Новая Реконкиста
Предыдущая статья об изменении климата и общественных перипетиях, которые могут его сопровождать, относилась прежде всего к традиционному «Старому свету». Кое-что интересное можно рассказать и о Новом. Если с Австралией примерно ясно — стране общество процветания просто будет обходиться дороже, — а с Африкой также многое предсказуемо — там ожидается катастрофа вокруг Сахары, — то очень любопытные геополитические процессы могут произойти в Северной Америке, рядом с США. Там зарождается новая сверхдержава, на развитие которой играют весьма серьёзные факторы.
Снова пустыня
Юг Соединённых Штатов и добрая северная половина Мексики — это одна большая аридная зона с кучей пустынь и полупустынь, растущих, хотя и медленней, чем Сахара или пустыни Ближнего Востока, но всё равно стремительно. Этот процесс идёт годы, что отражается на климате обеих названных стран. Причём обезвоживание для США не играет большой роли — водные ресурсы этой страны велики, а развитая экономика способна совершенно незаметно заткнуть потребность в бутилированной и прочей воде на юге без особых потерь. А вот с Мексикой всё не так однозначно. Юго-восток страны — Юкатан — благодаря расположению во влажнотропическом поясе не испытывает недостатка в воде, которую при желании оттуда можно перенаправлять на север. Но это в теории. На практике же мексиканские власти не без труда уже сейчас снабжают столицу страны привозной водой — своей не хватает. И об этом ниже.
Население агломерации Мехико — более 20 миллионов человек. Это один из крупнейших городов мира, который является даже большим центром для страны, чем Москва для России. Мехико высасывает все возможные ресурсы, что сильно усугубляет различие в уровне жизни между столицей и провинцией. И очень многих ресурсов городу уже не хватает. «Если и существует в столице серьезная проблема, то это — не отсутствие безопасности, транспортный коллапс, загрязненность воздуха, это — вода» — утверждает руководитель Национальной комиссии по водным ресурсам Мексики Хосе Луис Луехе — «мексиканская столица сталкивается с острой нехваткой воды из-за сокращения её запасов в ближайших водоемах и изношенности водопроводного оборудования, что в итоге может спровоцировать в среднесрочной перспективе необратимый кризис». И кризис этот заметили просто из-за концентрации проблем в крупнейшем латиноамериканском мегаполисе. А ведь беда постигла не только и не столько столицу Мексики, а почти что половину её территории.
Мексика переживает непростой период своей истории. Население страны растёт, приближаясь к 125 миллионам, а поить и кормить их становится всё сложнее. Сельское население, рассредоточенное в мелких деревнях, которые уже попали в пустыню, стремится сбежать от вопиющей нищеты, которая их ждёт даже в случае переезда в мелкие города — там для этих людей тоже нет места. В итоге миллионы людей вынуждены либо переезжать в мексиканские мегаполисы, либо пересекать северную границу, становясь нелегальными мигрантами, всеми силами стараясь получить в США хоть какую-то работу. Население, не желающее уезжать, всё сильнее борется за место под солнцем как экономическими и политическими, так и силовыми методами. В 2006 году в стране чуть не произошла ненасильственная «цветная» революция. Однако после её поражения недовольство никуда не делось. Проблемы нарастают, климатические изменения приводят к росту дисбаланса, что в итоге ведет к ещё большим социальным рискам в будущем.
Дисбаланс и риски сглаживаются за счёт эмиграции, частично компенсируются благодаря денежным поступлениям из США в виде зарплат и переводов. Однако серьезный рост преступности и коррупция в правительстве только усугубляют экономическое состояние страны, к тому же далеко не все хотят и могут переселяться в США. Работодателем многих мексиканцев становится наркокартель, и это несмотря на весьма эффективное противодействие ему со стороны полиции. Государству многие жители не верят. Жажда справедливости приводит малообразованных в основной массе мексиканцев к весьма радикальным политическим воззрениям, сочетающим как радикально-левые, так и радикально-правые элементы. И фоном для этого выступает ползучая гуманитарная катастрофа, уже стучащаяся в дверь общества.
Сапатисты и неорасисты
Мексика славилась множеством левых идеологов и вдохновителей, а также в целом сильно накренёнными влево взглядами беднейших слоёв населения, особенно на селе. Панчо Вилья, Эмилиано Сапато и многие другие лидеры Мексиканской революции 1910-х гг. были социалистами. Лев Троцкий бежал именно в Мексику, где тоже оставил немалый след в умах людей, кубинские революционеры подготовились к своей операции именно благодаря мексиканскому подполью. Так что традиция левого революционного сопротивления в Мексике имеется немалая. В последние 20 лет в стране набирало обороты движение Сапатистов, названное в честь Эмилиано Сапаты, в котором больше скорее не стройной идеологической основы, а реакции на несправедливую по мнению народа политику. Так, сапатисты выступают против глобализации и полной унификации мира, за культурную автономию, при этом они настроены во многом по-либертариански, нежели по-социалистически относительно имеющихся проблем. Они за разрушение оставшихся ещё крестьянских общин, за разрешение купли-продажи земли, но против неолиберального курса, проводимого мексиканской сластью.
Интересно, что знаковые фигуры сапатистов скрывают свои лица, и узнать, кем является, например, субкоманданте Маркос, — задача не из простых. Сам он, а также Субкоманданте Элиза и покойная команданта Рамона — скорее уже даже метафизические персонажи, а не личности с их достоинствами и недостатками. Борьба за гендерные права, автономию индейцев, качественное здравоохранения и хоть какие-то социальные гарантии отождествляется именно с символами, а не людьми. Колоритная подача, ненасильственная борьба, успешные интернет-кампании, но главное — реальные дела с реальными успехами сильно отличают сапатистов как от политических сил в самой Мексике, так и от холёных «креативных либералов» в большой и холодной России.
Идеал сапатистов — Мексика как национальное государство, с сильной культурной традицией и автономией от «неолиберального» глобального мира, страна, в центре которой стоит не «рыночная логика», но забота о естественных человеческих взаимоотношениях, государство социальное, но не социалистическое. Деревня, в дела которой не лезет город, как в локальном, так и в общемировом масштабе. Совмещая фактически элементы либертарианства, анархизма и национализма, сапатизм становится идеальной заменой любой радикально оппозиционной идеологии в странах с неприкаянным и не сильно образованным населением. Ближайший аналог сапатистов в России — это нацболы, однако они в некоторой степени являются «нацболами наоборот», ибо разные идеологические моменты оба движения осмысливали порой противоположным образом.
Однако имеется и совсем другая идеология, на порядок кровавей и жёстче сапатизма. С одной стороны, она является вполне комплиментарной и в какой-то степени дополняющей его. С другой — эта идеология имеет с ним некоторые противоречия, впрочем, легко преодолимые. Она выросла по ту сторону американо-мексиканской границы среди так называемых «чиканос» — мексиканцев, родившихся в США, но сохраняющих свою идентичность и не поддающихся ассимиляции. Концепция «La Raza Cosmica» была выдвинута в далёком 1925 году философом Хосе Васконселосом. Суть её в том, что латиноамериканцы являются отдельной расой, которая якобы превосходит все остальные за счёт того, что она вобрала в себя всё лучшее из трёх основных рас. В 1967 году космисты, именуемые «бронзовыми беретами», на фоне негритянских движений тоже решили показать себя, проведя «Марш Реконкисты», который в итоге закончился столкновениями с полицией, подбитием вертолёта (!) и человеческими жертвами. После жёсткого разгрома расисты занялись разработкой идеи самоидентификации чиканос — концепции Ацтлана. Она очень сильно напоминает высосанную из пальца идею о «Новороссии», и раз уж эта утопия в определённой мере приблизилась к реализации, то и о той стоит поговорить без смешков и иронии.
Северная республика
Ацтланом в рамках концепции именуется Юго-Запад США, отторгнутый в своё время от Мексики в результате Американо-мексиканской войны, а это: две трети Калифорнии, Аризона, Невада, Нью-Мехико, и, конечно же, Техас. Мексиканское правительство не испытывает никаких фантомных болей по поводу этого события — раны той войны уже давно затянулись, а отошедшая к США территория очень быстро была заселена американцами. Испаноязычного населения там было немного. До поры. Однако повальная миграция мексиканцев на север сотворила настоящий переворот: в вышеуказанных штатах белые перестали быть большинством уже в начале века, а мексиканцы стали второй по численности национально-расовой группой. В целом же в США к началу этого десятилетия проживало около 35 миллионов мексиканцев, как родившихся в Штатах, так и иммигрировавших в них.
При этом в Калифорнии в прошлом году по данным LA Times число латиноамериканцев впервые после присоединения этой земли к США превысило число белых. Причем динамика замещения населения поражает своей скоростью, для сравнения — в 1990 белых было 17.03 млн, а латиносов — лишь 7.69 млн. При сохраняющихся темпах естественного прироста среди латиноамериканцев даже при полном перекрытии иммиграционного потока белые уже не станут большинством в Калифорнии, а мексиканцы так и не ассимилируются. Впервые за свою историю Соединённые Штаты получили настоящий национальный анклав. Кроме того, сегрегационный характер американского общества, при котором расово и культурно различные сообщества селятся отдельно, породил не просто «латинские кварталы», а целые «латинские территории» внутри этих штатов, где полиция не появляется, английского никто не знает, и американские законы действуют не всегда.
Примерно треть мигрантов английским не владеет в принципе, испанский уже не первый год де-факто является вторым официальным языком Юго-Запада США. 59 % иммигрантов не имеют завершенного школьного образования, 45 % мексиканок в возрасте от 15 до 44 лет являются матерями одиночками. 27 % мексиканцев живут за чертой бедности, 33% не имеют медицинской страховки, а 57% вообще какого-либо страхования. Вдобавок, основными источниками доходов населения являются уже не зарплаты, а пособия. Малообразованное население с кучей свободного времени является идеальной средой для навязывания абсолютно любой идеологии. И бежавшие от социально-климатических бедствий мексиканцы, не сумевшие встроиться в американское общества и его идеалы, приносят с собой как сапатизм, так и латинский расизм.
Ацтлан сейчас видится мексиканским идеологам скорее как территориально-культурная автономия внутри США. Разумеется, привыкшие к щедрым подачкам из американской казны иммигранты не собираются от них отказываться, но при этом они собираются продвигать свою линию. Так, профессор Калифорнийского университета Армандо Наварро в открытую говорит о формировании «нового латинского большинства». «В течение ближайших 10-15 лет Калифорния, Аризона, Нью-Мексико, Невада, Техас и Юта будут на 50% латинскими. Я называю это ремексиканизацией, а не реконкистой» — утверждает профессор — «Белый Дом от нас на расстоянии вытянутой руки. Мы должны изменить его имя на Бронзовый Дом».
Появились и более радикальные идеологи, чьи взгляды больше походят на ирредентизм. Хосе Анхель Гутьеррес профессор Политологии из Техасского университета в Арлингтоне заявлял в 1999 году: «Мы являемся единственной разделённой этнической группой в США. Это не мы эмигрировали или вернулись сюда добровольно, это Соединённые Штаты пришли к нам несколькими нашествиями. Мы народ-пленник, в некотором смысле народ-заложник. Наша судьба и наше политическое самоопределение — решимость снова обрести родину, нравится ли им это или нет. Если нас будут называть радикалами и сепаратистами — это их проблема. Это наш дом, это наша родина, и мы имеем на неё право. Мы — хозяева, а остальные — приглашённые».
С одной стороны, это всё выглядит больше как страшилки для неоконсерваторов, на которых весьма неплохо имеют рейтинг ксенофобы вроде Трампа. Однако ведь и так называемая «ДНР» начиналась с евразийских брошюр о «межнациональной интеграции Донецкого бассейна», да «обучающих лагерей» с участием бывших РНЕшников. А вылилась в сами знаете что. К тому же имеется немалое число популяризаторов подобных идей, самый известный из которых — Карлос Кастанеда. Но самое главное — уже существуют прообразы вооружённых сепаратистов, ведущих на улицах американских городов настоящую уличную войну — пока что на уровне бандформирований.
Законсервированные партизаны
В США мексиканцы крайне редко занимают ниши хотя бы среднего класса. Плохой (а порой и вовсе никакой) английский, не самое хорошее образование, настрой на социальное иждивенчество — вот основные факторы, делающие их не самыми успешными жителями Америки. Несмотря на то, что ВВП на душу населения Техаса и Калифорнии несколько превышает средний показатель по стране, уровень жизни латиноамериканцев находится сильно ниже среднеамериканских показателей. Однако большую часть рабочих мест занимают именно иммигранты. За счёт того, что латиносы выполняют черновую работу за гроши, рентабельность производства в Калифорнии и Техасе немного выше, чем в остальных штатах, что и позволяет белым идти в IT, искусство, кинематографию и совсем уж «творческие» профессии.
И пока «гринго» креативят, чиканос компактно селятся и создают свои анклавы со своими правилами и социальной структурой. Политолог из Бостонского колледжа Питер Скерри отмечает: «В отличие от других иммигрантов мексиканцы прибывают к нам из соседней страны, которая в своё время потерпела военное поражение от Соединённых Штатов, и оседают, как правило, в той части США, которая когда-то была частью их страны. Они чувствуют себя там как дома». Американские интеграционные механизмы сильно барахлят. Полностью интегрировать мексиканцев в общество ни культурно, ни социально американцы не могут. Поэтому мексиканцы вполне спокойно сами начинают образовывать локальные сообщества, далеко не мирного характера.
Так как мигрантская среда достаточно криминализирована, латиноамериканские подростки повально присоединяются к мелким уличным бандам, уже в юном возрасте зарабатывая первые карманные деньги торговлей наркотиками. Это хорошо показано в сериале «Во все тяжкие», в котором как раз демонстрируется социальное дно Альбукерке — столицы Нью-Мехико, где доля латиноамериканцев стремится к половине (уже 46 %). Лидером среди подобных банд является «eME», счёт бойцов которой идёт уже на десятки тысяч человек. Есть группировки и поменьше, например, «Авенуэс», члены которой нашивают знаки за каждого убитого чернокожего. Многие из подобных банд связаны с наркокартелем, а их структура больше напоминает армейскую, где есть свои «команданте», «генералы», «полковники», «капралы» и т.п.
Также имеется своя микроэкономика, вполне разработаны даже идейные основы, которые коренятся в той же концепции «La Raza», неважно для прикрытия или в самом деле. Фактом являются многочисленные нападения на представителей афроамериканских банд, столкновения с негритянскими вооружёнными группами, по сравнению с которыми бойня на Хованском кладбище — невинные шалости в песочнице. На улицах Лос-Анджелеса уже пара десятилетий идёт расовая война на уровне криминального мира. «Негритянское население Лос-Анджелеса сократилось наполовину. И уже редко можно встретить среди прогуливающихся по улицам Лос-Анджелеса людей негров» — сокрушается в своем репортаже журналист Брентин Мок.
Негритянские мегабанды (по расчётам американской Юстиции «мегабанда» — это преступное сообщество, превышающее 10 тыс. членов в своих рядах) «Bloods» и «Crips» отступают под натиском мексиканских отрядов, которые берут как числом, так и техникой уличного боя, которую многие из их членов приобретают во время службы в американской армии. Армейская выучка — это очень серьёзный козырь в руках потенциальных сепаратистов, уже претворяющих свои человеконенавистнические идеалы на американской земле. Почему, думали вы, Трамп так популярен? — Вот поэтому.
Рука руку моет
Таким образом, у сепаратистов Юго-Запада США имеется экономическая база, стройная идеология и философская концепция, боевое крыло и хороший человеческий ресурс. А по ту сторону границы расположено мексиканское правительство, не знающее, как решить проблему опустынивания половины страны. За счёт большей, чем в белых сообществах рождаемости в Мексике наблюдается избыток населения, которое в бесплодных пустынях просто нечем прокормить. Эмиграция на Север всех проблем не решает, и социальная нестабильность только растёт. При этом неолиберальное мексиканское правительство не сильно жалуют и сепаратисты — они, как и сапатисты, являются антиглобалистами и культур-автономами. Единственный способ удержаться у власти такому правительству — полеветь, чего от нынешнего мексиканского режима ждать не приходится.
Перед лицом растущего числа беднеющих молодых мужчин, готовых взяться за оружие, мексиканское правительство или пойдёт на компромисс или будет сметено в течение пары десятилетий. А уже перед новыми руководителями страны предстанет выбор — как отвечать на вызовы истории и географии. По-хорошему, при ухудшении климата происходит централизация общества: нужно мобилизовать ресурсы для преодоления серьёзных препятствий, стоящих перед всем обществом. При улучшении же — следует децентрализация, дезинтеграция, в худшем случае — распад различных систем. Это происходит в России, это определённо будет происходить в США, под боком у которых пустынная страна, которой срочно нужны экономически развитые районы для проведения грандиозных проектов орошения, например. Страна, в которой очень вероятно утверждение враждебной идеологии и оформление жёсткой централизованной структуры управления для претворения её в жизнь.
В конце концов, Мексика может предпринять попытку поддержать сепаратистское движение на Юго-Западе США, когда культурно автономных латиноамериканцев в пяти штатах будет большинство. Вероятно начало гибридной войны, в которой регулярная американская армия будет противостоять разрозненным партизанским отрядам, не всегда уступающим ей по выучке. Исход такого противостояния неоднозначен. Однако даже в случае победы американскому правительству будет проблематично поставить под контроль вышедшие из повиновения штаты. Заработать «свою Чечню» или избавиться от «чемодана без ручки» — вот выбор будущего руководства США, если с миграцией, дезинтеграцией и криминалом ничего сделано не будет.
Американский философ, стратег и аналитик Сэмюэл Хантингтон в своей работе, озаглавленной «Испанская дуэль», подчёркивает:
Постоянный наплыв в США иммигрантов из Латинской Америки грозит превратить Соединённые Штаты в страну двух народов, двух культур и двух языков. В отличие от прежних поколений иммигрантов, мексиканцы и прочие латиноамериканцы не интегрируются в доминирующую американскую культуру, но образуют собственные политические и языковые анклавы — от Лос-Анджелеса до Майами — и отвергают англосаксонские протестантские ценности, на которых покоится американская государственность. Соединённые Штаты не замечают этот вызов.
Сценарий выделения Ацтлана из США лет через сорок — всё же кажется маловероятным, однако в случае его успеха и воссоединения с Мексикой последняя приобретает территории с уровнем ВВП, сравнимым с двумя-тремя Россиями, что автоматически делает её экономическим монстром. Даже при разрухе, сопровождающей любую войну, полученного экономического бонуса может вполне хватить на выстраивание крепкой экономики, способной обеспечить нормальное существование 200-миллионному населению нарождающейся сверхдержавы, которая, впрочем, будет иметь общую границу и паритет с США.
Возникновение такого антиглобалистского полюса — настоящая угроза для Соединённых Штатов и мировой системы безопасности. Союз «бронзовых беретов», сапатистов и части нынешней мексиканской элиты может привести к непоправимым последствиям для глобальной системы, а в контексте глобальных климатических изменений и нарождающегося хаоса — к её распаду и даже мировой войне. Не хотелось бы, чтобы отвлеченность европейских и американских лидеров от проблем идентичности и интеграции, а также их примат экономики над политикой послужил началом для очередной катастрофы, из которой человечеству не просто будет выбраться.
