Молодость
... И вот сидишь ты теплым майским утром, пьешь отличный кенийский кофе и листаешь пожелтевшие страницы старенького томика Грамши. И все вроде бы нормально: на улице весна, деньги на банковском счету еще не заканчиваются, а суставы практически не ломит. Но что-то тревожное прорывается в твой мир. Ты прислушиваешься к окружающей тебя реальности и понимаешь, что краешком сознания — незаметно для самого себя, вот уже несколько минут — напряженно вслушиваешься в песню, которая негромко играет из открытого автомобиля, притаившегося где-то во дворе твоего дома. Незаметно, подло, словно вор проникает она через наивно открытую форточку.
“Вечно молодой, вечно пьяный…” — доносится до тебя, и ты с удивлением понимаешь, что эта дурацкая, примитивная, в сущности, песня, теперь — в эту самую минуту — вальяжно дает тебе унизительные пощечины, пробуждая вдруг щемящую сердце тоску.
Ты понимаешь, что, хоть тебя и можно назвать пьяным, если считать опьянением систематические кокаиновые пинки, которые ты отвешиваешь собственному обленившемуся разуму, но вот молодым — уже вряд ли, несмотря на все попытки скрыть старость, словно порок, от самого себя при помощи модных причесок и имитации политической борьбы.
Молодость… Удерживать Ее в цепких старческих когтях становится все труднее. И временами, когда опять не удается выжать из себя небольшую порцию либидо, и девица из профсоюза сексуальных работниц сочувственно гладит тебя по голове и произносит омерзительное: “Не напрягайся, со всяким бывает”, ты задумываешься — а здесь ли еще Она, эта нагло смеющаяся и игриво ускользающая из твоих объятий Молодость? Или ты окончательно наскучил Ей, и Она беззаботно ушла туда, где Ей интереснее и веселее?..
И уже не дают уверенности защитные ритуалы, когда в обмен на Ее уступчивость, ты приносил в жертву жизни тех, кто обладал Ею по праву, превращая их в серые робы, пополняющие собой миллионную армию глядящих на мир из-за проволоки колючими глазами равнодушия…
И все чаще теперь ты вспоминаешь Роберта, навсегда оставшегося в том далеком прошлом, когда Молодость сама будто собачонка ходила за тобою по пятам. И все чаще ты рассматриваешь старую фотографию, над которой теперь можно только плакать весенними вечерами, вспоминая единственного любимого человека в своей жизни — его забавные левацкие привычки, нонконформистские шутки, европейскую образованность и живущую под этим всем неистовую африканскую натуру…
И теперь тебя не радует кенийский кофе, весна и даже благосклонность одной из башен Кремля. Ибо совсем другая гостья беззвучно заходит в комнату, кладет руку на плечо, любовно заглядывает в глаза и ждет. А ты понимаешь, что как бы ты не любил Ту, все равно окажешься в объятиях Этой…
