Мифы и факты о Смутном времени
Материал исторической серии «Великорусская история в сюжетах и фактах»
Согласно официальной концепции, Смутное время Великорусского государства завершилось в 1613 году с вступлением на престол царя Михаила Романова. И после этого несколько лет только разные «воровские шайки» ещё продолжали тревожить Московию, но с ними в итоге управились. Состав же этих «шаек» всегда одинаков, в источниках — казаки, черкасы и «литовские люди».
Черкасами в те времена в Московии называли украинцев. «Литовские люди» это белорусы. Но не следует торопиться делать вывод, что шайки украинцев и белорусов терроризировали Великороссию. Третья, а по важности первая составляющая этого социального движения, не признавшего власти нового царя — казаки. Источники отличают их от украинских казаков, т.е. черкас. Но это не обязательно донские казаки. Казаками в те времена в Великороссии называли всех, кто не подчинялся центральной государственной власти, кто избег крепостнической зависимости, был свободным человеком, сам себе хозяин. К казакам причисляло себя значительное множество бывших крепостных крестьян и холопов, сбежавших от своих господ и боровшихся за свою личную свободу.
О том, что эта борьба была вполне осознанной, свидетельствует знаменитый эпизод осады Москвы, занятой польским гарнизоном, Первым ополчением в 1611 году. В составе казацкой части ополчения, возглавляемой атаманом Иваном Заруцким (родом из украинского Тернополя), было огромное количество крепостных крестьян, де-факто обретших себе свободу в условиях Смуты. Когда казаки узнали, что дворянская часть ополчения под руководством Прокопия Ляпунова составила «приговор 30 июня», по которому все бывшие крестьяне и холопы должны были, по освобождении Москвы и восстановлении государственной власти, вернуться к своим бывшим господам, они подняли восстание. Ляпунов был убит, а казацкая армия во главе с Заруцким покинула Первое ополчение. Оно распалось.
Таким образом получается, что в Смутное время великороссы, украинцы и белорусы совместно боролись за свою свободу против двух феодально-крепостнических государств. Надо ли пояснять, что столь заметное участие украинцев и белорусов в событиях на Московии обусловливалось стремлением этих людей избежать аналогичного гнёта своих панов в Речи Посполитой? Вот в этом разрезе события Смутного времени почти никем не рассматривались, если не считать робких попыток (да и то в марксистской трактовке) в 20-е годы прошлого века, быстро погашенных сталинской деспотией.
Неизвестно, сколько в том отряде, который Иван Сусанин завёл на погибель в болото, помимо украинцев и белорусов, было своего брата — восставшего великорусского крестьянина. Известно лишь то, что этот эпизод, как убедительно доказал ещё в XIX веке Н.И. Костомаров, не имел никакого отношения к «спасению будущего царя», о котором понятия не имели ни Сусанин, ни те, кого он обрёк на гибель. Если подобный эпизод вообще имел место в действительности, что далеко не факт.
А одно из первых совместных выступлений славянских народов против московской деспотии было мощным. Иван Болотников, называвший себя «воеводой царя Димитрия», в 1607 году дошёл до самых стен Москвы, но был разбит. Это выступление советские историки называли «крестьянской войной», отмечая, что это была самая опасная такая война для феодального государства. Однако в составе войска Болотникова были самые разные слои населения, в том числе немало дворян (правда, они-то и изменили Болотникову в битве у села Коломенского). Польская шляхта также оказала поддержку Болотникову, не говоря уж о массах простых украинцев и белорусов, с которыми он начал свой поход из украинского Самбора. Поэтому столь важно выделить именно общеславянский момент в этом движении.
Движение, руководство которым на заключительном этапе перешло к Заруцкому, в 1613-1614 годах представляло собой ещё одну серьёзную опасность для возродившейся московской деспотии. В конце концов его войско было разбито, Заруцкий взят в плен вместе с живыми символами его движениями — Мариной Мнишек, вдовой обоих лже-Димитриев, и её трёхлетним сыном. В Москве Заруцкого посадили на кол, а младенца повесили. Так, с детоубийства начала свой путь новая династия Романовых. Марину же, как известно, уморили голодом в тюрьме. Кстати, это уже было цареубийство. Марина Мнишек была первой в истории России царицей, венчанной на царство (вместе с лже-Димитрием I) самим патриархом, причём избранным законно, с соблюдением всех канонов. Это придаёт её царскому статусу несомненную легитимность.
Убийство же лже-Димитрия I, кем бы он ни был, как раз и положило начало расшатыванию государственной власти. Лже-Димитрий I взошёл на престол с соблюдением всех законных процедур и уже после пресечения династии Годуновых (при этом он, как известно, воздал царские почести памяти своих соперников, Бориса и его сына Феодора, убитого боярами). Его статус был признан всеми авторитетными институтами (боярской думой, собором высших церковных иерархов), включая (притворно или нет, мы не знаем) последнюю жену Ивана Грозного, мать царевича Димитрия. Свергнут же он был в результате дворцового заговора.
И все последующие движения за установление справедливого правления развёртывались на Московии под знаменем вновь и вновь «чудесно спасавшегося» царя Димитрия, коего только в национальном масштабе история насчитывает не менее трёх лиц, а с учётом движений, не вышедших за локальные рамки, — и подсчитать трудно.
И в первую очередь против появления нового лже-Димитрия выступал патриарх Гермоген, которого официозное историческое мифотворчество возвело чуть ли не в главные герои России. В год 400-летия изгнания поляков из Москвы Гермогену с помпой открыли памятник у кремлёвской стены. А ведь исторической науке достоверно известно лишь одно письмо Гермогена (только его приводит С.Ф. Платонов), написанное им с призывом не подчиняться тем, кто действует именем «царя Димитрия» или его сына. Это было уже после гибели второго лже-Димитрия, когда именем его сына действовал Заруцкий. То есть, призыв Гермогена был направлен против одной из главных частей Первого ополчения, шедшего освобождать Москву от поляков. И вряд ли мы сильно ошибёмся, если скажем, что это письмо патриарха полностью отвечало интересам поляков, представлявших лицо королевича Владислава, призванного на московский престол боярами и «освящённым собором», включая того же Гермогена. Писал ли патриарх какие-то «подмётные письма» с призывами к православным восстать за веру против поляков, достоверно неизвестно. Традиция приписывает ему это, но нет ни одного сохранившегося документа. Так же достоверно неизвестно, был ли он убит поляками. Гермоген был уже преклонных лет. И если он не писал таких провокационных писем, за что же было его убивать? Абсурд.
Конечно, расшатывание деспотической власти в Смутное время имело положительное значение для Великороссии. Впервые в её истории царь вступал на престол, давая определённые обязательства. Пусть и одному лишь высшему классу общества, но ведь и Великая хартия вольностей в той же Англии (кстати, этому документу в нынешнем году исполнилось 800 лет) имела в виду одни лишь высшие классы, однако с неё начинается история английского парламентаризма. Первым царём, целовавшим крест в соблюдении условий избрания, был Василий Шуйский. Вторым мог стать польский королевич Владислав, если бы польская политика в тот период оказалась реалистичной и дальновидной.
Не только высшие, но и более многочисленные «земские» классы великорусского общества спокойно ждали прибытия в Москву призванного польского королевича. Бунтовали только «казаки» да неспокойная часть дворянства. Они-то и отправились освобождать Москву от польского гарнизона ещё в 1611 году. После же распада Первого ополчения поляки в Москве, знавшие о том, что королевич не прибудет, совсем откровенно стали использовать своё положение для грабежа и наживы. Это и вызвало возмущение уже высших и средних классов великорусского общества. И тогда стала возможной организация Второго ополчения.
«Всенародный» Земский собор 1613 года, избравший царём Михаила Романова, никак не может считаться действительно всенародным представительством от всех областей Великороссии. Своих делегатов не прислал Великий Новгород, поскольку ещё в 1611 году отложился от Москвы и добровольно призвал на новгородский престол шведского принца. Не смогли прислать представителей Псков, все области к югу от Москву, а также Среднее и Нижнее Поволжье, многие земли великорусского Севера. От донских казаков участвовали только представители тех донцов, кто был во Втором ополчении, а не тех, кто проживал в это время на Дону. Состав избирательного Собора 1613 года был случайным и не отражал мнения всех слоёв населения и регионов страны, что и подтвердилось длительным непризнанием власти Михаила Романова во многих землях.
Что же касается текста присяги («соборной клятвы»), которую члены Земского Собора принесли новому царю от имени всей Великороссии, то, как доказал современный историк В.А. Волков, её первоначальный текст не включал упоминания о детях и потомстве Михаила Романова. Собор избрал на царство одного человека, а не династию Романовых. После смерти Михаила Романова, согласно смыслу акта о его избрании, должен был состояться новый избирательный Земский собор. Конечно, весьма возможно, что он подтвердил бы право Алексея Михайловича на престол. Но тут важен сам принцип — нет царя без одобрения Земского собора.
Однако, видимо, за тридцать лет правления Михаила Романова народу, с помощью церкви, успели внушить, что «нет Романовых — нет России». В 1645 году никто уже и не вспомнил про новый Земский собор с целью избрания царя. А в «соборную клятву» 1613 года московские дьяки задним числом вписали династическое право. Народ, как обычно, обманули.
Само же Смутное время завершилось только в 1619 году, после того, как Владислав, ставший уже польским королём, пошёл с оружием в руках добывать московский престол. Он дошёл до самых стен Москвы, но не смог взять её. После этого было подписано перемирие, причём Владислав не отказался в принципе от своих потенциальных прав на московский венец. И лишь после этого события новая самодержавная власть установилась над всей Великороссией.
