х с Вьетнамом. И убралась восвояси побитая.
Напомню, что у СССР тоже была могучая армия, но, став great power, по-настоящему для войны он использовал ее только раз и далеко не всю, не в полную силу, в Афганистане, результат известен...
А кроме того, такое препирательство с соседями из-за квадратных километров — это тоже не «по-сверхдержавному». Для себя таким образом теоретически что-то можно «отжать», но лидером, даже — и особенно — региональным с такой политикой не станешь. И вот тут мы переходим ко второму фактору.
Национал-эгоизм вещь, конечно, хорошая. Но не для всех целей и не во всех случаях. Сверхдержава призвана «давать крышу» странам поменьше, а не цапаться с ними из-за крошек. Лидерство — дело вообще-то жертвенное. Понятно, что жертвование жертвованию рознь. Одно дело План Маршалла, который вернется к тебе из Европы сторицей, и другое дело советские подарки Третьему миру, которые безвозвратно уходили туда как в бездонную пропасть. Но быть страной «номер раз», или даже «вторым номером», как СССР, — это все равно бремя. И американцы, отвоевавшие в нулевые годы две войны одновременно, знают об этом хорошо.
Китайцы блюдут свой интерес настолько скрупулезно и жадно, что это мешает им обзаводиться союзникам. Именно из-за того, что внешняя, особенно внешнеэкономическая политика Китая предельно прагматична, она и абсолютно ситуативна.
При заключении любой очередной сделки тщательно взвешиваются все плюсы и минусы, все возможные издержки и прибыли для Китая от этого контракта. Если условия найдены выгодными, контракт заключается. Поздравляем, ваши интересы совпали с китайскими. Или вам кажется, что совпали. Но это совершенно не значит, что они совпадут в следующий раз. О возможности долговременного, стратегического партнерства при таком подходе Пекина говорить сложно.
Какие у КНР есть постоянные союзники или сателлиты? Разве что КНДР. В своем регионе она со всеми на ножах, от Японии до Вьетнама.
Африка. КНР действительно окучивает «Черный континет» очень давно, еще со времен Мао. И, наверное, китайцы в этом проникновении ведут себя более осмысленно, разумно и дальновидно, чем Советский Союз, впустую раздаривший миллиарды в попытках заполучить влияние в далеких жарких регионах планеты.
Но в любом случае это очень длинные инвестиции. Африка была синонимом нищеты и бесперспективности 40 лет назад, она остается им сейчас, она останется им в обозримом будущем. Есть сильное впечатление, что бледнолицые джентльмены в пробковых шлемах отдали Африку на откуп Пекину по принципу «на тебе, убоже, что нам негоже». Возможно, им придется об этом пожалеть, но если и так, то точно не скоро.
В-третьих. Одной экономический и/или военной мощи недостаточно для того, чтобы стать чем-то большим, чем очень сильная региональная держава. Лидерство — это не «дело техники». Точнее — не только ее. Одним «удельным весом» его не добьешься.
Напомню, что в 1970-х и 1980-х не было недостатка в прогнозах о будущем мировом доминировании Японии. В половине футуристической фантастики действие происходило в мире, где японцы сбросили американцев с места царей горы, иена правит миром, а доллар превратился в подтирку для задницы, Америка пришла в упадок, а миром верховодят «самураи». Основанием для таких пророчеств служили экономические успехи «Страны восходящего солнца». Многие американские патриоты всерьез боялись этой угрозы, страх сублимировался в видеобоевики, где звездно-полосатый герой кромсал бандитов якудза... Как мы знаем теперь, глобальное будущее по-японски так и не наступило.
Экономические и военные мускулы могут быть ответом на вопрос «как?» Но помимо этого остаются вопросы «что?» и «зачем?» («ради, во имя чего?»).
Мировой лидер — это не просто самый большой и сильный парень на деревне. Он призван вести за собой. Задавать тон. Экспортировать, распространять стандарты, модели, инновации, стиль жизни, культуру, в том числе так презираемую (и зря) некоторыми массовую культуру. Он должен отстаивать и активно предлагать другим свои ценности, как наилучшие. Идеологию, в конце-концов.
Нынешний мировой лидер все это делает. От демократии и прав человека до Голливуда. От социальных сетей до самого Интернета.
А Китай — нет. Пытается ли он разговаривать с миром на языке своей коммунистической идеологии? Нет. Уважение к суверенитету, международному праву и «сложившимся в разных государствах разным политическим моделям» — вот позиция Пекина, не более того. Чисто оборонительная, взывающая к общепринятым стандартам, не оспаривающая европейские нормы, но лишь защищающая свою «самобытность».
Что до радикально-красного маоизма, то он в самой КНР взят под бдительное и не слишком-то доброжелательное наблюдение, как угроза системе слева, и находится на полуоппозиционном положении.
А может быть конфуцианство? Опять нет. Для внутреннего потребления — возможно, но на экспорт оно не идет. Ничего оригинального и притом претендующего на универсальность, способного преодолеть национальные границы и вступить в конкуренцию с западной системой ценностей и социальных технологий «Поднебесная» не «продает».
В-четвертых, война. Приграничные конфликты с соседями это одно, но сверхдержава должна быть готова к рискованной и обременительной внешней политике, связанной с готовностью к применению силы, в проблемных, в том числе удаленных от нее регионах мира. Не похоже, что это можно сказать про Китай, принимая во внимание все, что отмечено выше.
Что КНР сказала бы, если бы оказалась лицом к лицу перед решением о возможности конфликта с радикальным исламом? Который как раз таки претендует на надцнациональный универсализм и границ не признает. Тем более, что в отличие от США и даже Европы, которые отделены от исламского ареала морями-океанами, китайцы могут столкнуться с этой силой в близкой им Центральной Азии. Все, что мы знает о Китае и о его манере поведения, все, что мы видели от этой страны до сих пор, говорит в пользу одного прогноза — Китай постарается от этого конфликта уклониться.
Да-да. «Жди на берегу реки, пока вода пронесет мимо труп твоего врага». Все мы слушали не раз эту затертую до дыр китайскую мудрость. Но с шахидом такой номер не пройдет. Террорист-смертник придет сам, не дожидаясь, пока ты «дождешься его трупа».
Китай весьма успешен как региональная национал-эгоистичная держава. Эффективен, очень прагматичен, бережлив, прижимист, осторожен. Но сверхдержава — это другой жанр. Чтобы быть успешным в нем, необходимы другие качества. Амбициозность, готовность к ответственности и риску, к тому, чтобы влезать в далекие от тебя дела, которые не касаются напрямую твоего «кармана», экспортировать ценности, стандарты, ноу-хау, инновации, стиль и моду как наилучшие не только для тебя, но и для всех. Не только аккумулировать и копить ресурсы, но и тратить их для утверждения своего мирового статуса.
Тысячелетней китайской цивилизации пришлось переломить бы себя через колено, кардинально изменить свой образ действий. Тот самый, который доказал свою эффективность и стабильно приносит им успех, правда, в своем, более скромном и менее масштабном жанре. Многое пришлось бы делать буквально наоборот. Логичным будет очень сильно усомниться в том, что обсуждаемое государство захочет, а если и захочет — что сумеет это сделать.
Я намеренно не касаюсь сейчас внутриполитических, социальных и внутриэкономических проблем КНР: замедление экономического роста, исламисты в Синцзян-Уйгурской области, теперь вот протесты в Гонконге, Тибет и многое другое... Сами по себе внутренние проблемы не могут считаться препятствием для роста международного влияния. Нет стран без проблем. И у СССР они были, и у США они были и есть.
Хотя на исламизме среди уйгурской общины в Синцзяне стоит задержаться. Одно дело вступать в столкновение с моджахедами за тридевять земель, как американцы и их западные союзники. Другое дело иметь их на своей же территории, граничащей или близко соседствующей с другими землями, населенными мусульманами. Впрочем, собственный проблемный, чреватый терроризмом анклав — это опять-таки еще не смертельный диагноз. И тут можно привести в пример Россию с ее Чечней и прочим Северным Кавказом. Но я бы хотел посмотреть, что будет делать с такими проблемами Китай и о каких его глобальных амбициях после этого может пойти речь.
Короче, что касается пророчества «Китай держава № 1», то, как говорят в американском кино «я поверю в это, когда сам увижу». Не раньше.
И вообще. Честно признаюсь, надоели мне все эти произносимые с умной миной древние китайские мудрости. Еще 100 лет назад говорили: «Мы живем в век скоростей». А в век супер-скоростей на берегу ждут только маразматики.
