Союз стукачей России

Так пора переименовать Cоюз писателей. В принципе, шаг логичный и давно ожидаемый, русская литература всегда базировалась на некоторых основополагающих принципах и строгий присмотр за ней являлся одним из них. Как и понимание инженеров человеческих душ необходимости такого присмотра. Недаром Маяковский льстил: «О работе стихов от Политбюро чтобы делал доклады Сталин».

Это к тому, что председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин и председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев подписали соглашение о двустороннем сотрудничестве, направленном, в частности, на сохранение и защиту исторической правды и надежное обеспечение информационной безопасности России. Глава СКР во время торжественной церемонии отметил, что

писатели всегда были индикатором жизни, поэтому для Следственного комитета это очень важное событие, так как мы вступаем в отношения сотрудничества с организацией патриотической, державной, объединяющей в своих рядах огромный духовно-нравственный потенциал писательской интеллигенции России, наследников Пушкина, Достоевского, Толстого, всех тех, кто составил славу российской культуры.

Насчет наследников Бастрыкин слегка загнул, тому же Ганичеву далековато до Пушкина, но державный патриотизм налицо. Да и кто еще позаботится «о культуре нации, ее языке, о едином духовно-культурном пространстве», как не СКР в союзе с СПР? Не министр же культуры Мединский с его «конченными мразями», прости господи за цитату из него же.

Ганичев, разумеется, также нашел много общего у сотрудников органов и литераторов. Не удивительно — именно он в июне этого года принял Бастрыкина в СПР. В общем, имеет место трогательное слияние двух государственных ведомств. Вы поминаете Сталина? Гм. Да, при нем было не лучше, но не надо всех литературных собак вешать на него, отнюдь не он заложил традиции братства литературы и сыска, они гораздо старше и уходят корнями в седую древность. Впрочем, тут уже я хватил не хуже Мединского, на самом же деле российское искусство плетения художественных словес довольно молодо, ему и трехсот лет нет, а если по большому счету, то менее двухсот.

К тому же не столь уж она велика, как нам вдалбливают с детства: всего шесть нобелевских премий более чем за век, да и те давали больше из политических соображений. Большего она, кстати, и не стоит, времена ее силы и славы в далеком, донобелевском еще прошлом и если в Google отобрать 40 ведущих по числу обращений писателей, то русских в списке окажется всего четыре: Пушкин, Толстой, Достоевский и Чехов. Примерно то же соотношение и с премиями: вне конкуренции среди нобелевских лауреатов англоязычные — 27 авторов, затем франкофоны (14), немецкий язык (13), испанский (11), шведский (7), итальянский и русский (по 6), польский (4), норвежский и датский (по 3),греческий, японский и китайский (по 2) и т.д. Дискриминация? Не думаю. Реальная оценка. Возможно даже завышенная.

К тому же одно дело литература и совсем другое — Союз писателей России. Из приличных писателей, таких как Пелевин, никто в него не входит, зато на его сайте отмечаются такие мастера специфического российского жанра, как Владимир Бушин, спроворивший развернутый донос, озаглавленный в стиле Мединского-Путина: «Недоноски и отморозки великих наций». В нем досталось многим: Дмитрию Быкову и Андрею Дементьеву, Джеку Алтаузену и Семену Липкину (им посмертно), Евтушенко («в трудный для родины час удрал в Америку») и Алле Гербер, Эдварду Радзинскому и Михаилу Жванецкому, Марку Солонину и Константину Боровому, Николаю Сванидзе и Леониду Гозману, Валерии Новодворской и Артемию Троицкому, Виктору Шендеровичу, Борису Васильеву и академику Юрию Пивоварову.

И даже Владимиру Познеру досталось ‑ за то, что неправильный, неполноценный еврей. Бедным евреям вообще посвящена половина доноса и перепало особенно сильно: «русофобствующие выродки, недоноски и отморозки великой еврейской нации — Жириновский, Улицкая, Веллер и другие». Зато Бушину нравятся патриоты Лимонов, Прилепин, Проханов и еще какие-то, совсем уж неведомые холуи и агенты власти.

Кого же напоминает этот бездарный, но бдительный Бушин, верный Руслан режима? Незабвенного пушкинского Видока Фиглярина, хотя самого Фаддея Венедиктовича Булгарина, человека наблюдательного и неглупого, такое сравнение оскорбило бы. Именно о подобной литературе и литераторах он писал по инстанции:

Литература есть балованное дитя нации. Нет такого глупого и необразованного народа в мире, который бы не утешался и не гордился своими писателями и произведениями литературы. В этом равны и персиянин и англичанин.
(Из письма управляющему III отделением ЕИВ канцелярии).

Поэтому вернемся к теме и заметим, что все время существования искусства русской изящной словесности и художественного вымысла государство не оставляло его своим попечением. Нет, не в смысле помощи литераторам, хотя и таковая имела место, а в смысле надзора за ними. И что бы ни говорил мсье Бастрыкин, но если господа россияне полагают, что живут в стране Толстого и Пушкина, то сие отчасти так. Но в гораздо большей мере они живут в стране Булгарина, сыска и III отделения!

Ибо с тех пор мало что изменилось. История действительно развивается по спирали — в нормальном мире, в России же она вообще ходит по кругу и путинская эпоха удивительно напоминает николаевскую. В самом деле, та же затхлая атмосфера, изоляция и отставание от запада, тот же сыск и даже Крымская война. Только и того, что нынешний Палкин на три головы ниже, от России сбежала большая часть колоний, а Пушкиных и Гоголей с Тютчевым и близко нет.

Николай I, будучи вослед за Петром I большим поклонником армейских методов управления державой (иных он попросту не понимал), желал контролировать все во вверенной ему империи, включая сознание подданных. Для чего, как и руководство нынешней России, стремился установить монополию на регулирование потоков информации. Главная роль в этом отводилась цензуре и III отделению, что, впрочем, практически одно и то же, а также подчиненным власти органам массовой информации. Проще говоря, газетам и журналам, поскольку иных тогда не было.

Как и нынешние органы, III отделение ЕИВ канцелярии поощряло полезных отечеству литераторов, таких как прозаик и поэт А.А. Ивановский, прозаик и издатель альманаха В.А. Владиславлев, поэты В.Е. Вердеревский и Н.А. Кашинцов, писатель П.П. Каменский. Не было недостатка и в добровольных агентах-осведомителях — пример издателей «Северной пчелы» Ф.В. Булгарина и Н.И. Греча хрестоматиен. Эта «Пчела» даже и не пыталась скрывать свою заангажированность! Как нынешняя «Литературная газета», как газеты «Культура», «Завтра», да и союз писателей в целом, судя по заключенному с СКР соглашению.

Помимо них с III отделением сотрудничали переводчик С.И. Висковатов и писательница Е.И. Пучкова, журналист А.Н. Очкин и профессор Виленского университета И.Н. Лобойко etc. Многие известные писатели и общественные деятели находились в контакте с этим отделением — и в глазах общества оно было чуть ли не «литературным министерством». За финансовой поддержкой туда обращались А.С. Пушкин, Н.А. Полевой и Н.В. Гоголь! Бенкендорф покровительствовал историку и журналисту Н.А. Полевому, отдельные статьи по заданию Л.В. Дубельта писал маститый А.Ф. Воейков. Через Бенкендорфа успешно добивались публикации своих сочинений М.Н. Загоскин, А.А. Майков, Ф.Н. Глинка. А в 1843 г. на контакт с шефом жандармов вышел Федор Тютчев, составивший проект организации русской печатной пропаганды в европейских державах. Да и ближайшие помощники Бенкендорфа — М.Я. фон Фок и Л.В. Дубельт — не чуждались литературной деятельности. Как Бастрыкин...

С предложением издавать частную газету в духе правительства обращались к Бенкендорфу многие. Не только Погодин, но даже Пушкин. Однако проекты писателей пушкинского круга, связанные с их желанием отстаивать правительственную линию в печати, не находили у Бенкендорфа понимания. В отношении них глава политической полиции предпочитал ориентироваться на цензурные и полицейский методы.

Так он не оценил патриотической сервильности Н. Надеждина, опубликовавшего в своем «Телескопе» программную статью «Европеизм и народность в отношении к русской словесности». В ней он отстаивал право России быть самой собой, не заглядываясь на Европу, но опираясь на свои немеряные силы, на единство верхов и низов, спаянное единственно верной православной верой. Завершает свои инвективы Николай Иванович формулой, отражающей суть нынешнего режима: «В основание нашему просвещению положены православие, самодержавие и народность. Эти три понятия можно сократить в одно, относительно литературы. Будь только наша словесность народною: она будет православна и самодержавна!»

Дело в том, что помимо столь похвальной статьи Надеждин опубликовал плохо принятое властью «Философическое письмо» Чаадаева, за что журнал его был закрыт, а сам он отправлен в ссылку. Впрочем, продолжалась она недолго и уже с 1838 года он служил Министерстве внутренних дел Российской империи в Санкт-Петербурге и даже стал редактором «Журнала Министерства Внутренних дел».

Разумеется, Россией дело не ограничивалось, печатная пропаганда велась также в Финляндии и Польше, а с начала 1830-х гг. и за рубежом. Во Франции публикации по заданию III отделения осуществлял агент Я.Н. Толстой, в Пруссии и Австрии К.Ф. Швейцер. Агентом III отделения был и француз Ш. Дюран, издатель газеты «Journal de Francfort» и после публикации известной книги маркиза А. де Кюстина «Россия в 1839 г.», которая и сейчас злободневна, Бенкендорф организовал с их помощью ответную пропаганду на западе.

Так что управление общественным мнением и сознанием было поставлено на твердую ногу и нынешним жандармам есть чему поучиться. Их предшественники и без телевидения успешно контролировали российскую ноосферу. Каковая, подчеркнем еще раз, была намного выше качеством. Нет среди нынешней патриотической интеллигенции ни Чадаева с Надеждиным, ни уж тем более Пушкина с Тютчевым и за неимением гербовой бумаги страна обходится туалетной, да так оно и удобнее власти...