Забытое побоище
Почему Раковорская битва 1268 года между коалицией русских войск и войсками ливонских рыцарей и датчан, в отличие от сражения на Чудском озере 1242 года, оказалась в забвении
Историю не зря считают самой мифологизированной наукой, потому как ее часто используют в идеологических целях. Зачастую подлинно важные события прошлого замалчиваются, а малозначимые преподносятся как эпохальные. В полной мере это относится и к русской истории, причем на всем ее протяжении.
Одним из таких незаслуженно забытых эпизодов нашего прошлого стала Раковорская битва 1268 года, которая в памяти потомков осталась в тени Невской битвы и Ледового побоища. Любопытно, что многие современники оценивали масштаб и значение этих сражений с точностью до наоборот. Почему же так случилось?
Для начала вспомним историю Раковорского сражения. Оно произошло 18 февраля 1268 года вблизи современного эстонского города Раквере (в русских летописях — Раковор) между Ливонским орденом и датчанами с одной стороны, и русскими князьями Псковской, Новгородской и Владимиро-Суздальской земель с другой. Этим событиям предшествовало бегство литовского князя Довмонта (Даумантаса), родственника убитого в 1263 году великого князя и короля Литвы Миндовга, в Псков. Там он нашел поддержку, принял православие и стал править городом. Видимо, его стремление взять реванш в междоусобице на родине совпало с попыткой великого князя владимирского Ярослава Ярославича (младшего брата Александра Невского), который в это время управлял и Новгородом, подчинить своей власти зависимый от Литвы Полоцк.
Однако поход на Полоцк и Литву не состоялся, поскольку у новгородцев более актуальной проблемой была экспансия Ливонского ордена и Дании на их западные рубежи. Постоянные мелкие пограничные конфликты и взаимные притеснения купцов на сопредельных территориях рано или поздно обязательно должны были закончиться прямым военным столкновением. Первое вторжение русских войск во владения датского короля на территории современной северной Эстонии в конце 1267 года не принесло каких-либо серьезных результатов. Подступив к Раковору и разорив его окрестности, малочисленное и слабоподготовленное новгородское войско вынуждено было повернуть назад. Для продолжения похода на помощь Новгороду пришли псковские, тверские, владимирские и переславские дружины. В конце января 1268 года русские войска переправились через Нарву и снова двинулись к Раковору, где они увидели, как сообщает новгородская летопись, «полки немецкие, которых было видно, как лес, будто собралась вся земля Немецкая».
Сейчас трудно сказать, сколько воинов участвовало в сражении с обеих сторон. Ливонская хроника утверждает, что 30-тысячному русскому войску противостояло всего лишь 500 рыцарей и их датских союзников. В Новгородской летописи данные о численности сторон отсутствуют, она лишь отмечает исключительно кровопролитный характер битвы: «и яко съступишася, бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди». В ходе ожесточенного столкновения поле битвы осталось за русскими, дружина 17-летнего переславского князя Дмитрия Александровича мощным контрударом обратила в бегство врагов, преследуя их семь верст до самого города, пока, как свидетельствует летописец, кони не смогли ступать по трупам. Однако противнику удалось захватить и уничтожить весь новгородский обоз, в котором находились осадные орудия, предназначавшиеся для штурма Раковора. Из-за этого продолжение похода потеряло всякий смысл, и русские войска снова повернули назад.
Многие современные историки считают, что Раковорская битва была одним из крупнейших средневековых сражений в Восточной Европе, которую по масштабам и последствиям можно смело сравнивать с Грюнвальдской битвой 1410 года. Почему же сейчас о ней у нас мало кто вспоминает? Видимо, на то есть как объективные, так и субъективные причины.
С одной стороны, на первых порах военно-политические итоги сражения были неочевидны. Русские войска понесли большие потери. При этом им не удалось взять Раковор и полностью разгромить своих врагов, а на следующий год ливонские рыцари в качестве реванша осадили Псков. С другой стороны, эта осада длилась всего несколько дней — узнав о приближении к Пскову большой рати из Новгорода, ливонцам пришлось отступить, заключив мир «на всей воле новгородской». Кроме того, поле битвы осталось за русскими, а в те времена именно это обстоятельство свидетельствовало о победе. После 1268 года в течение 30 лет, вплоть до смерти Довмонта, на западных границах Новгорода и Пскова сохранялось спокойствие. Ни о какой датской или ливонской экспансии на русские земли после Раковорского сражения речи быть не могло.
Что касается субъективных причин забвения этой битвы, то ей просто не повезло с историографией. Сражение при Раковоре оказалось заслоненным Ледовым побоищем из-за того, что его главный герой, переславский князь Дмитрий в глазах потомков оказался в тени своего отца Александра Невского. Почитание Александра Ярославича стало оформляться в Московском государстве в XV-XVI в.в. по идеологическим причинам, потому как он был родоначальником того курса конфронтации с западными соседями и беспрекословного подчинения Орде, которому до поры до времени следовали и московские князья. Поэтому значение мелкой пограничной стычки на Чудском озере в 1242 году, в действительности не имевшей серьезных последствий, было невероятно раздуто как отражение экспансии католического Запада. Не вписывался в эту линию и другой герой Раковорской битвы, псковский князь Довмонт, поскольку он был представителем литовского княжеского рода. Но для тех, кто тогда в Москве конструировал государственную мифологию на основе образа Александра Невского, Литва заменила Ливонский орден в роли главного идеологического, религиозного и политического противника.
