Президент навеки
35 лет назад фалангист Башир Жмайель был избран президентом Ливана
Это была победа. Её называли христианской революцией. Вспомним. Гражданская война. Две интервенции. Большая часть страны под оккупацией. Всеобщая ненависть, резня за резнёй. (В общем, то, к чему ведут Россию многочисленные «планы Путина».) Парламент Ливана избирает президентом 34-летнего полевого командира. И он сразу получает имя: Свет Надежды. 23 августа 1982 года, ровно 35 лет назад. Звали президента-боевика Башир Жмайель.
Крест независимости
К тому времени в Ливане уже семь лет шла гражданская война. Здесь проходил важный участок войны мировой — той, что названа Холодной, но часто была обжигающей. Всё то же глобальное противостояние: прозападные антикоммунисты сопротивлялись просоветским коммунистам с аффилированными структурами. Но ливанский случай был сильно особенным.
Много лет Ливан являл собой единственную демократическую страну арабского мира. Залог этой демократии — этнорелигиозная пестрота. Здесь невозможно было установить единый идеологический стандарт. Сильные общины — восточные католики-марониты, грекокатолики-милькиты, антиохийские православные, мусульмане-сунниты, мусульмане-шииты, друзы, армяне-миафизиты — заставляли учитывать свои интересы и ценности. Если не добрым словом, то добрым оружием. Которое в этих краях традиционно украшает каждый дом. Дети Ливана воспитаны на романтике Средневековья — кто на Крестовых походах, а кто на подвигах Саладина.
И, что очень важно, в XX веке большинство ливанцев исповедовали христианство. Многие ливанские христиане даже не считали себя арабами. Возводили себя к древним финикийцам, которые, по их поверью, создали Европу и Запад.
Когда Первая мировая война разрушила Османскую империю, Ливан и Сирия перешли под французский мандат. Париж обязался подготовить эти страны к независимости и освободить от себя. Готовил два десятилетия, пока сам не оказался под немцами. Гитлеровцы же заигрывали с антиколониальными движениями, особенно как раз ближневосточными. В 1943 году представители трёх главных конфессиональных общин Ливана — марониты, сунниты и шииты — совместно приступили к деколонизации.
Вот что решили боссы конфессиональных кланов. Марониты сквозь зубы согласились, что Ливан — арабская, а не европейская страна. Мусульмане столь же хмуро признали, что Ливан — независимая страна, а не часть соседней Сирии. В парламенте христиане и мусульмане будут соотноситься в пропорции 6:5 (напомним, это соответствовало тогдашнему составу населения). Высшие государственные посты делятся по конфессиональному принципу: президент — католик-маронит, премьер-министр — мусульманин-суннит, председатель парламента — мусульманин-шиит, заместитель спикера — православный христианин. При этом гарантируются гражданские и политические права каждого гражданина, безотносительно к вероисповеданию. В том числе право объединяться в политические партии и военизированные организации.
Вроде договорились. Но друг другу не поверили. «Мусульманский Ливан — часть Сирии. Или всей Арабии. Христианский же Ливан — независимая родина», — это слова аптекаря Пьера Жмайеля.
Является ли аптекарь самодостаточным политическим авторитетом? Этот — да. Не только потому, что он титулованный шейх. И отец двух президентов — Башира и Амина. И отличный спортсмен, корифей футбола и бокса. А его аптеки были крупной бизнес-системой Восточного Средиземноморья. Пьер Жмайель — основатель партии Катаиб (Ливанская фаланга).
Свою партию шейх Пьер создал в 1936 году. После того, как съездил на Берлинскую Олимпиаду и восхитился железными рядами штурмовиков. Идеологически ультраправая романтика Катаиб была ближе к испанским, итальянским французским и чешским аналогам. В этом смысле характерно название Фаланга. Жмайель вообще отвергал нацизм как нехристианское явление. А вот дисциплина и подготовка ориентировались на немецкие образцы. Свою христианскую родину патриоты Ливана готовились защищать основательно.
Через год после основания Катаиб в партийной структуре появилась вооружённая милиция. Набирали бойцов в основном из молодых спортсменов. Чаще всего в христианских кварталах Бейрута и горном районе Матн, где расположен город Бикфайя — родовой центр Жмайелей. Боевыми формированиями и службой безопасности Катаиб командовал Уильям Хауи. Родился он в США и настолько проникся духом Дикого Запада, что вернулся на историческую родину, в Горный Ливан. Завёл в Бейруте крупный бизнес — завод по производству зеркал. Организовал в подсобках и на заводском дворе фалангистские склады с тренировочной базой. До провозглашения независимости попадал под раздачу французской полиции. Вместе с Пьером Жмайелем.
Мистер Хауи быстро стал ближайшим другом шейха Пьера. Очень они были похожи по типу личности и идейно-политическим взглядам. Оба любили правую движуху. Крепкой дружбе не мешало даже конфессиональное расхождение: Пьер Жмайель был католиком-маронитом, Уильям Хауи — ортодоксальным православным. Но тот и другой — христиане-фалангисты. Это всего важнее.
У Пьера и Женевьевы Жмайелей было шестеро детей. Четыре дочери, двое сыновей. Старший Амин походил на мать: спокойный, деловитый, основательный. Младший Башир повторял отца: парень-торпеда. Ангел с братьями-христианами. Беспощадно жестокий к врагам.
Стражи, тигры, марада...
Главным врагом являлись палестинские боевики арафатовской ООП, перебравшиеся в Ливан с начала 1970-х и обустроившие здесь свою военно-политическую инфраструктуру. Далее, разумеется, Сирия — Хафез Асад-старший с его «социалистическим возрождением» ждал подходящего момента поглотить непокорный Ливан. Конечно, коммунисты (ЛКП) — эти по определению. Насеристы-панарабисты из движения «Мурабитун». Прогрессивно-социалистическая партия (ПСП). С этими всё понятно. Но не только они.
Катаиб всегда была популистской партией. Ливанская фаланга сознательно обращалась к низам, ориентировалась на христианские массы. Жмайели пробивались в жизни через бизнес и спорт. В политике и пропаганде фалангистов важное место занимал «антифеодальный» мотив — против аристократических кланов. В том числе христианских.
Первым из них был клан Шамунов с его Национал-либеральной партией (НЛП). Штаб-квартира располагалась в Дейр-эль-Камаре — горноливанский район Шуф, по соседству с жмайелевским Матном (впрочем, в Ливане всё по соседству, страна величиной с четверть Московской области). Во главе стоял Камиль Шамун, выходец из влиятельного семейства колониальных чиновников. В 1952–1958 годах Шамун был президентом Ливана. Проводил последовательно прозападную правобуржуазную политику.
Против Шамуна был поднят насеристский путч, подавить который удалось только с помощью американских морпехов. А до их прибытия путчистов сдержали фалангистские боевики Хауи. С тех-то пор Катаиб и превратилась в партию, с которой пришлось считаться любым властям. Доброе слово и кольт сильнее, чем доброе слово без кольта. Эту незамысловатую истину Башир Жмайель знал с детства.
Шамуны, НЛП и партийная «Милиция Тигров» были, конечно, союзниками Жмайелей, Катаиб и фалангистской милиции. Но единство сохранялось лишь до тех пор, пока общий враг или общий друг не позволял отвлекаться на социальные противоречия.
Ещё враждебнее складывались отношения Катаиб с кланом Франжье. Название древней династии отражало давнюю, ещё средневековую связь с европейскими крестоносцами. Франжье контролировали район Згарта в Северном Ливане. Это по сей день феодально-замковое государство в государстве, где крестьяне встречают властителя возгласами «После Бога — Сулейман-бек!» Сейчас это относится к Сулейману Франжье-младшему, экс-министру и депутату парламента. Сорок лет назад Згартой правил Сулейман Франжье-старший — «горный барон и обер-мафиози», по совместительству президент Ливана и личный друг Хафеза Асада.
Сирийским правителям Сулейман Франжье был обязан жизнью. В 1957 году он решил сделать подарок старшему брату Хамиду — прямо в маронитской церкви люди Сулеймана расстреляли конкурирующее семейство Дуайхис. Полегло около двадцати человек. Узнав о таком сюрпризе, Хамид Франжье получил инфаркт.
Сулейман остался без авторитетной крыши. Ему оставалось только бежать. Быстрей всего было в Сирию. Будущий президент затаился в Латакии. Там он и познакомился с двумя сирийской армии — Хафезом Асадом и Рифатом Асадом (интересно, что Рифат теперь — эмигрант-оппозиционер). Асады и прикрыли Франжье, пока в Ливане не разрулился вопрос. С тех пор клан Сулеймана превратился в иностранное лобби. Жмайели, последовательные ливанские националисты, ненавидели сирийских агентов. Да ещё и феодалов.
Опирался Сулейман Франжье на партию «Марада». Созданную из его личной охраны. (Интересная деталь: Жмайели и Шамуны сначала создавали партии, потом вооружённые отряды, Франжье действовали в обратном порядке.) «Марада» — так в Ливане называли средневековых разбойников-христиан, которые, не смирившись с исламским завоеванием, ушли в горы и принялись партизанить. А ещё мусульмане зовут этим словом бесчувственных садистов. Сулейман Франжье никогда не чурался жестокости, поэтому одиозным название своей партии не считал. В день своего избрания президентом Ливана — 23 сентября 1970 года — он попросту вытащил пистолет прямо на заседании парламента.
С «Марадой» фалангисты враждовали. С национал-либералами взаимоотношения были настороженными. Но с другими военизированными партиями христианской общины Катаиб сотрудничала. Это были прежде всего «Стражи кедров» спецслужбиста и финансиста Этьена Сакера и организация «Танзим» (по-арабски — просто «Организация») адвоката Жоржа Адуана.
Различия между ними и фалангистами были не столь уж велики. «Стражи» и танзимовцы принципиально не устраивали своего центра в каком-то одном регионе (будь то хоть Горный Ливан, хоть бейрутская Ашрафия), не опирались на землячества. Этьен Сакер выступал акцентировал идеологию финикизма, очень увлекался историческими аллюзиями. Он был противником системы конфессиональных квот (против которой Жмайели не возражали) и выступал за открытый официальный союз с Израилем (к чему Фаланга готова не была, предпочитая закулисный альянс). Адуан вообще собирал в «Танзим» бывших фалангистов. В Катаиб их не устроил отказ от общенациональной военной подготовки всего ливанского народа.
Право христиан
Катаиб, НЛП, «Стражи кедров», «Танзим», даже «Марада» — все они объединялись понятием «правохристиане». Термин этот был изобретён в СССР. Однако оказался на удивление точным. Его даже подхватила западная пресса. Христианская политика Ливана действительно была прочно завязана на идеологию правого радикализма (Катаиб, «Стражи кедров», «Танзим»), консервативного либерализма (Национал-либеральная партия) или палеоконсерватизма («Марада»).
Противостояли правохристианам, разумеется, «левомусульмане». Их структуры названы выше — ООП, ЛКП, ПСП, «Мурабитун». Первое, что бросалось в глаза: они, как правило, не имели укоренения в социальной ткани Ливана. Палестинцы были пришлыми, чужаками. (Ливанцы демонстративно презирали боевиков Ясира Арафата — мол, сбежали от евреев, а ещё понтуются.) О коммунистах говорить нечего, их отечество — мавзолей Ленина. Для насеристов Ливан — очень небольшая часть панарабского социалистического государства.
Некоторое исключение представляла Прогрессивно-социалистическая партия. По декларациям она мало отличалась от компартии или «Мурабитун». Но структурно опиралась на ливанскую общину друзов. Это замкнутая конфессия, тысячу лет назад ответвившаяся от шиитского исмаилизма. Но сами мусульмане не уверены, являются ли друзы их единоверцами. Этот феномен подобен сирийским алавитам. Но главная отличительная черта друзизма иная — вера в переселение душ.
По ливанским обычаям и в отличие от «безродных» ЛКП и «Мурабитун, ПСП управлялась семейным кланом. Её лидером являлся известный юрист, искусствовед и философ Камаль Джумблат. Подобно Франжье и Шамуну, Джумблат происходил из аристократической династии курдского происхождения (он был и земляком Шамуна). Его отец был губернатором Шуфа ещё при османском владычестве и сохранял пост при французском мандате. Как видим, понятие аристократизма в Ливане сходно с российским: аристократ — это чиновник.
Просоветский и просирийский социалист Камаль Джумблат несколько раз занимал в Ливане министерские посты. В 1958 году он был из лидеров социал-насеристского путча против Шамуна. А в 1970-м внезапно поддержал президентскую кандидатуру Франжье. За это получил МВД и немедленно легализовал коммунистическую партию. А заодно Сирийскую социальную националистическую партию (ССНП) — была в Ливане и такая организация, чрезвычайно «патриотическая», как явствует хотя бы из названия. ССНП провозглашала своей целью создание Великой Сирии, от Турции до Кувейта, от Кипра до Ирака. Как эта партия отблагодарила благодетеля Джумблата — речь впереди.
К середине1970-х годов противостояние правохристиан с «левомусульманами» набрало критическую массу. Обе стороны сурово решили: врагу в Ливане места нет. Отметим, что наибольшую ненависть правых вызывали палестинцы, а левые более всего зверели от фалангистов. Но инициатива в развязывании гражданской войны принадлежала всё-таки «левомусульманам».
Вспомним: весна 1975 года. Это был, пожалуй, апогей советского мирового могущества. Брежневская экспансия достигла последних впечатляющих успехов. Индокитайская война завершается громовой победой коммунистов. Северовьетнамские войска захватывают Сайгон, полпотовцы — Пномпень. Португальскую революцию поначалу оседлали местные коммунисты с попутчиками. Коммунистические режимы устанавливаются в Анголе и Мозамбике. Закрепляется диктатура в Эфиопии. В Международном отделе ЦК КПСС популярна идея рывка и на Ближнем Востоке. Израиль — крепкий орешек. Но маленький Ливан, зажатый между двумя союзниками КПСС — ООП Ясира Арафата и ПАСВ Хафеза Асада — кажется лёгкой добычей. Грядёт очередная горячая битва Холодной войны. Ещё одна точка, где решается, как жить планете.
Коммунисты сверстали свой ливанский план. Но многого не предусмотрели. Например, Жмайеля Башира Пьеровича.
Огонь и фронт
Гражданская война в Ливане началась 13 апреля 1975-го в Айн-эль-Раммане, православном квартале Бейрута. Он получил название «Автобусная резня».
В маронитской церкви крестил своего ребёнка фалангист Жозеф Абу Асси. На обряде присутствовал Пьер Жмайель. Мимо проезжала группа палестинцев, салютовавшая самим себе боевыми патронами. Их остановил патруль Катаиб — типа, хватит борзеть. Дальше, разумеется, слово за слово и пуля за пулей. Палестинский водитель был убит.
Через час люди выходили из церкви. Их встретили две машины с эмблемами Народного фронта освобождения Палестины (НФОП — марксистско-ленинская фракция ООП). Оттуда был открыт огонь. Погибли четверо христиан — Жозеф Абу Асси, Антуан Хусейни, Диб Асаф и Салман Ибрагим Абу. Все они состояли в охране Жмайеля-старшего. Был сделан небезосновательный вывод, что именно лидера Катаиб пытались убить боевики ООП.
Не прошло и часа, как Айн-эль-Рамман был наводнён фалангистами и национал-либеральными «тиграми» (в таких случаях правохристиане забывали о своих междоусобицах). Партийные милиции перегородили квартал своими блок-постами. Тем временем в Бейрут въезжал палестинский автобус — ехали участники митинга ООП в «беженском» лагере Тель-Заатар. Шофёра угораздило завернуть к той самой церкви и влететь прямо в засаду. Фалангисты изрешетили автобус, расстреляв 28 человек. Командовал засадой Башир Жмайель.
Сын шейха Пьера не пользовался в партии особыми привилегиями. Учился в Бейруте на юриста и политолога. Некоторое время стажировался в США. Работал адвокатом, имел собственную контору. В Катаиб вступил 18-летним, в 1962 году, возглавлял университетскую ячейку. Через два года был отправлен в тренировочный лагерь фалангистской милиции. Инструкторы гоняли Башира на общих основаниях, но были очень довольны отличником боевой и политической подготовки.
Успехи Жмайеля-младшего заценил сам Уильям Хауи. Сначала он поставил Башира во главе студенческого Бикфайского отряда. Потом поручил ему спецподразделение BG — названное инициалами Башира Жмайеля по французскому алфавиту. В 1971 году 27-летний Башир стал инспектором всей фалангистской милиции — Сил регулирования Катаиб. Фактически это был второй пост в партийной армии. В этом качестве Башир Жмайель встретил начало войны.
Фалангистская верность, политический талант, яркая харизма и сыновняя преданность сочетались в Башире с несомненным военным дарованием. Он мастерски проявился в почти полугодовой «Битве отелей» с октября 1975-го по март 1976-го. Победить правохристиане не могли — «левомусульманские» силы превосходили их вдвое и вооружены были лучше. Но бойцы Хауи и Жмайеля-младшего — под массированным обстрелом в плотном кольце насеристов — удержали стратегически важные здания отелей «Холидей Инн» и «Финикия Интерконтиненталь». Да ещё помогли «Тиграм Шамуна» закрепиться в отеле «Святой Георгий». Когда же из «Холидей Инн» пришлось отступить, это было сделано в полном боевом порядке. Итогом «Битвы отелей» стало разделение Бейрута на Восточный (правохристианский) и Западный (левомусульманский).
При этом Башир показал и дипломатические способности — ведь Катаиб всё время приходилось координироваться не только со «Стражами кедров», но и с национал-либералами, даже с «Марадой».
Так или иначе, «Битва отелей» показала: война будет тяжёлой. Только прекращение сирийских военных поставок вынудило палестинцев, «Мурабитун», джумблатовцев и коммунистов остановить своё наступление. Значит, правохристианам нужна была прочная консолидация. Забыть свои счёты они не могли. Но временно их приглушили.
Незаменимую роль в этом сыграл христианский философ Шарль Малик. Выдающийся ливанский дипломат, представитель в ООН, один из авторов Всеобщей декларации прав человека. Перед таким авторитетом стены рассыпаются. В его присутствии Жмайели, Шамуны и Франжье могли сесть за один стол и договориться. 31 января 1976 года Катаиб, НЛП, «Марада», «Стражи кедров» и «Танзим» учредили единый Ливанский фронт под председательством Камиля Шамуна. В руководство Фронта вошли также Пьер Жмайель, Сулейман Франжье, Этьен Сакер, Жорж Адуан, фалангистский журналист Жозеф Абу Халил, поэт Фуад аль-Бустани, генерал маронитского ордена Шарбель Кассис, создатель ливанского алфавита Саид Акл.
При политической коалиции была создана объединённая правохристианская армия — «Ливанские силы». Командование формировалось делегированием от партийных милиций. Силы регулирования Катаиб представляли Уильям Хауи и Башир Жмайель-младший. Национал-либеральную «Милицию Тигров» — Дани Шамун-младший. «Мараду» — Тони Франжье-младший. «Стражей кедров» — Этьен Сакер, «Танзим» — Жорж Адуан. Как видим, в сравнительно небольших организациях — «Стражах кедров» и «Танзиме» — политическое руководство совмещалось с военным. В более же крупных — Катаиб, НЛП и «Мараде» — политику определяли отцы, милициями командовали сыновья. Такое вот разделение властей.
Резня и вера
Между тем война шла своим страшным чередом. 6 декабря 1975-го в заброшенном на улице Восточного Бейрута автомобиле были найдены трупы четырёх фалангистов. Этот день прозвали «Чёрной субботой». В ярости фалангисты начали стрелять по мусульманской толпе. Убили по меньшей мере двести человек (по другим данным, до шестисот). Кого-то взяли в плен, а потом освободили за выкуп. Молва приписывала организацию «спонтанной мести» лично Баширу Жмайелю. Несмотря на то, что он как раз останавливал мстителей — иначе жертв стало бы на порядок больше.
Через шесть недель кошмар обрушился на армяно-мусульманский район Карантина. Проблемой данного анклава было его расположение между христианскими кварталами Восточного Бейрута и христианской же зоной контроля в Горном Ливане. 14 января 1976-го фалангисты захватили палестинский лагеря Дбайя. Спустя четверо суток, 18 января, они прорвались в Карантину. В результате жестокого боя погибли до полутора тысяч человек.
Спустя двое суток «левомусульмане» ответили жестокой резнёй в городе Дамур. Непосредственную расправу осуществляли боевики ООП и их ливанские союзники. Убито от полутора до пяти сотен христиан, остальным удалось эвакуироваться через морской порт.
Бойцы Башира Жмайеля медленно, но верно расширяли владения Фаланги. Каждое сражение рождало новых героев. В кровавых ночных замесах за бейрутский порт и базары героически бился внук основателя Фаланги Фуад Абу Надер. «Если бы мне пришлось награждать кого-то высшей медалью нашего Сопротивления, я удостоил бы этой награды нашего величайшего бойца Фуада», — говорил Башир о своём племяннике. Отчаянная храбрость и безжалостная жестокость отличали командира фалангистского спецназа Самира Джааджаа (кстати, дипломированного врача). Хитроумен в тактике боя был инженер Фади Фрем.
В ночь на 6 мая 1976-го в центре Бейрута произошло то, что назвали «встречей с Христом». Семь девушек-христианок (младшей — 14 лет), шесть часов сражались против трёхсот палестинских боевиков. Арафатовцы просто не представляли, кто их сдерживает — и поэтому не решались на массированную атаку. Исход боя решила 20-летняя студентка юрфака Жоселин Хуейри — метко швырнула гранату. Противник отступил — решили, что против них подтянута артиллерия.
Жоселин с детства была очень своенравной и вольнолюбивой девочкой. Вместо юбки брюки носила. И при этом хотела стать католической монахиней. Но после боя передумала — взяла под командование женский отряд фалангистской милиции. Воевала и побеждала дальше. Сейчас Жоселин Хуейри — член Папского совета, руководитель ливанского Центра Иоанна Павла II, защитница семейных ценностей католицизма.
Неистовая вольница — вот главное, что выделяло Катаиб в правохристианском лагере. Её олицетворением был Башир Жмайель. Но культ свободы никак не мешал фалангистам истово верить во Всевышнего. В женской казарме отряда Жоселин Хуейри не угасала свеча под ликом Девы Марии.
Белого дела победа
В начале 1976 года в Ливанском фронте вызрело решение: палестинские лагеря должны быть уничтожены. Под видом расселения беженцев ООП создала укреплённые форпосты, разместила в них вооружённые до зубов бригады и арафатовские политические центры. Эти рассадники «левомусульманства», коммунизма и просоветчины придётся выжечь любой ценой.
С Дбайей покончили ещё в январе. В конце июня фалангисты, «тигры» и «стражи» с боем взяли лагерь Джиср-аль-Баша. А неделей раньше, 22 июня 1976 года, началось генеральное сражение. За крупнейшую палестинскую базу Тель-Заатар. 50 тысяч населения. Каждый десятый — вооружённый боевик.
Эта была титаническая битва. Из главных в Холодной войне. Не христиане с мусульманами сошлись в бою за Тель-Заатар, а снова — красные с белыми. «Борьба идёт против коммунизма», — кратко и чётко резюмировал Камиль Шамун. Недаром советская печать чуть не ежедневно передавала сводки с тель-заатарских полей.
С обеих сторон собрался весь цвет командования. Наиф Хаватме, Жорж Хабаш, Салах Халаф, Ахмад Джибриль — легенды палестинского терроризма. Вопрос на личном контроле Ясира Арафата. Во главе же осады Уильям Хауи, Башир Жмайель, Дани Шамун, Этьен Сакер, Жорж Адуан. Силы примерно равны, с обеих сторон от трёх до пяти тысяч.
Пьер ЖмайельЗа полсотни дней выпущены 55 тысяч снарядов. Непрерывные перестрелки. Танковые рейды. Отвлекающие манёвры, переходящие в ожесточённые бои на соседних театрах — в городе Шекаа, в бейрутском порту. Тут и там фалангисты сумели надавать врагу по рогам. Палестинцам помогают джумблатовцы, правохристианам — армянские ополченцы.
13 июля пуля палестинского снайпера сразила Уильяма Хауи. «Лидер и мученик, эталон верности, он наводил ужас на угнетателей и погиб как святой командир». Теперь армией Ливанской фаланги единолично командует Башир Жмайель.
Вот ещё какой фактор надо иметь в виду. Президентом Ливана на тот момент был Сулейман Франжье. Он обратился за помощью к Хафезу Асаду — помочь христианам защититься от палестинцев. Асад не отказал давнему другу. Он уже примеривал на себя одеяния правителя Великой Сирии, первым захватом которой должен был стать Ливан. Ради такой цели — отчего бы и нет? Заодно Асад был не прочь окоротить палестинцев, дабы не делить с Арафатом титул главного врага Израиля.
Словом, в Ливан вступили сирийские войска. «Марада» их приветствовала. Другие правохристиане, скажем так, приняли помощь. Хотя Жмайели и Шамуны с самого начала относились к этому крайне настороженно, а Сакер, друг Израиля, был резко против.
Сирийцы вступили в Ливан частично под флагом «Межарабских сил сдерживания» — как бы в миротворческой функции. Они намяли бока палестинцам в приграничной долине Бекаа. В боях за Тель-Заатар не участвовали, но сыграли немаловажную роль. Во-первых, наглухо блокировали подступы, отсекли ООП от всякой помощи извне. Во-вторых, присутствие сирийцев приглушало рознь между Катаиб, НЛП и «Марадой». Неудобно, типа, что иностранцы подумают.
20 июля, предвидя грядущий штурм, Красный крест и Лига арабских государств начали эвакуацию мирных жителей Тель-Заатара. Правохристианские командиры приостановили военные действия. Более 10 тысяч человек покинули обречённый лагерь. Осаждающие предложили ООП сдаться. Быть может, полевые командиры и подумали бы над предложением. Но Арафат отказался категорически. Наверное, он понимал неизбежность поражения. Но откровенно предпочитал кровавую резню — чтобы предстать жертвой и вызвать сочувствие наивного мирового сообщества.
6 августа фалангисты уничтожили КПП «левомусульманских» боевиков в бейрутском квартале Набаа. Это было последнее окно Тель-Заатара во внешний мир. Теперь палестинцы были полностью окружены. Тель-Заатарскую группировку ООП ждала судьба 6-й армии Фридриха Паулюса. Но, в отличие от немецкого фельдмаршала, арафатовцы решили забрать с собой на тот свет побольше народу, дабы с гуриями было веселее. Готовилась настоящая Валхалла — грандиозное зажжение всего, что горит. Однако не успели.
12 августа правохристиане под командованием Башира Жмайеля пошли на решающий прорыв. Тель-Заатар был взят. Бойцы сурово отомстили за командира Хауи и других погибших товарищей. Количество убитых палестинцев в точности не подсчитано. Считается, что от двух до четырёх тысяч человек. Павшая база ООП была снесена бульдозерами и сровнена с землёй.
Решимся сказать: сражение во многом определило дальнейшие судьбы мира. Череда советско-коммунистических завоеваний была резко и жёстко прервана. Ближневосточный проект КПСССР с треском рухнул. Это был мощный реванш за Сайгон и Луанду. «Как белого дела победа, как первый ответный удар...»
Это сделали правохристиане Ливана. Это сделал и Башир Жмайель.
Сто дней от приказа
Ливанская «гражданка» продолжалась пятнадцать лет. Эти годы разделены на этапы, сильно друг с другом несхожие. Первый период — 1975–1977 — называется «Двухлетней войной». Многие фалангисты ностальгировали потом по этому времени: «Где она, благородная чистота первых лет войны?» Когда, как говорили в Европе, «белый крест победил красный гнёт» (хотя эмблемой «Ливанских сил» был красно-белый крест).
Характер войны властно меняло вмешательство Сирии. 1976 год сильно подорвал позиции ООП, насеристов и коммунистов. Но режим Асада был врагом значительно более мощным. С 1978-го правохристиане воспринимали сирийцев исключительно как интервентов. «Это глупость, будто Асад является защитником ливанских христиан, — говорил Этьен Сакер в 2012 году, через треть века, уже о Башаре Асаде-младшем. — Христиане жили в Ливане за тысячи лет до Асада и его отца. Им не нужны защитники, они никого не боятся». Но Асад-отец и не собирался защищать (как и Асад-сын).
Во время «Двухлетней войны» было понятно, где друг, где враг. После выяснилось, что христиане (как и мусульмане) бывают очень разные. Одно дело: фалангисты Жмайеля и «стражи» Сакера — ливанские националисты, ненавидящие сирийских интервентов. Совсем другое — клан Франжье с его «Марадой», для которого асадовские войска являлись стражей семейных привилегий. Шамун и его национал-либералы поначалу занимали среднюю позицию, но вскоре примкнули к Катаиб.
В свою очередь, Джумблат, прежде надёжный союзник Асада, к 1977-му разочаровался в сирийском диктаторе. Не мог простить поддержки правохристиан при Тель-Заатаре. ПСП склонялась повернуть фронт. А друзы воевать умеют.
16 марта 1977 года Камаль Джумблат был убит. Автоматной очередью в затылок. Христиане ликовали, друзы в ответ устроили резню христиан, убив пару сотен человек. И в Ливане, и даже в далёком СССР все думали, будто руководителя ПСП завалили правохристианские боевики. Но почти через три десятилетия коммунист Жорж Хауи (не родственник, однофамилец Уильяма), близкий друг покойного, сообщил потрясённой общественности: заказчиком убийства был Рифат Асад — брат Хафеза. А исполнителями выступили профи-киллеры из ССНП. Той самой «сирийской социальной националистической» — которую именно Камаль Джумблат легализовал в Ливане. (Остаётся добавить, что через несколько дней после произнесения этих слов взрывом бомбы был убит Жорж Хауи.)
В начале 1978 года Ливанский фронт принял политическое решение — порвать с Хафезом Асадом и изгнать сирийские войска из Бейрута. 7 февраля 1978-го в ливанской столице началась Стодневная война. «Ливанские силы» атаковали сирийский контингент, поддержанный ополчением «Марады».
Сирийцами командовал лично военный министр Мустафа Тлас. Известный в Дамаске как правая рука Асада. Прагматичный государственник Тлас был далёк от любых идеологических зашоров. Зато как генерал очень профессионален, а как политик хитёр. В 1969 году, сразу после советско-китайских боёв за остров Даманский, Тлас демонстративно сфотографировался с красной книжечкой Мао Цзэдуна. Перепуганные брежневцы тут же согласились продать Сирии оружие на любых условиях, лишь бы не купили в Китае.
Помогал Тласу командир вооружённых формирований «Марады» Тони Франжье. Тони-бек, как его по сей день поминают в Згарте. В ранней молодости он помогал отцу в бизнесе, потом был почтово-телеграфным министром. В коммерции особо не тянул, почта при нём развалилась — занялся военным делом.
С правохристианской стороны собрались знакомые всё лица: Башир Жмайель, Дани Шамун, Этьен Сакер, Жорж Адуан. Адвокат-политолог, инженер, оперативник-страховщик, снова адвокат. Но на этот раз с ними были профессиональные военные из Армии свободного Ливана — майор Саад Хаддад, лучший друг Израиля, и полковник Антуан Баракат.
Наконец, ударным отрядом служила колоритная воинская команда под названием «Козлы». Это была бригада маронитских хулиганов во главе с неким Аль-Анидом, которая ещё до войны терроризировала в Бейруте палестинцев и других мусульман. Парни были абсолютно отморожены. Никаких приказов они не хотели знать, с пленными расправлялись жесточайше, но храбры были отчаянно и оружием владели отлично. Название группировка получила от Башира, причём термин имел вполне российское значение.
Им-то всем и улыбнулось военное счастье. А не генералу Тласу.
Армия свободного Ливана блокировала коммуникации сирийских «межарабских сил». В завязавшихся перестрелках погибли до двух десятков человек. На следующий день артиллерия сирийцев обстреляла казармы Бараката—Хаддада. Им на помощь бросились фалангисты Жмайеля и «тигры» Шамуна. Сирийцы ворвались в христианские кварталы Айн-эль-Рамман и Ашрафию. «Сирийская игра раскрылась, — заявил Этьен Сакер. — Ещё в 1976 году мы знали, что так и будет. Мы предупреждали об этом, но ливанцы наивно пустили в свой дом волка, переодетого овцой. Теперь мы видим сирийский террор, насилие, похищения, убийства. Вместо того, чтобы запереть палестинцев, они пытаются поставить на колени ливанцев. Но ливанцы ответили им. Теперь война будет свирепее и разрушительнее, чем прежде».
Повторялись эпизоды «Битвы отелей» — снайперский огонь, артиллерийские дуэли, обстрелы и штурмы высоток. Президент Ильяс Саркис, в 1976-м сменивший Сулеймана Франжье, умолял Пьера Жмайеля: шейх, остановите Башира! Но глава Ливанской фаланги был непреклонен: только после того, как вы, господин президент, остановите Хафеза. Ливанцы не позволят, чтобы ими командовали сирийцы.
В «Ливанских силах» по факту утвердилось единое командование Башира Жмайеля. Башир отдал приказ о контрнаступлении. Фалангисты, «стражи», «тигры» и «козлы» выбивали сирийцев из Ашрафии. Генерал Тлас был смущён дикой жестью правохристианских атак. Особое бешенство демонстрировали «козлы», даже после того, как сирийский снайпер ухитрился застрелить Аль-Анида.
Сирийцы вынуждены были конфисковать все машины бейрутской «скорой помощи». И всё равно трупы приходилось вывозить на армейских грузовиках. Таких потерь сирийская армия дотоле не несла ни от кого, кроме израильтян.
Башир вёл рискованную игру. «Ливанские силы» имели в Бейруте численность примерно трёх полков против трёх сирийских дивизий. Запредельно жёсткий напор деморализовал противника. Однако растерянность могла быстро пройти, и контрудар оказаться сокрушительным. Но Башир имел свой расчёт. И этот расчёт оправдался. На помощь пришёл Израиль. Усиление группировки ЦАХАЛ на юге вынудило Асада срочно менять диспозицию. Начался вывод сирийских войск из Бейрута. «Межарабские силы сдерживания» переукомплектовались саудовскими солдатами. Ливанские правохристиане победили в Стодневной войне.
Большая же война превращалась из гражданской в войну за независимость Ливана от Сирии. Но при этом оставалась частью Холодной. Ливанский национализм выдвинулся в авангард мирового антикоммунизма. Силы же, сознательно или объективно союзные СССР, аффилировались теперь с режимом Хафеза Асада.
Едина винтовка Захлы
Исход бейрутских Ста дней неизбежно ставил вопрос о переформатировании руководства правохристианским лагерем. Межпартийные отношения в Ливанском фронте строились более-менее паритетно. Но в войсках «Ливанских сил» говорить о каком-то равноправии не имело смысла.
В итоге Стодневной войны просирийская «Марада» вышла из Ливанского фронта. Из 15 тысяч бойцов «Ливанских сил» более половины составляли теперь фалангисты. Две с половиной тысячи «Стражей кедров» и танзимовцев выступали с ними в тесном союзе. Две сотни «брианов буагильберов» из маронитского монашеского ордена держались особняком. Лишь три с половиной тысячи «Тигров Шамуна» оспаривали лидерство Башира Жмайеля.
Курс Башира назывался «единство винтовки». Он неуклонно консолидировал «Ливанские силы» под своим единоличным командованием. Но главной внутренней проблемой правохристиан оставалась «Марада». Окончательно превратившаяся в вооружённую сирийскую агентуру.
Фалангисты брали на себя ответственность за жизнь, свободу и безопасность всего христианского населения Ливана. В том числе севера страны, где находится Згарта. Но Франжье были возмущены приходом Катаиб в свои клановые владения. Вековая иерархия оказалась под угрозой революционного слома.
8 июня 1978 года Тони Франжье — разумеется с санкции Сулеймана — приказал убить згартского командира Фаланги Джуда Байеха. Ответные сборы заняли четыре дня. Башир приказал захватить Тони, доставить в фалангистский штаб — и там убедить, насколько он неправ.
Утром 13 июня замковый особняк Франжье-младшего в Эдене был атакован спецназом Сил регулирования Катаиб. Бойцы Самира Джааджаа смяли оборону охранников. Но сам Джааджаа был ранен, и командование принял Ильяс Хобейка — самый жестокий из всех фалангистов. Заметим, что Хобейка подхватил к себе «козлов», с которыми никто другой не желал связываться. Присутствовали они и в Эдене. Результат не замедлил сказаться: Тони Франжье был убит вместе с женой, дочерью и всей охраной.
Старый Сулейман поклялся отомстить. С обеих сторон погибли десятки людей. «Марада» удержала свою территорию. Но была теперь жёстко в ней блокирована и в общеливанские дела вмешиваться не могла.
Через два года, 7 июля 1980-го, настал черёд «Тигров Шамуна». С национал-либералами у фалангистов не было такой непримиримого конфликта, как с «Марадой». Штаб «Милиции Тигров» в Сафре разгромили жёстко, с двумя сотнями убитых (достаточно сказать, что и в этой резне участвовали «козлы»). Однако Дани Шамуну позволили уйти живым. Пьер Жмайель и Камиль Шамун не стали смертельными врагами. Намёк Шамун-старший понял и партийную милицию НЛП распустил. Собственно, он и сам был не в восторге от военных упражнений Дани. А как мудрый политик понимал — «Ливанским силам» нужен один хозяин.
Бывшие «тигры» дисциплинированно перешли под командование Башира Жмайеля. Правохристианская винтовка действительно стала единой. И непобедимой, как показала полугодовая битва при Захле.
Город Захла расположено в Бекаа. Этот регион сирийцы давно считали своей базовой вотчиной в Ливане. Здесь концентрировались несколько дивизий и механизированных бригад сирийской армии. Однако Захла контролировалась «Ливанскими силами» и создавала оккупантам много проблем в тылу.
К концу 1980 года сирийское командование решило с этим непорядком покончить. На помощь подтянулись формирования ООП, жаждавшей реванша за Тель-Заатар. Асад и Арафат оставили прежнюю вражду. Слишком важен был предстоящий бой.
Началось с провокации сирийской спецслужбы Мухабарат. Не все «Тигры Шамуна» безропотно перешли к Баширу. Небольшая группа во главе с Ильясом эль-Ханнушем затаила ненависть и порывалась отомстить. В декабре 1980-го мухабаратовцы помогли этим «Свободным тиграм» проникнуть в Захлу.
22 декабря эль-Ханнуш и его бойцы попытались захватить городской офис НЛП. Фалангисты без труда отбили атаку и выставили эль-Ханнуша из Захлы. Тут-то и выяснилось, что «Свободных тигров» использовали втёмную — на фоне этих беспорядков в город стали проникать сирийские войска. Начался массированные артобстрел, над городом появились МиГи срийской авиации.
Тревожная информация тут же дошла до Бейрута. Молодой, но многоопытный Башир понял, что это не рядовой инцидент, а новый рубеж войны. На помощь Захле был направлен сильный отряд во главе с начальником оперативного командования Катаиб Фуадом Абу Надером. Вместе с фалангистами выдвинулись «Стражи кедров».
Сирийцы предвидели эту реакцию и выставили мощные заслоны. Завязались изнуряющие бои за каждый холм. Численное превосходство оккупантов позволяло им одновременно осаждать Захлу и вести бои на внешней стороне кольца.
Так прошло больше трёх месяцев. Крупное сражение разразилось 2 апреля. Сирийские танки пошли на город по мосту через реку Бердауни. С тех пор этот мост называют «танковым кладбищем». Под впечатлением таких потерь сирийские офицеры призадумались: уж не израильтяне ли сюда тайно пробрались? Но израильтян не было. Не было даже «козлов». Сопротивлялись обычные фалангисты. Они и отбили штурм превосходящих сил.
В ночь на 11 апреля Башир Жмайель обратился к защитникам Захлы: «Несколько часов дорога будет открыта. Можете уходить, это спасёт вам жизнь. Но если останетесь — без патронов, без хлеба, без воды — знайте: это придаст смысл всей шестилетней войне. Герои умирают, но не сдаются». Ему ответил командир отряда «Стражей кедров» Джой Эдде: «Остаёмся».
Хафез Асад склонялся к применению авиации. Это означало бы просто уничтожение Захлы. Тут уж его пришлось осаживать всем миром. Израильтяне действительно вмешались и сбили несколько сирийских вертолётов. Предупреждение в Дамаск последовало аж из Вашингтона. Не решаясь на глобальный военный конфликт, Асад решил ограничиться наземными действиями.
Сирийцы пошли путём тотальной блокады. Они целенаправленно обстреливали и взрывали городской пищепром и резервуары с водой. После чего вносили «мирные предложения». Обсуждать их Башир не стал: «Чего не добились войной, не получите и через мир». Сирийцы снова начали штурм. Правохристиане снова доказали, что умеют обороняться не хуже, чем атаковать.
К концу июня Хафез Асад осознал поражение. Ему удалось отступить с некоторым сохранением лица. При посредничестве нескольких арабских правительств было заключено соглашение. Сирийцы отступили от Захлы и обязались впредь не претендовать на контроль над городом. «Ливанские силы» в Захле заменялись правительственной армией. Такой компромисс вполне устраивал Башира. Тем более, что он всё равно оставил в Захле, небольшой, но отлично подготовленный отряд.
Возвращение правохристианских бойцов из Захлы в Бейрут имело вид триумфа. «Отдыхайте, — сказал Башир солдатам. — Вы сохранили Захлу ливанской и свободной».
Свет надежды от взрыва не гаснет
В 1982 году истекал срок полномочий президента Ильяса Саркиса. Выдвижение кандидатуры Башира Жмайеля представлялось самоочевидным. Ореол победителя, отстоявшего свободу христиан и независимость страны. Сильная партия с 25-тысячной армией. Высокий авторитет семьи. Широкая популярность самого Башира.
Но не только всё это. «Мои войска вынуждены были заменить разрушенное государство. Мы построили больницы, организовали суды, создали молодёжные центры и детские дома, газеты и радиостанции. Мы восстановим Ливан, когда выбьем из страны сирийцев и палестинцев», — за этими словами Башира Жмайеля стояла полноценная социальная модель. Фалангисты наладили комплексную систему общественного самоуправления. В маронитских районах правили низовые Народные комитеты. Они организовали производство и транспорт, благоустройство и социальную защиту.
Это было максимальное приближение к общественному идеалу христианской демократии и солидаризма. При этом — что очень важно — идеал надёжно защищался. Ведь недаром Башир уважал европейские ценности в исконном понимании (хотя презирал за корыстное малодушие тогдашние европейские правительства). Недаром он называл себя последователем Французской революции.
«Искоренить коррупцию и феодализм. Объединить христиан и мусульман. Создать в Ливане модель для всего мира», — так формулировал задачи Ливанской фаланги Фуад Абу Надер. И над всем этим — «человек с лицом ангела». Предлагавший людям становиться свободными, не ожидая, пока им это разрешат. «Он принёс в Ливан свет надежды», — это о Башире Жмайеле сказал Рональд Рейган. Но именно так звали своего лидера христиане Ливана.
3 июня 1982 года палестинские террористы Абу Нидаля совершили покушение на израильского посла в Великобритании Шломо Аргова. Правительство Менахема Бегина приняло решение покончить с террористической опасностью на своей северной границе (разгромленная в Бейруте ООП частично сохраняла свою инфраструктуру в Ливане). 6 июня началась операция «Мир Галилее». В Ливан вошли израильские войска, приветствуемые христианами. Под ударами ЦАХАЛа окончательно разваливалась военная машина ООП. Присмирел и Хафез Асад.
Южноливанская армия майора Хаддада и «Стражи кедров» прямо и открыто поддержали Израиль. Катаиб вела себя сдержанно. «Всё-таки мы в арабском мире живём», — пояснил Пьер Жмайель-старший. Однако Башир Жмайель быстро наладил контакты с Тель-Авивом. Хотя договориться с Бегином было очень непросто. Даже Рейгану, тем более Жмайелю.
23 августа 1982 года парламент Ливана избрал Башира Жмайеля президентом страны. Против не голосовал ни один депутат: 57 за, 5 воздержались. Бейрут взорвался массовым ликованием. Перед Ливаном открывалась новая дорога.
Разгромленные палестинцы покидали страну. Вслед за ними, сделав дело, уходили израильтяне. Казалось, недолго оставалось и сирийским войскам. Фалангистской «новой модели» предстояло распространиться на весь Ливан.
Перво-наперво Башир объявил, что нет каких-то привилегированных «Ливанских сил» — есть ливанская армия, в которую может вступить каждый патриот. На улицы Бейрута вернулось спокойствие, а за ним — радостная уверенность. Бейрутский порт, уже забывший, как выглядят корабли, заработал вновь. И это — ещё до того, как президент вступил в должность.
Но тому не было суждено. Башир сдавал дела в партии и «Ливанских силах». 14 сентября он должен был выступить в бейрутской штаб-квартире Катаиб. Прогремел взрыв. Погибли 27 человек, среди них — избранный президент Ливана Башир Жмайель. Убийство совершил Хабиб Шартуни, сирийский агент и активист всё той же ССНП.
В тот же день к скорбной толпе вышли три Жмайеля — отец Пьер, вдова Соланж и брат Амин. «Плакать некогда. Время действовать. Мы будем верны его мечте», — сказал Амин Жмайель. Через неделю именно он был избран главой государства. «Ливанские силы» сохранят верность курсу президента-мученика. Башир живёт в нас», — произнёс Фади Фрем, принявший командование «Ливанскими силами».
Но стало уже не то. Амин не был Баширом. А через два года скончался шейх Пьер. Не стало двух настоящих лидеров, и Катаиб погрузилась в междоусобицу. Соратник-фалангисты открыли огонь друг в друга. Ещё несколько лет, и гражданскую войну завершил-таки Хафез Асад, наконец захвативший Ливан на долгие полтора десятилетия.
Судьба Башира демонстрирует, как важна порой роль личности в истории. Никто не смог заменить его. Но выход подсказал сам Башир — своей «новой моделью». Развивать низовую движуху. Отстраивать свою страну даже тогда, когда она, казалось бы, исчезла. Если саженцы регулярно поливать, рано или поздно превратятся в деревья. Это знают люди Страны кедров.
Сопротивление сирийскому тоталитарно-оккупационному режиму возглавлял Фуад Абу Надер. «Ты наш президент навеки!» — писали фалангисты под портретом Башира Жмайеля. Дело не пропало: Кедровая революция 2005 года освободила Ливан. К руководству Катаиб вернулась семья Жмайелей, проникнутая традицией. «Мы возвращаемся к своим корням. К чести Ливанской фаланги», — говорит председатель партии Сами Жмайель — внук Пьера, сын Амина, племянник Башира. Партия решительно поддержала Арабскую весну. «Фаланга солидарна с Сирийской революцией», — это брат Амин.
Сегодня, в 35-ю годовщину избрания «президента навеки» опубликовано заявление нескольких христианско-демократических и солидаристских организаций России: «Мы, христиане Востока, держим линию обороны против возврата в тёмные века, против террора и фундаментализма, против тех, кто стремится уничтожить все ценности цивилизации и культуры», — говорил Башир Жмайель... Мы разделяем идеи Башира Жмайеля, выступаем за общественное переустройство на принципах христианской солидарности».
