Конец мирного ненасильственного протеста
7 декабря печально знаменитый Басманный суд (а много ли в России судов, не вписанных в историю произвола?) вынес приговор оппозиционному активисту Ильдару Дадину. Его обвиняли по ст. 212.1 УК РФ («Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»). Как пишет Forbes, Дадин неоднократно задерживался на «несанкционированных» мероприятиях — 6 и 23 августа, 13 сентября и 5 декабря 2014 года. Четыре «административки» сложились в одну «уголовку». Итог — три года общего режима (гособвинитель, напомним, просил два года).
Разумеется, приговор может быть обжалован, но вряд ли после рассмотрения дела в высшей инстанции активист выйдет на свободу.
В ближайшее время по этой же статья будут осуждены другие активисты — Марк Гальперин, Ирина Калмыкова и Владимир Ионов.
Случай с Ильдаром Дадиным можно считать прецедентом. Не только потому, что впервые вынесен приговор по новой «политической» статье, но и потому, что впервые человека, не совершившего ни одного уголовного преступления, за совокупность административных правонарушений осудили по уголовной статье.
Простите, но, если карманник в разное время «отработал» пять кошельков с мелочью, его будут судить за пять преступлений, квалифицируемых по ч. 2 ст. 158 УК РФ, а не за хищение в особо крупном размере. Если хулиган в разное время избил несколько человек, то его будут судить за несколько избиений (побои, нанесения лёгкого или тяжкого вреда здоровью), но не за убийство. Более того — если ранее «неоднократность преступлений» являлась дополнительным отягчающим обстоятельством, то Федеральный закон от 08.12.2003 N 162-ФЗ отменил эту норму. А при вынесении приговора по многоэпизодному делу более мягкое наказание поглощается более строгим — этот принцип отечественный суд унаследовал из уголовного уложения Российской Империи. Этим, кстати, российское судопроизводство отличается от американской судебной системы, где приговоры по каждому эпизоду суммируются, так что не является редкостью приговоры к лишению свободы на десятки и даже сотни лет.
И здесь речь идёт, напомним, о реальных уголовных преступлениях.
А между тем, Ильдар Дадин не совершил ни одного деяния, которое само по себе можно считать уголовным преступлением. Он не бросал в полицейских «неустановленные предметы жёлтого цвета», как это делал Ярослав Белоусов. Он не устраивал перформанс с распылением перцовой аэрозоли на концерте, чем отличился активист НБП Олег Миронов. Каждый отдельно взятый «несанкционированный» выход с плакатом российский закон трактовал как административное правонарушение. И, если бы он несанкционированно выходил с плакатом раз в полгода, ему бы ничего не было. А поскольку Дадин был задержан несколько раз в течение ста восьмидесяти дней, он, оказывается, совершил преступление средней тяжести.
Как было сказано выше, по этой же статье обвиняются ещё несколько человек. Решения суда по их делам предугадать несложно.
7 декабря статья 212.1 получила первую жертву, которая не станет последней. Вкупе со статьями, карающими за «экстремизм» (под это понятие подпадают даже перепосты архивных фото в малоизвестных блогах), она до предела сужает поле цивилизованного протеста в России. В любой публикации можно — при желании — усмотреть призыв к чему-то страшному и разжигание розни. Равным образом в любой демонстрации — санкционированной и сугубо мирной — можно найти достаточно «нарушений», чтобы задержать её участников или организаторов. А два задержания в течение полугода — это уже «статья».
А теперь поговорим о неприятном. Конечно, приятно тешить себя мыслью, что режим боится мирного ненасильственного протеста и потому сажает активистов. На самом деле всё ровно наоборот. Режим ощущает себя хозяином положения и раздаёт оплеухи слабосильным оппонентам, в полной уверенности, что ответка не прилетит. На эту тему (правда, по другому поводу) недавно высказался Юрий Нестеренко:
...рациональных причин для страха у путинской хунты нет. Так подонки в школе издеваются над слабыми, не способными дать сдачи — вовсе не потому, что последние представляют для первых хоть какую-то опасность.
В данный исторический момент оппозиция воспринимается властью в качестве удобных мальчиков для битья.
И не стоит надеяться, что беззаконные преследования оппозиционеров вызовут сочувствие у «простого народа» (тм). «Простой народ» знает из телевизора, что Путин спас Россию от развала и продолжает спасать, а те, кто против него — это жидоукропские бандерофашисты и проамериканские геи. Новость о репрессиях вызовет у нации телезрителей довольное урчание. Не потому, что наши соплеменники — какие-то ущербные существа, генетические рабы: не станем возводить напраслину на людей. Просто среднему человеку комфортно жить в манямирке и совсем не хочется из него выходить, особенно если реальный мир не слишком дружелюбен. В манямирке простых российских телезрителей Путин всех переиграл, враги скрежещут зубами в бессильной злобе, Россия встаёт с колен, борется с бездуховной Америкой и мировой педерастией. Да, конечно, есть временные трудности, но ничего, выдюжим, мы же русские, главное — не ныть, не поддаваться пятой колонне. А если сбиться с режима самоуспокоения, то в голову лезут неприятные мысли. Будто нами правит кубло бандитов и олигархов, к тому же, судя по последним событиям, не совсем адекватных. При этом наши мудрые руководители рассорились с половиной мира, а вторая половина нас просто доит. А временные трудности (рост цен, падение зарплат, увольнения, новые налоги и т. п.) могут затянуться на годы... Нет уж. Лучше всей страной кричать «Ура!» и «Смерть врагам!». Массовый экстаз способствует выбросу эндорфинов и повышает тонус. Не оргазм, но что-то близкое.
Что касается самих репрессируемых активистов, то, конечно, можно было бы написать, что преследования только закалят их. А их окружение (родственники, друзья и просто менее решительные товарищи), наблюдая расправу над неповинными людьми, будет радикализироваться, и на место одного арестованного активиста будет вставать пять горячих неофитов. Однако на самом деле здесь всё гораздо сложнее. Нормальному обывателю психологически трудно принять, что в стране, где он живёт, творится произвол. Признать, что суд посадил совершенно невиновного человека — значит, признать, что граждане, представляющие государство, сами нарушили закон и не понесли за это наказание. Значит, закон не работает, а если он не работает, то его как будто и нет, а вместо правового государства налицо механизм силового подавления, который обеспечивает комфорт узкой группе лиц, приватизировавших страну. Думать об этом слишком страшно, и человек выдумывает оправдания — не пострадавшему от беззакония, а допустившим беззаконие чиновникам. В ход идут разные спасительные заклинания. Всё не так однозначно. Дыма без огня не бывает. Оступился. Сам-то он хороший парень, просто связался с этими, как их, пятой колонной. Нечего было нарываться, надо знать, с кем дело имеешь, а не донкихотствовать! И так далее...
Те, кто прямо или косвенно возлагает возлагают вину за репрессии на самих политзаключённых — это не злорадствующие охранители. Это, возможно, хорошие, приличные люди, которые «всё понимают», но боятся признаться даже самим себе, что живут в полицейском государстве. Потому что из признания данного факта следует два несложных вывода: а) следующей жертвой произвола можешь стать лично ты; б) с этим надо что-то делать, но ты не знаешь, что и как, да и побаиваешься — значит, нужно найти уважительную причину своего бездействия. Фрустрация рвётся наружу; подспудное раздражение на себя преобразуется в явное раздражение на тех, кто «высовывается» и «провоцирует».
Когда-то дело Саввы Терентьева произвело колоссальный резонанс — в наши дни никого не удивляют известия об уголовном преследовании за картинки в интернете, за «мыслепреступление» можно получить реальный срок. Дело Ильдара Дадина ознаменовало новый этап развития полицейского государства. Очевидно, что мирный ненасильственный протест образца 2011-2012 годов обречён. Просто потому, что овчинка не стоит выделки, игра не стоит свеч, а риск не оправдывает результат. Одно дело — когда задержанному на несанкционированной акции грозит штраф в несколько сотен рублей. Когда участие в стихийном митинге чревато реальным сроком, немного найдётся желающих красиво «повинтиться».
Вот только охранителям не следует откупоривать шампанское, если только они не хотят поиграть друг с другом в отдел полиции «Дальний». Как известно, генералы всегда готовы к прошедшей войне, и отечественные стражи стабильности не стали исключением.
Тучные годы закончились — это очевидно даже самым лучезарным оптимистам. Когда вернётся былое благополучие — неизвестно. И потому сейчас, когда государственный пирог усыхает, а повседневная жизнь день ото дня становится всё более суровой, налёт цивилизованности слетает с наших «элитариев» с лёгкостью необычайной. В российское бытие возвращается стиль девяностых. Происходит симбиотическое слияние бизнеса, группировок во власти и криминальных банд, так что разногласия хозяйствующих субъектов всё чаще будут разрешаться вооружённым путём. И это неудивительно, ведь от пресловутого «лихого» десятилетия нас отделяет не так уж много времени.
Однако, поскольку на дворе немного другие времена, наступающая гангстерская эпоха будет иметь свою специфику. В девяностые бандитизм редко пересекался с политикой — при «дедушке» существовала определённая свобода самовыражения с помощью чисто политических инструментов. Наследник «дедушки» с самого начала своего владычества трудолюбиво зачищал политическую поляну. Ликвидировать гражданские организации оказалось нетрудно. Но от политических противоречий никуда не деться. Те, кому не нашлось места в легальной политике, уходят в экстремизм или в околополитический криминал.
Бандиты, декларирующие политические или религиозные лозунги, или радикалы, соединяющие приятное с полезным, то есть борьбу за всё хорошее и криминальный промысел — это только на первый взгляд представляется далёким от наших реалий. Вспомним «банду GTA», участники которой добывали деньги на джихад с помощью разбойных нападений. Уральская «банда Федоровича» выросла из группировки скинхедов, и её бойцы не только убивали ради добычи, но и вполне бескорыстно истребляли «врагов белой расы». Это наиболее известные политизированные банды, на самом деле подобных группировок гораздо больше.
В условиях загнивания авторитаризма криминал подменяет собой агонизирующую бюрократию и отсутствующие институты гражданского общества. Возможно, в недалёком будущем мы станем свидетелями сращивания экстремистов (настоящих, а не из интернета) с бандами, коррумпированными чиновниками и полукриминальным бизнесом. А кому-то из читателей доведётся в этом поучаствовать.
Но это будет уже совсем другая история.
