Когда ошибается родина

Все помнят сакраментальное: «Права она или нет, это моя страна». И мало кто ведает, что на самом деле фраза, сказанная немецким революционером и американским государственным и общественным деятелем, сенатором, военным, министром и дипломатом Карлом Кристианом Шурцем (Carl Christian Schurz) в 1872 году, звучит так:

Поэтому я хочу поговорить об Эдварде Сноудене.

Вопросы. Много вопросов

Человека, не способного мириться даже с дозированным насилием государственного образца, нельзя подпускать к государственной службе, тем более, если служба связана с безопасностью страны. Психологи давно научились выявлять таких блаженненьких. Фирма, выполняющая государственные контракты «щекотливого» свойства, обязана тестировать своих сотрудников на подобную «слабость», а государство, отдающее «на сторону» подряды на обработку секретной информации, обязано следить за тем, чтобы подрядчик не сумел обойти требование в обязательном порядке тестировать сотрудников для выявления «слабого звена».

Если указанные выше аксиоматические правила в каком-то виде не были соблюдены, виновные в этом чиновники США должны понести наказание, меру которого обязан определить суд. Впрочем, вопрос осуществимости таких мер остаётся открытым.
Но перейдём собственно к событию.

Если рассматривать совершённое Сноуденом вне какого-то контекста, с точки зрения соблюдения «чистых» интересов гражданского общества, столь громогласно рекламируемого как единственно верное и возможное государством США, с позиций защиты прав и свобод, — то поступок Сноудена заслуживает всяческих похвал. Он также абсолютно укладывается в «формулу Шурца»: государственный аппарат очевидным образом нарушил собственные декларируемые принципы и должен быть поставлен на место, поскольку столь явное и грубое игнорирование провозглашённых императивов наносит сокрушительный удар по моральному авторитету страны. Тут всё очевидно, спорить вообще не с чем.

С другой стороны, мы живём во втором десятилетии XXI века, и удивляться тому, что государства следят за своими гражданами и негражданами (вот этот момент стоит выделить особо), как-то не очень разумно. Такое удивление, да ещё искреннее, простительно какому-нибудь путешественнику во времени из благословенного XIX века, но, уподобившись в этом воображаемому гостю, мы с вами будем выглядеть едва ли не большими лицемерами, чем американские «силовики»-бюрократы. Наш современник обязан понимать, что сползание к тоталитаризму на закате эгалитарной эпохи, отягощённой бурной информационной революцией — столь же закономерное, сколь неизбежное зло, и думать надо над тем, как смягчить его последствия, а не тратить нервы на возмущение понапрасну.

Полагаю, моя позиция достаточно ясна и непротиворечива.

А вот позицию всемирной левотины и отечественной патриотины логичной не назовёшь. Что касается первых, то с ними всё предельно понятно: в кои-то веки патентованные свободоносцы показательно обмишулились, обронили, можно сказать, сладкую мозговую косточку, — как на неё не наброситься? Нужды нет, что сами господа левые желают централизованно контролировать и централизованно же распределять всё и вся, и что подобные идеи прямо подразумевают тотальную слежку за всеми. Что ж, готтентотская «мораль» этих персонажей всемирной драмы хорошо известна и в рекламе не нуждается. А уж фофудьеносным клептокремлинам, так и норовящим, подобно лишённому прогулки блядовитому котяре, напрудить в тапки ненавистному хозяину — «зажравшимся пендосам», а также их медийной подтанцовочке, стоило бы слегка умерить обличительный пыл, поскольку отношение российской власти к личному пространству и правам собственных подданных лучше всего характеризуется формулой «Да, мы охуели™! И что?!». Их пубертатное кривлянье заведомо не дотягивает до западного цинизма, несмотря на все попытки изображать из себя равных ведущим игрокам. Следует также заметить, что при сопоставимой этноконфессиональной пестроте населения и существенном социальном расслоении, не говоря уже о гораздо более широком спектре политических воззрений, в США нет террористической войны на собственной территории, плавно перетекающей в гражданскую, как это происходит в Ресурсной Федерации. А уж о том, что к результатам кропотливой работы кремлёвских «силовиков» может за умеренную мзду получить доступ любой, сколь угодно апокалиптический мерзавец, думаю, упоминать и вовсе излишне. Будь жители России сознательными и ответственными гражданами, а не терпилами, они должны были бы потребовать от своих правителей строгого отчёта о том, по чьей халатности или прямому вредительству стали возможны такие дикие эксцессы, как взрывы московских многоэтажек, «Норд-Ост», Беслан, две чеченские войны, полторы дагестанские и бесчисленное множество безобразий помельче. О том, что в стране победившего лубянского каннибализма, именуемого капитализмом исключительно по недоразумению, да и то в основном отпихнутой от кормушки коммунистической сволочью, давно продаётся и покупается всё, от женского тела до комиссарского пыла, включая репутацию, учёные степени и ордена, не говорил только ленивый. В общем, чья бы корова мычала — а кремлёвская бы молчала. Тем более, что она давно сдохла и нестерпимо воняет — за тысячи вёрст учуять можно.

Шпильки я могу отпускать довольно долго, однако сравниться в этом с теми, кто превосходно знает ситуацию на родине изнутри, я не могу:

Предположим, сбудется мечта урукхая имперского, шизофреника сталинского, дегенерата бабуинского, и сможет он «противостоять». Че дальше-то? Что гоминид будет делать? Он же ни хрена делать не умеет. Он даже говорить не умеет, мычит только. Ему переводчик из зоопарка нужен, желательно, африканского. Там люди сведущие работают, колдуны, травки, фетиши и так далее. Смогут понять, наверное.

Продадут они все на корню, по дешёвке, накупят китайских пластмассовостей, выберут царька, чтобы лишь порол не часто (а может, и часто, половина популяции страдает садо-мазохизмом) и все пойдёт дальше привычным путём. Слава богу, никому РФ не нужна, завоёвывать её даже китайцев не подпишешь, разве что киргизов-дворников и узбеков.

Словом, претензии российской секстотской гопократии не только на позицию «морального полюса», но даже на позу «морального комфорта» выглядят неимоверно жалко. Прошу прощения за длинную цитату — и вернёмся, собственно, к Сноудену.
Итак, если сам по себе поступок Сноудена — в той части, что касается обнародования сведений о слежке американского государства за американскими же гражданами — не вызывает никаких нареканий, то дальше начинается полнейший «туман войны».

Здесь я должен сделать маленькое отступление и вновь подчеркнуть: тотальную слежку за гражданами я полагаю аморальной, а вот со слежкой за негражданами уже далеко не всё так однозначно. Возмущение же некоторых безответственных товарищей шпионажем за жителями прочих стран — тем более отвратительное лицемерие, поскольку единственная причина, по которой этого не делают (или делают в неизмеримо меньшем масштабе) другие государства, состоит в том, что у них нет на это соответствующих ресурсов. «Мораль» государства и человеческая, межличностная мораль находятся не то, что на непересекающихся плоскостях, но вообще в разнесённых континуумах с несопоставимым числом и качеством параметров.

В том числе и поэтому возникает, мягко говоря, недоумение: почему после «внутренних» разоблачений Сноуден вдруг начал лепетать о том, что американцы читают китайские sms-ки. Ничем иным, кроме как давлением на него со стороны китайских спецслужб, объяснить этот лепет невозможно. Зачем им такое понадобилось — бог весть, сейчас, мне кажется, не время и не место на эту тему рассуждать, точнее, спекулировать. Игра китайской разведки с американской интересует меня сейчас меньше всего.

Другим поводом — для ещё большего недоумения — стало стремление Сноудена получить политическое убежище в одной из стран, объективно являющихся врагами Америки, пусть сколь угодно несопоставимого масштаба, при помощи стран, подчиняющих свою внешнюю политику (часто себе же в ущерб) единственной задаче — нагадить в шапку американцам. Можно, конечно, удариться в оголтелую конспирологию и предположить, что «ботаник» Сноуден был «с самого начала» завербован и всё происходящее — лишь часть куда более сложной паутины на картине борьбы государств (разумеется, часть, иначе и быть не может), но конспирологов и без меня хватает. Меня интересует нечто иное.

Если бы Сноуденом был я

Если отбросить презумпцию шпиономании, то понятно, что поступок Сноудена обусловлен его идеализмом. Однако идеализм и глупость — далеко не одно и то же.
В полном соответствии с «формулой Шурца» я ни в коем случае не стал бы искать контактов с какой-либо иностранной силой — будь то спецслужбы, дипломаты или даже журналисты. Любое сотрудничество с другим, тем более — заведомо враждебным, государством ради умаления, пусть даже оправданного и заслуженного, своего — есть неприемлемая позиция для ответственного гражданина. Ибо гражданин государства А по определению не обладает ни ресурсами, ни полноценным представлением — будь он хоть Эйнштейном, Наполеоном и Аристотелем в одном лице — ни достаточным воображением, чтобы достоверно предвидеть возможный ущерб, который может быть причинён его стране в случае его сотрудничества с государством Б.
(Я не собираюсь здесь рассматривать ситуацию с каким-нибудь Ираном или Северной Кореей — это принципиально другой случай.)

Если анализ ситуации приводит к неопровержимым выводам о невозможности добиться гласного суда и донести мотивы своих действий до общественного мнения, я, скорее всего, попытался бы эмигрировать в страну, имеющую устойчивые традиции нейтралитета (Швейцария, Швеция). В такой стране есть шанс обратиться посредством обнародования документов к соотечественникам, не подвергая себя неоправданному риску.

Однако идти на столь отчаянный шаг и не понимать, с каким риском он связан, даже если речь идёт о достаточно свободной стране — а США имеют глубокие институциональные корни свободы, полагаю, отрицать это не имеет смысла — всё-таки нельзя. Становясь на острие диалектического конфликта общества и государства, следует знать, что с тихими радостями обывательской жизни в уютном домике у прозрачного ручейка будет покончено навсегда. И попытки этих радостей не лишиться неизбежно приведут к тому, что окажется дискредитированным не только герой, но и сам факт его героизма.

Без страсти и упрёка

И здесь мы должны с горечью признать, что масштаб совершённого поступка, увы, никак не соотносится с масштабом личности самого Сноудена. Это не осуждение — это всего лишь констатация. Всё случившееся — яркая иллюстрация трагического несовершенства актуального бытия и фрагментированности массового сознания, тоталитарной мощи мировых держав и морального релятивизма, ставшего визитной карточкой нашей турбулентной эпохи.