Во имя Просвещения, именем короля
Художественный фильм «Королевский роман» (En kongelig affaere) вышел на экраны в прошлом году и снискал заметный успех, как в прокате, так и на фестивалях. Плод кинокооперации Швеции и Дании (в выходных данных в качестве страны-производителя к ним присовокуплена еще и Чехия), он представляет собой образец европейской исторической, «костюмной» кинодрамы.
Кинематографисты стран континентальной Европы производят подобную продукцию в достаточном количестве, однако таким картинам редко когда удается выйти за пределы локальных кинорынков, в отличие от их голливудских и британских аналогов. Работа датского режиссера Николая Арселя стала в этом отношении успешным исключением.
В главной роли солирует Мадс Миккелсен, ныне все увереннее примеряющий на себя статус международной звезды. В 2006-м в первом обновленном, с Крэйгом, «Бонде», его персонаж пополнил собой галерею ярких кинозлодеев бондианы, которые почти всегда (и антигерои, и актеры) представляют Старый Свет. Через несколько лет ему достался приз Канн за лучшую мужскую роль в фильме «Охота». Эта картина, снятая на триеровской студии Zentropa, рассказывала о воспитателе детского сада-жертве параноидальной «борьбы с педофилией» и вообще о том, как непросто быть мужчиной в современной Скандинавии. Наконец, прямо сейчас в США бьет рейтинговые рекорды сериал «Ганнибал», и многие считают, что в роли рафинированного людоеда датчанин превзошел самого Энтони Хопкинса. Чего стоит одна только внешность Миккелсена, красивая и патологичная одновременно, делающая его непохожим ни на кого.
В основу сюжета «Королевского романа» положены реальные исторические события. 1770-е годы, Дания. На престоле король Кристиан VII, болезненный юноша с расстроенными нервами, возможно, не вполне здоровый психически. Представленный на экране монарх поначалу не вызывает никакой симпатии и просится в галерею коронованных дегенератов, куда обычно принято помещать и каким принято изображать, к примеру, российского Петра III. Не позавидуешь его невесте, королеве, прибывшей на северную окраину Европы из Англии. Нечего и говорить, что все решения за придурковатого и никем не воспринимаемого всерьез «королька» принимает дворцовая бюрократия.
Все меняется, когда пара попавших в опалу и отлученных от датского двора аристократов-авантюристов решают поправить свое положение при помощи немецкого медика Иоганна Фридриха Струэнзе. Они, как шахматную фигуру, проводят его на место личного врача короля Кристиана. Еще не подозревая, насколько далеко идущие последствия для всего королевства будет иметь появление рядом с монархом этого человека.
Струэнзе больше, чем просто доктор. Человек Просвещения, насыщенный идеями Вольтера и Руссо, его лицо из будущего опаляет огонь Великой Французской революции. Дания — европейская периферия, оплот консерватизма, лютеранского ханжества с поджатыми губами, цитадель крепостного права и сословных привилегий.
Проходит некоторое время, прежде чем врачу-иностранцу, приближенному к королю, приходит в голову начать использовать эту близость для постепенной реализации «крамольных» идей в рамках одной отдельно взятой маленькой Дании. Сначала осторожно, «по мелочи», а затем все более прямо и активно он начинает проводить реформы, озвучивает которые и придает им законную силу Кристан VII. Всеобщая вакцинация от оспы, начатки массового здравоохранения, отмена цензуры, урезание налоговых льгот и прямых субсидий из казны аристократии, канализация в столице, в конце-то концов.
Интеллектуально несамостоятельный и эмоциональной нестабильный, Кристиан, своего рода великовозрастный ребенок, становится идеальным инструментом в руках Струэнзе. Он предан своему ментору беззаветно, ведь немец — первый человек, который «нашел подход» к невротичному венценосцу, оказал на него благотворное воздействие. Все реформистские нововведения советник вкладывает в уста главы государства так, что для того это оказывается веселой и все более увлекательной игрой.
И это начинает работать. Ведь Дания в те годы — абсолютная монархия. Придворные группировки привыкли глядеть на «ущербного» монарха как на пустое место и забыли, что принцип единоличной власти никто не отменял. Теперь формальность наполнили реальным содержанием. Какой бы он ни был, но король есть король, а слово его закон.
Преобразования Струэнзе, разумеется, встречают все более сильную оппозицию среди «элит». Еще больше усложняет все любовная линия — роман харизматичного доктора с королевой Каролиной Матильдой, прекрасной и несчастной с Кристианом, и при этом тоже «зараженной» вольтерьянским вольнодумством. Возникает напряженный, сложный, чреватый драмой треугольник, в котором обманываемый муж и любовник, будучи друзьями, одновременно находятся друг с другом в отношениях монарх - его советник и ученик(пациент) - наставник . И этой коллизией не преминут воспользоваться враждебные политические силы.
Потенциальный трагизм и противоречивость заложены в самом положении Иоганна Фридриха Струэнзе при дворе, и том пути воплощения в жизнь своих идеалов, на который толкают его обстоятельства... Для реализации идей Просвещения он использует самый традиционалистский из институтов — абсолютную монархию. Безальтернативная логика политической борьбы не оставляет другого выхода, кроме фактической узурпации, присвоения себе верховной власти в стране. И его шаги в данном случае никак нельзя назвать этически безупречными. Ни по отношению к бедному, глупому Кристиану. Ни с точки зрения принципов легитимности власти. А в то же время альтернатива им была бы одна — сдаться.
В традиционалистской оптике герой Мадса Миккелсена — персонаж однозначно отрицательный. Таких называют «фаворит», «временщик». Обычно это ловкий авантюрист, манипулятор и интриган, компрометирующий чистоту монархического принципа, использующий механизмы этой формы государственного устройства для достижения своих целей, пробравшийся к рычагам управления, не имея на то прав.
Струэнзе проиграет. (Не ругайте меня за «спойлер», — в конце концов, это исторический сюжет. Вы ведь не считаете спойлером, если в рецензии на фильм о Гражданской, например, войне в России, упоминают ее итог?) Но дело его победит. Тем самым, кстати, доказывая, что путь к победе идеалов Нового Времени мог быть не только революционным, а эволюционным и реформистским. Для модернизации Дании не потребовались серийные казни на гильотине. Только смерть на эшафоте одного рыцаря Просвещения, который все это здесь начал.
Снятый, очевидно, за скромные деньги «Королевский роман» не пытается соревноваться с международными блокбастерами в роскоши декораций или массовых сцен. Да это и не имело бы смысла. Датскому двору в описываемые времена было далеко до Версаля. Картина получилась очень неброской, элегантной, сдержанной, экономной в красках и средствах, лаконичной. По-настоящему северное кино.
Интересно, что на фильм с энтузиазмом отреагировали на таких европейских правых ресурсах, как, к примеру, одноименный сайт уже упоминавшейся датской киностудии
Zentropa.Info, которая стоит на позициях «консервативной революции». «Королевский роман» сочетает в себе аристократический, романтический видеоряд в изображении Старого Порядка, «балы, красавицы, лакеи, юнкера», с просвещенческим содержанием и зарядом. За свободу, разум, закон и прогресс. В такой форме ценности Модерна оказываются привлекательными и для взыскующих европейского духа правых романтиков тоже. У Просвещения были свои тамплиеры, свои пророки, мученики и герои, подобные античным.
