Иваны вместо Мамая

... или диалог с call-центром при свечах

Буран, к счастью, не застал в глухой степи. За ним было довольно романтично и уютно наблюдать в окно под веселый треск поленьев в печи, в теплом деревенском доме, в паре десятков километров от трассы Петербург-Москва и в паре километров от участка строительства новой высокоскоростной трассы из того же Петербурга в ту же Москву. За чашкой травяного чая думалось как-то литературно. В частности, тургеневской фразой «и да поможет Господь всем бесприютным скитальцам».

Через час словами Тургенева захотелось посочувствовать уже не бесприютным скитальцам, а безвестным электрикам Новгородского района. Аварии с электричеством здесь нередки. То дерево упало, то налипание снега на провода, то и вовсе, как в 2010 году, мощный ураган, сокрушивший десятки столбов, срезавший, как бритвой, кроны высоких сосен, заваливший дороги и оставивший на недели без света десятки деревень (об этом не сообщалось в федеральных новостях, потому что внимание было приковано к пожарам, задымившим Первопрестольную, а если бы ее не задымило — и о тех пожарах тоже вряд ли кто-то узнал бы, глубинка же, кому какое дело). А мелкие аварии — ситуация штатная. Звонишь на подстанцию и слышишь усталый голос: «Работают. Из Любытино бригада уже уехала, сейчас до вас доедут. К вечеру справятся» Порой видишь этих электриков, работающих под дождем или снегом — не позавидуешь ни их спецодежде, ни их транспортным средствам... Да и зарплатам тоже не позавидуешь. Зато никакие санкции не повлияют на то, на что уже невозможно повлиять — оборудование и все электрическое хозяйство здесь 1970-х годов. Хорошо, что не 1930-х, потому что в этой части района какое-то электричество вообще появилось только в 1955 году.

В этот раз усталый голос на подстанции ответил: «Не знаю. Все бригады выехали. Но не знаю». Воскресный день кончился, наступило утро понедельника, и тогда был получен ответ: «не раньше, чем завтра к обеду. В Новоселицах уже свет есть, а от Плашкино по всей вишерской дороге нет». Плашкино на реке Мста— название историческое. Здесь когда-то стоял лагерем Иван Третий, отдыхал. Перед этим его войско смело все живое на своем пути, продвигаясь на Великий Новгород. И отсюда двинулось его уничтожать. В здешних местах, между Волховом и Мстой, вообще часто кажется, что так и продолжают ходить то Иван Третий, то Иван Четвертый, опустошая местность. Где-то говорят «как Мамай прошел», ну а здесь Иваны. В 19 веке были военные поселения, перед Второй Мировой всех грамотных репрессировали — народа сгинуло больше, чем убито на войне.Потом укрупнение колхозов, ликвидация местных начальных школ, стирание с карты государства многих деревень...Остался кто-то живой? Ладно. Автобусы отменим, местную волость расформируем, присоединив к той, до которой ни на чем не добраться. Еще есть живые? Ладно, что-нибудь еще придумаем. Только электрики районные и продолжают шебуршиться, с помощью кусачек и какой-то матери восстанавливая энергоснабжение.

Ладно бы свет. В конце концов зима, в деревне продукты можно из холодильника перенести в холодное помещение. Опять же печка есть чайник подогреть. Хуже другое: единственной связью с миром на темных неосвещенных пространствах остался проводной телефон, который собирались было отключить из экономии, но по какому-то наитию передумали (а у большинства жителей здешних мест его просто нет и не было). И у которого чудом в буран не оборвались провода. Потому что мобильная связь на этих пространствах отключилась через час после того, как погас свет.

...Летом 2010 года во время того урагана я ездила на велосипеде к трассе, чтобы подзарядить телефоны — света не было, но мобильные работали. Резервное питание, то-се, аккумуляторы, дизель-генераторы, или как это у них там. Вот и электрики с подстанции сказали: «У них же на базовой часов на семь рассчитан аккумулятор, и все, сдыхает». В этот раз, выходит, сдох раньше — и часа не прошло.

Хочется все-таки узнать, собирается ли компания мобильной связи (единственная кое-как функционирующая на этих просторах) каким- то образом решать проблему. Ведь в самом деле здесь не только я, которой нужен интернет. Здесь есть старики, которым может понадобиться, допустим, скорая помощь. Или водители на плохо убранной областной трассе, которые, допустим, могут попасть в ДТП. Или рабочие-дорожники, с которыми, допустим, может произойти несчастный случай. И как-то все-таки здесь не тайга и не тундра.

Тем более что переписка с компанией мобильной связи ведется уже давно. Сигнал может просто так пропасть на полдня, а девушки из колл-центра, находящиеся в сотнях километров от проблемы, заученно отвечают, что «базовая станция работает в штатном режиме». Потом на почту (когда доберешься до связи) приходят десятки писем от тружениц телефонного сервиса, в которых написано, как они дорожат каждым клиентом, и содержатся просьбы поставить оценку сервису. Потом доходят смс-ки тоже с просьбой оценить сервис. Потом смс-ки с благодарностью за участие в опросе. Но в отличие от районного диспетчера электроподстанции, они не могут сказать, в чем заключается проблема и когда она будет решена: оборудование ли обветшало, появились ли какие-то мешающие сигналу фоны? И что делать — разоряться на какую-нибудь навороченную антенну или смириться с тем, что хорошей связи нет и не может быть? Это в «штатном режиме». А наступил внештатный — и тем более нет ответа, кроме: «Ваше обращение зафиксировано. У нас в колл-центре нет технических специалистов, поэтому мы не можем дать вам ответа на вопрос. Сроков ответа по устным претензиям не установлено. Вам будет выслано смс-сообщение». Обещание выслать смс-сообщение особенно смешит — в отсутствие связи они его голубиной почтой собираются посылать? Сидят себе девушки в колл-центре. В Москве или где-нибудь в Ярославле (по слухам, для дешевизны рабсилы разные такие федеральные колл-центры переводят в «глубинку» — но обязательно один колл-центр на всю РФ, централизация, оптимизация) . Они путают Великий Новгород с Нижним. Они спрашивают название населенного пункта, а затем сообщают, что его нет у них в базе. Ты сидишь в населенном пункте, а его нет, он тебе снится, оказывается. И все. А технических специалистов у них тоже нет. Ничего нет. Есть колл-центр с девушками.

То же произошло, например, с железнодорожной справочной службой. О поездах из Новгорода отвечает девичий голосок, находящийся неизвестно где. Для начала, конечно, путают с Нижним. Потом никак не могут понять, что тебе нужно. Например, некоторые поезда на Питер приходят к метро «Обухово». «Так что вам нужно — Питер или Обухово?» — раздраженно кричит барышня. Кому мешала тетка в Новгороде, которая прекрасно знала, что есть поезда до Обухово, а еще на Питер можно уехать с пересадкой другой дорогой? Кому вообще мешают люди, живущие и работающие у себя дома? В колл-центре банка у барышни пытаешься узнать о банкоматах в центре Петербурга. А она и не знает, где в Петербурге центр, а где окраина, и начинает называть точки черт знает где. А карты Петербурга у нее, говорит, нет. Действительно, зачем ей карта Петербурга, Пскова, Тюмени? Она же работает в компании федерального уровня, с которого всех этих точек на карте не различить. Даром что получает в сущности три копейки и ее в любой момент могут сократить.

«Ты бы еще Обаме позвонила. Или в украинское посольство» — мрачно шутит муж. А что? Вдруг это вообще военная тайна: что в местности, где неподалеку расположены в том числе и некоторые стратегические объекты — газопровод там, газохранилище, да и военные самолеты порой летают над головой из ближнего авиаотряда — может надолго вырубиться электричество, исчезнуть связь, большинство нарисованных на карте дорог вовсе непроезжие? И случись что серьезное на той же трассе Петербург-Москва... Там из-за бездорожья сбиваются в кучу кони, люди, которым порой не надо из Петербурга в Москву. А надо из района в район. Но если до блистательного похода Ивана Третьего настоятель одного монастыря ездил каждый день пить чай к настоятелю другого, да и потом все-таки как-то ходили на богомолье люди — то сейчас между руинами обоих монастырей (один расфигачили окончательно «катюшами», выкуривая испанскую «Голубую дивизию», другой сам умер) получается больше 60 километров. И то к самим руинам можно дойти только в очень сухую погоду, оставив машину на трассе. А старые дорожки заколодели, как в былине, замуравели. Только что Соловей Разбойник, Одихмантьев сын, на ветке не сидит. Хватает других соловьев, в телевизоре. Это немного успокаивает. Властям нужно, чтобы был телевизор. Значит, электричество все же починят. А там, глядишь, и мобильные заработают, с интернетом.

Ладно, предположим, интернет — это избыточная роскошь. Хотя у меня есть десятки знакомых, чей род занятий позволил бы им вместо перенаселенного мегаполиса обитать на природе (освободив к тому же дефицитные парковочные квадраты у многоэтажек), создавать интеллектуальный либо материальный продукт, а то и рабочие места, и вносить налогами и потребительской активностью вклад в экономику хилых сельских муниципалитетов. И растить здоровых детей. Я и сама с удовольствием совсем перешла бы в режим «землю попашет — попишет стихи». Как знакомый финн, сидящий на своем хуторе почти у Полярного круга и получающий с помощью интернета в свой полтинник второе высшее образование. Но когда за сигналом мобильной связи то и дело приходится скакать на чердак и назад, или вовсе нестись с ноутбуком на машине в дальнюю даль, сжигая бензин? А проводная телефонная связь чуть подальше от областного центра такова, что технической возможности сделать при ней интернет нет.

Несколько лет назад телефонисты говорили, что все будет хорошо, линии стационарной связи модернизируются и будет оптоволокно. Но вместо этого произошло другое. Кто часто ездит по провинциальным местностям, наверняка обращал внимание: в каждой деревне, даже такой, где две развалюхи и никто не живет — стоит такой нарядный яркий таксофон. Его называют «путинский телефон». Иностранцы и просто неискушенные изумляются: надо же, какая забота о людях даже в самой глуши! А теперь вопрос: видел ли кто-нибудь когда-нибудь у этого таксофона человека, который звонит по нему? Я не исключаю, что такие случаи где-нибудь бывают. Но за эти годы (а я много времени провожу в разъездах в новгородской, псковской, ленинградской областной «глубинке») я не встретила никого, кто бы пользовался этими таксофонами либо слышал, как им пользовались. А таксофонов сотни тысяч по РФ, поставили их в мгновение ока повсюду. Мне даже не хочется узнавать стоимость всего проекта. Но вышел не в коня корм — вот ведь, о вас заботятся, связь вам обеспечили, а вы...

Во-первых, для этих таксофонов нужны карточки, которые можно купить только в областном центре, да и то места надо знать. А до областного центра часто бывает полсотни километров и больше, и хорошо, если есть какие-нибудь прямые автобусы. Во-вторых, многие таксофоны поставили, но так и не подключили ни к каким линиям вообще (например, так повсеместно в Тверской). Бывают вовсе казусы: так, в Карелии к одному таксофону сделали... солнечную батарею. Но там, где он стоит, не живет вообще никто. Проезжие же москвичи, петербуржцы, мурманчане вряд ли обзаводятся петрозаводской карточкой на случай, если вдруг понадобится позвонить из этой нежилой деревни. Да и выбрасывать деньги не хочется ( я как-то купила новгородскую карточку для таксофона, но воспользоваться ею так и не удалось, хотя мне было очень интересно, как работают эти аппараты). Не знаю, что там по прошествии лет с этой солнечной батареей. Между тем сейчас даже у старых бабушек наличествует какой-нибудь старенький мобильничек без особых функций, только для звонков. Там, где теоретически есть зона охвата мобильной связью. Не будем сейчас о местностях, где этот охват до сих пор даже и не снился, а это не обязательно тайга или тундра: буквально в 15 км от того места, где я сижу при свечах и после светской беседы с девушкой из колл-центра пишу этот текст, пока не совсем разрядился ноутбук — так вот в 15 км отсюда мобильная связь кончается вообще, а областная дорога есть, по ней как-то ездят, и на этой дороге может случиться все что угодно, особенно с учетом ее перманентного состояния как после бомбежки. Наверно, все-таки без Обамы не обошлось. Или без бандеровцев.