В поисках гражданской нации

Как связаны в России конституция, школа, День победы и репрессии против крымских татар?

Спустя два года аннексия Крыма имеет для России не только очевидные негативные внешне- и внутриполитические последствия, а также огромный экономический ущерб. «Крымский синдром» оказывает влияние и на государственную политику в отношении народов, проживающих в России. Именно на захваченном полуострове российская власть столкнулась с сопротивлением крымских татар. Интересно, что все это совпало с идеей бюрократического создания гражданской нации, которую Кремль пытается реализовать с 2012 г. и которая стала для него очередным проблемным полем.

Идея «многонационального народа» России

Согласно российской Конституции, носителем суверенитета и единственным источником власти в России является ее многонациональный народ (the multinational people). Эта формулировка означает только одно — многоэтничный народ (the multiethnic people), но она позволила наметить контуры гражданского мира в стране со слабыми политическими и экономическими институтами и обилием конфликтов и претензий именно на этнической почве.

К тому же 21 республика, 10 автономных округов и 1 автономная область были созданы еще в СССР по принципу титульного этноса и в 1992 г., за исключением Чечни, подписали договор, оформивший федеративное устройство России. Еще одному народу — российским немцам — в 1992 г. указом о реабилитации было обещано восстановление государственности (Республики Немцев Поволжья), которая существовала в 1918–1941 гг. и была ликвидирована с началом репрессий против них.

В итоге «многонациональный народ» обозначил противоречивый политический компромисс, в основу которого легли:

• Сохранение советского наследства в виде реализованного права народов на самоопределение, когда политически осмысливший себя этнос получал государственность (statehood), но без права на сецессию;
• Право на культурную автономию народов, живущих в России, при наличии у них четких территорий расселения, либо диаспоры;
• Тезис об объединяющей роли русского народа (Russian ethnos) в сложившейся политической системе.

Этот компромисс, политый кровью на Северном Кавказе, был дополнительно зафиксирован в 1996 г. в Концепции государственной национальной политики РФ. Он требовал от российской власти только одного — выстраивать работоспособные демократические политические институты и систему рыночной экономики. Только так от компромисса можно было перейти к общегражданскому консенсусу — к гражданской нации (civil nation), создаваемой институтами, а не этносами. Необходимость такого перехода подтверждалась также примерами Грузии и Югославии. Москва активно участвовала в их судьбах, поддерживая этнический сепаратизм в первом случае и помогая сербам сохранить власть над максимально возможной территорией во втором.

Однако вместо консенсуса российская власть достигла успехов в создании «изымающих институтов» (extractive institutions), описанных Д. Асемоглу и Д. Робинсоном. Одновременно она присвоила себе функции модератора «многонационального народа». Кремль покупал лояльность местных элит, применял административные и силовые методы, финансировал культурные и образовательные проекты, принимал решения о ликвидации 6 автономных округов под предлогом их экономической слабости. Такой подход казался проще и тактически эффективнее.

Акт бюрократического творения нации

Перелом наступил в 2012 г. вместе с возвращением В. Путина в кресло президента. К тому времени стало понятно, что идея единого «многонационального народа» перестает работать, а точнее — Москва теряет способность играть роль модератора межэтнических (а значит, и межрегиональных) отношений в России. Круг бенефициаров российской политической и экономической системы стремительно сужался, и региональные элиты все активнее конкурировали за доступ к федеральному финансированию. На этом фоне росло экономическое неравенство, и у граждан копились претензии к власти, что выразилось как в массовых мирных протестах 2011–2012 гг., так и в популярности праворадикального лозунга «хватит кормить Кавказ!» и череде конфликтов на этнической почве. Для сохранения политической стабильности Кремлю пришлось всерьез обратиться к проблеме отсутствующей в России гражданской нации.

Идея управляемого превращения «многонационального народа» в гражданскую нацию была оформлена в «Стратегии государственной национальной политики России до 2025 г.» (декабрь 2012 г.). В ней впервые появился термин «российская нация», а «упрочение общероссийского гражданского самосознания провозглашено в числе главных целей наряду с укреплением единства и целостности страны.

При этом в документе сохранился тезис об особой роли русского этноса в истории страны, и даже сформулирована метафизическая идея некоего «единого культурного (цивилизационного) кода», скрепляющего основы российского государства.

Параллельно «формирование российской гражданской идентичности» было заявлено одной из главных целей школьного образования, и вдобавок Кремль заказал написание единого учебника по российской истории.

Для реализации стратегии в 2013 г. была утверждена федеральная программа «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России», рассчитанная до конца десятилетия. Симптоматично, что тогда же близкие к Кремлю эксперты и политики начали обсуждать тему полной ликвидации республик в составе страны.

Но курс на конструирование гражданской нации из «многонационального народа» все так же не опирался на соответствующую модернизацию политических и экономических институтов. Напротив, гражданская нация, по мысли Кремля, должна была сформироваться вокруг действующей авторитарной системы. Отсюда и возникла ставка на архаический традиционализм, изобретение «духовных скреп», военно-патриотическое воспитание детей и подростков, протекционизм на российском рынке массовой культуры, зашкаливающую пропагандистскую накачку Дня Победы и т.д. С этим же связан и рост преследований политических активистов и подозрительное отношение к любой гражданской активности, не инициированной властью. .

Крым как ловушка

На этом поле ситуация для Кремля еще раз серьезно изменилась с оккупацией и аннексией Крыма и началом агрессии на востоке Украины. С одной стороны, российская власть получила искомую консолидацию граждан вокруг себя вне зависимости от их этнической принадлежности. С другой стороны, она столкнулась с сопротивлением крымских татар. Не помог даже запоздалый указ В. Путина о реабилитации и государственной поддержке возрождения депортированных народов Крыма (крымских татар, армян, болгар, греков и немцев), опубликованный 23 апреля 2014 г.

Автономная Республика Крым при всех слабостях политических и экономических институтов Украины в целом закрепляла status quo — все проживающие здесь народы имеют право на культурную автономию, но отдельное государство по этническому признаку никто не создает. Однако после аннексии, произошедшей под лозунгами о возвращении местных русских в родное государство, грань была перейдена — вопрос о государственности крымских татар встал с новой силой (1, 2, 3, 4). Кремль по привычке ответил репрессиями, но до сих пор не знает, как решить проблему. Более того, присоединение полуострова в качестве Республики Крым, но без сформулированного этнического основания — это до конца не осмысленный российской властью вызов, нарушающий принципы существования самой РФ.

Для Москвы проблема усугубляется тем, что вопрос о национальном самоопределении крымских татар поднимается в противовес ей.. Последний раз на постсоветском пространстве так вопрос ставился чеченцами во главе с Д. Дудаевым больше 20 лет назад. Самоопределение против воли Кремля — это посягательство на его власть внутри России и на его влияние на постсоветском пространстве. И проводя репрессии против крымских татар, российская власть искренне убеждена, что пытается избежать еще большего зла. Неуверенности здесь добавляет еще и превращение России в страну, чьи границы после аннексии полуострова признаны лишь частично.

Все это обнажило слабости кремлевского курса на создание гражданской нации и фактически вернуло его к проблеме сохранения разлагающегося межэтнического компромисса. В марте 2015 г. было создано Федеральное агентство по делам национальностей во главе с Игорем Бариновым, отставным полковником ФСБ, имеющим опыт войны в Чечне. Так задачи государственной безопасности стали доминировать и в этой сфере, что на фоне откровенно фашистской пропаганды делает идею гражданской нации ненужной.

К началу 2016 г. Кремль вспомнил и о данном российским немцам обещании восстановить их государственность. В контексте Крыма и крымских татар это было особенно невыносимым, учитывая, что реабилитированные здешние немцы попали в число как раз российских немцев. В итоге зимой 2016 г. в указ о реабилитации 1992 г. были внесены изменения — обещание восстановить республику Кремль просто удалил из документа.

Но крымская ловушка, вероятно, захлопнулась. Российская власть не может «переварить» полуостров. Унифицировать систему регионов, ликвидировав республики вообще, она не может тоже. Ей приходится возвращаться к уже неэффективной тактике поддержания компромисса между народами и тянуть время.

И даже отказ от аннексии Крыма не вернет российскую систему в прежнее состояние. Без милитаристской солидарности и сплочения вокруг фигуры В. Путина отсутствие солидарности гражданской обнажится еще сильнее. Тем более цена создания эффективных политических и экономических институтов сегодня гораздо выше, чем в конце XX века. Нетривиальным выходом могло бы стать лишь преобразование всех регионов России в республики при радикальном увеличении самостоятельности местного самоуправления.