О патриотизме, троглодитах и прочей дряни
Настоящие записки не претендуют… да вот хрен. Претендуют, и ещё как. Претендуют на то, что являются истиной в последней инстанции. Поскольку именно такое понимание вещей может называться цивилизованным взглядом. Хотите — верьте, хотите — нет.
Итак.
Патриотизм разделяется на три основных (промежуточные и пограничные не рассматриваем) типа:
1. Моя страна всегда права.
2. Права она или не права, это моя страна, и я поддерживаю её.
3. Я должен уметь понимать, права моя страна или нет. Если моя страна права, мой долг — всемерно поддержать её. Если моя страна ошибается, мой долг — указать ей на ошибку и сделать всё, чтобы не только исправить ошибку, но и не допустить повторения ошибок в будущем.
Чувствуете, какой сложный этот третий патриотизм? Это потому, что он и есть единственный настоящий. А первые два — ненастоящие. Фальшивые. Ну, или дикарские. Называйте, как вам понятнее.
В Первом мире у населения, в основном исповедующего патриотизм-2, есть интеллектуалы, которые придерживаются (опять-таки в основном) патриотизма-3. Случилось это не сразу и не вдруг — шишек набили на пути к пониманию преизрядно. Но дотрухали как-то, слава ктулху. И население, выдрессированное элитой в духе «не трогай очкарика в шляпе — козлёночком станешь» (заболеешь — никто тебя не вылечит, неучем родился — никто тебя не выучит, в таком примерно духе), со скрипом и нехотя, но прислушивается и, кряхтя, слушается. В последние три четверти века эмпирический опыт разумного человечества (разумного — это важное уточнение!) свидетельствует, что патриотизм-3 наиболее конструктивен, поскольку обеспечивает национальную внутриобщественную дискуссию. Дискуссия без свободы невозможна, поэтому свобода — краеугольный камень общественного порядка. Означенная дискуссия, в свою очередь, является абсолютно необходимым условием развития общества — культуры, науки, промышленности, социальной сферы, и т. д. и т. п. В разные эпохи под влиянием тех или иных катаклизмов дискуссия может затихать или, напротив, усиливаться, но важно, что она никогда не прекращается. Это такой вечный двигатель цивилизации. Без неё никуда.
Что происходит в станах (не опечатка!) Третьего мира (куда РФ добровольно — это тоже важное уточнение — скатилась), где элитки настолько тупы и жадны, что не понимают — пилить сук, на котором сидишь, опасно? Тут, очевидно, безраздельно хозяйничает патриотизм-1 и -2 в соотношении примерно 9 к 1. Патриотизм-3 занимает нишу статистической погрешности или даже недоразумения. Ни о какой свободе, дискуссии и прочих ништяках Первого мира, обеспечивающих, собственно говоря, его «первость», говорить не приходится — приходится плакать.
К чему это я?
Ничего идеального, как известно, не бывает на этой земле, под этим солнцем, и только дикари никак не могут этого понять: всё мечтают срезать с земли всех образованных, представляя, как им тогда вольготно заживётся — а то замаяли их совсем очкарики окаянные. У патриотизма-3 есть один существенный недостаток, являющийся, как это обычно водится, продолжением его достоинств: он не предполагает, что люди, его придерживающиеся, радостно побегут умирать за что-нибудь, хоть бы и за возможность его придерживаться. Такая вот диалектика. Поэтому интеллектуалы в симбиозе с элитами придумывают всякие хитрости, чтобы и патриотом быть, и от патриотизма не сдохнуть — шестой техноуклад, кибернетика, роботы всякие, толерантность, геям разрешают невозбранно любиться во всяких позах, женщинам — избирательное право и цветы, каждому еврею — по штольперштайну (http://goo.gl/qSCR9E — умерла так умерла, что уж там), каждому дитю — по мороженому, — словом, много всего, вдруг и не упомнишь. В том числе — подчеркну, в том числе, а не исключительно и даже не прежде всего — элиты с интеллектуалами пришли к пониманию, что благополучием и технологиями его достижения-преумножения следует делиться. Почему? Потому, что патриотизм-3 легко масштабируется — от размеров тирольской деревеньки до размеров планеты. Приходит, понимаете ли, понимание, что она, земля, шарообразная, зараза, и очень маленькая. И что человечество-то — оно одно и едино, как ни крути и не выкручивай.
На беду исповедальцев патриотизма-1 и -2, многоуровневая постоянная дискуссия сделала патриотов третьего порядка людьми весьма вдумчивыми и до тошноты дотошными. Они понимают, что всё остальное человечество придётся поднимать до этого самого третьего порядка, он же первый и единственно правильный. Цивилизовать, иными словами. Процесс, опять-таки, нелинейный, не всем будут открыты райские врата — кто-то банально не доживёт. Но для того, чтобы хоть кто-нибудь всё-таки хоть как-нибудь дожил, обитатели Первого мира сделали одну маленькую оговорочку своему желанию, или, точнее, пониманию необходимости делиться технологиями производства, воспроизводства и преумножения благ. Они поставили условие, что делиться-то они завсегда пожалуйста и с нашим удовольствием, но только при условии контроля за тем, чтобы тупые и жадные элитки мира Третьего не пилили сук столь уж самозабвенно. То есть, чтобы потихоньку, полегоньку, медленным шагом, робким зигзагом, но — извольте внедрять свободу и дискуссию. Не умеете? Научим. Не хотите? Что ж, придётся заставить.
Разумеется, дрянь-элитки просекли, в чём тут дело, и принялись копротивляться во всю мощь своей дикарской хуцпы. То взБРИКнут, то обШОСутся, то ещё какой фортель выкинут. И выдвинули встречное «предложение»: вы с нами делитесь, а мы вам на шею сядем и ножки свесим. А не захотите — мы вам устроим отнять и поделить. Уж это-то мы умеем! То, что отнятое и поделенное поровну и по справедливости, — каждому — по детали, кому колесо, кому коленвал, кому фару с подфарником — никогда никуда ни за что не поедет, акбары, сколены и прочие населяющие одну на всех планету дикие племена понимать не обучены. Они доверещались до того, что назвали своё копротивленье «движением за самоопределение народов», а вожди племени сколенов вообще заявили, что они это «движение» возглавляют, и поэтому трогать их никак нельзя.
В общем, это «движение», которое на самом деле вовсе не движение, а топтание на месте (и место это — помойка), с одной стороны, вызывает у людей печальную улыбку, с другой — определённое беспокойство: люди, в отличие от дикарских элиток сколенов и акбаров, прекрасно понимают, насколько их планета маленькая и как тонок слой культуры, обеспечивающий людям на ней более или менее сносное существование. И как легко его сдуть. Поэтому — вернее, и поэтому тоже — они отнюдь не спешат пойти войной на троглодитов, а берут их, так сказать, измором. Приманивают лакомствами, дают подержаться за палец, улыбаются, сюсюкают даже иногда. Дикари же прыгают, визжат и устраивают несуразности, дабы оттянуть неизбежное как можно дальше. А основным инструментом для оболванивания сколенов и акбаров является как раз вот этот самый дикарский патриотизм-1 и -2.
И до тех пор, пока сколены и акбары будут рассуждать в духе «моя страна (религия) всегда права» или «не права, но раз моя, значит, права», до тех пор населяющие планету люди будут считать их в лучшем случае пленниками опасных дикарей, неспособными самостоятельно освободиться, а в худшем — собственно опасными дикарями. Сколенам и акбарам неплохо бы понять — ну, или для начала просто вызубрить, как они привыкли — что люди снимают захватывающее дух кино про успешное копротивление синих трёхметровых папуасиков с кошачьими глазами и ушками, летающих на четырёхкрылых стрекозощуках, именно потому, что это сказка. А сказки мы все любим — и те, кто уже вырос, и те, кто ещё нет.
А уж как их любят те, кто никогда не вырастает…
