Химера ЕврАзЭС

Подписание в Астане договора о создании Евразийского экономического сообщества, пришедшего на смену Таможенному союзу, стало финальным этапом длительного процесса установления над-государственных связей между странами-участниками, начатого еще в 1994 году с озвучивания в МГУ Президентом Казахстана проекта создания Евразийского Союза Государств.

С тех пор проект не претерпел стратегических изменений. Но из преимущественно политического проекта, призванного смягчить «развод» бывших республик СССР, используя старые экономические связи в тяжелый период для этих стран, он превратился в блок преимущественно экономической направленности с явной претензией на лидерство в регионе.

Передовыми целями, по крайней мере декларативно, заявлены меры по установлению единых таможенных правил, обеспечение свободного перемещения капиталов и рабочей силы, единой транспортной и энергетической системы и прочих признаков единого экономического пространства, с явными параллелями в ЕС.

В контексте последних событий, связанных с санкциями, нарастающей изоляционистской политикой России и демонстративному повороту к Китаю, решение о создании ЕврАзЭс выглядит вполне в духе времени...

Неизбежный разрыв, на ближайший период, тесных связей с Украиной (которая, к слову, активно приглашалась в ЕврАзЭс), уже очевидно архаичное и не имеющее какого-либо влияние СНГ и твердое нежелание участвовать в этом проекте со стороны Азербайджана вынуждают Россию более активно взаимодействовать с пока еще лояльными государствами.

Необходимо демонстрировать миру и собственному населению не только возможность быть независимым организатором межгосударственных союзов, но и само наличие желающих вступать с тесное сотрудничество с Москвой, как признаки уважения к мощи.

Скорое решение о создании ЕврАзЭс, несколько бравурные материалы официальных СМИ и предсказуемая радость в консервативных и евразийских кругах по этому поводу отлично укладываются в создаваемую сейчас отечественным медийным пространством картину слабости Запада, бессилии его мер по отношению к справедливо собирающей земли России, наличию своего, особого пути, лежащего в русле интеграции с евразийским, якобы исконно комплиментарным нам пространством.

На этом поле работают множество медиа-персон, обосновывающих дружественный симбиоз Руси и Орды, как историческую предпосылку евразийства, экономическую выгодность и политические дивиденды в будущем — куда большие, чем от взаимодействия с, опять же якобы, традиционно враждебными англосаксами.

В общем-то, образ будущей Евразийской империи, где, обобщая, тюрки и славяне в противовес Западу сольются в мощную державу, располагающую богатейшими ресурсами: от водных до углеводородных, лежащую на пересечении важнейших торговых путей, сочетающую демографическую и энергетическую мощь — для многих выглядит весьма привлекательно и эффектно.

Этот образ лучше всего соответствует потребностям отечественной пропаганды на сегодняшний день.

Однако же евразийский союз утопичен и является, во многом, геополитической химерой.

Начнем с провозглашенного базиса ЕврАзЭс — экономического сближения стран.

Совокупный ВВП стран-участниц ЕврАзЭс в 2012 году составлял: 2, 280 триллиона $;

аналогичный показатель Еврозоны: 15, 630 триллиона $;

ВВП МЕРКОСУР (южноамериканский экономический союз): 3, 475 триллиона $;

ВВП НАФТА (экономический союз США, Канады и Мексики): около 18 триллионов $;

(The World Bank: World Development Indicators, 2013. Gross Domestic Product, 2012)

Таким образом, среди мировых экономических союзов ВВП ЕврАзЭс выглядит самым скромным.

И составит не более 30% от ВВП ЕС, США или Китая, даже после присоединения других стран к блоку.

Это, конечно, не является критическим фактором, однако следует учитывать еще несколько существенных моментов, связанных с ВВП, чтобы сделать достаточно скептические выводы относительно экономических перспектив ЕврАзЭс.

Место в мировом рейтинге	Государство	Объем ВВП в млн.$
8	Россия	2 014 775
49	Казахстан	201 680
68	Беларусь	63 267

(The World Bank: World Development Indicators, 2013. Gross Domestic Product 2012)

Из таблицы видно, что львиная доля ВВП ЕврАзЭс приходится на Российскую Федерацию, это может быть поводом проводить некоторые параллели между NAFTA и ЕврАзЭс, так как в обоих случаях у объединений есть явный экономический гегемон, под рынок и интересы которого будут вынуждены подстраиваться остальные участники.

Однако экономика России в последний период демонстрирует все признаки стагнации, на наших глазах идет отток капитала (если не сказать — бегство), остановился рост промышленного производства, данные о занятости, производительности труда, устаревании основных фондов, динамике малого бизнеса также не внушают оптимизма. Более того, зная особенности российского статистического учета негативных показателей, можно смело предполагать, что реальная картина выглядит еще печальнее.

Таким образом, уже на этом этапе экономический лидер ЕврАзЭс находится в довольно плохом состоянии.

Можно фантазировать, что союз даст России новые рынки сбыта и подстегнет отечественную экономику, даст стимул отечественным производителям и позволит выйти из кризиса.

Но это было бы справедливо для Китая или США, с их мощными производственными возможностями. Для России же этот фактор лишь немного оживит внешнюю торговлю, так как структура ВВП страны на 40% состоит из экспорта сырья (данные Института проблем естественных монополий). Разные источники приводят разные методы анализа и итоговые показатели зависимости нашей экономики от ресурсного рынка. Но, в любом случае, нельзя отрицать сильного перекоса в этом отношении.

Продукция же машиностроения составляет 7%, доля наукоемкой продукции в ВВП 0,3%, станкостроения 1% и т.п.

Российская экономика сегодня ориентирована исключительно на экспорт, прежде всего углеводородного сырья, металлов, древесины, а в последние годы и зерновых.

И проблема состоит в том, что экономика второго по величине субъекта ЕврАЗЭс — Казахстана, почти повторяет российскую по структуре ВВП.

Казахстан хотя и растет на 5,5% ежегодно, а его экономика признана сильнейшей в Таможенном союзе по данным банка HSBC, тем не менее он так же преимущественно экспортирует углеводороды и металлы.

Сырьевая часть его экономики даже больше в долях, чем в России, что и обеспечивает высокие показатели роста ВВП при подъеме цены на энергоносители (доходило до 20% роста в начале 00-х). Обратите внимание, что также важную роль в формировании ВВП страны играет торговля, дающая существенные показатели.

И при этом только чистый экспорт составляет 50% экономики Казахстана, а с учетом обеспечивающих этот экспорт транспорта, энергетики, строительства, можно говорить о порядка 60-70% экспортных доходов в ВВП республики.

Зная структуру экспорта страны, можно смело утверждать, что Казахстан, упрощенно говоря, просто вывозит свои ресурсы, а на вырученные деньги закупает потребительские товары, которые и дают прирост для торговли.

Да, в стране есть машиностроение, есть неплохое сельское хозяйство и довольно крепкий рынок местных производителей продуктов питания, но на «большие цифры» ориентированности экономики они не оказывают существенного влияния.

И, вероятно, как и в России, собственное производство имеет ограниченную конкурентоспособность и вряд ли будет широко востребовано за пределами республики.

В итоге два столпа ЕврАзЭс пытаются интегрироваться, предлагая идентичный продукт: углеводороды и металлы, а взамен нуждаясь в потребительских товарах и продуктах питания.

При этом едва ли не полностью отсутствуют отрасли, независимые от импорта в критической степени!

Понятно, что такая ситуация выглядит комично — когда обе страны не имеют конкурентных преимуществ, не могут предложить друг другу товары высокого спроса, но при этом прогнозируют мощный эффект от объединения в экономический союз.

Белоруссия в данном случае не может быть признана равноправным экономическим партнером других стран ЕврАзЭс. Хотя она и обладает мощным сельскохозяйственным потенциалом, существенным машиностроительным базисом и могла бы, при иных условиях, закрыть часть спроса российско-казахстанских потребителей, но её экономика полностью зависима от российских энергоносителей и российских рынков сбыта.

Её экономическое состояние тесно связано с состоянием российской экономики, которое пока оставляет желать лучшего.

Стагнирующая экономика России ещё весной весьма негативно сказывалась на Белоруссии.

Поэтому стать полностью самостоятельным, якорным партнером для ЕврАзЭс Минск еще долго не сможет. Единственный плюс интеграции для него — вход на емкий рынок Казахстана по некоторым видам продукции.

Итак, открывается занимательная картина: с одной стороны, страны демонстрируют готовность влиться в общий рынок, открыть свободную торговлю, но с другой — им, в общем-то, нечего предложить друг другу!

Что, вероятно, и становилось ранее причиной больших разногласий по поводу судьбы союза.

Незадолго до подписания соглашений в Астане, Лукашенко открыто принудил Москву пойти на уступки, иначе переговоры вообще могли сорваться.

А в 2013 году сам Нурсултан Назарбаев говорил о необходимости распустить ЕврАзЭс, хотя и в контексте дублирования им Таможенного союза, но призывая включить в число участников ТС Турцию или Сирию.

Если предложение о включении последней связано скорее с политической риторикой, то присоединение Турции — мощной и диверсифицированной экономики, тесно связанной экономически с Россией и Казахстаном — можно трактовать, как попытку придать устойчивость и экономическую целесообразность ЕврАзЭс.

Турецкие производители, как раз имеющие избыточные мощности в едва ли не отсутствующей легкой промышленности стран ЕврАзЭс, остро нуждаются в новых рынках сбыта и 170-миллионный рынок нового союза стал бы идеальной площадкой для расширения их экономической мощи.

Однако в современном мире не бывает политической гегемонии в отрыве от экономической, включение Турции в союз резко подорвало бы амбиции Москвы, поэтому можно было бы предположить вступление Турции в ЕврАзЭс либо в очень далекой перспективе, либо на крайне усложненных позициях.

Парадокс заключается еще и в том, что сырьевая и экспортная ориентация экономики ЕврАзЭс будет автоматически делать её зависимой от импортеров сырья, прежде всего стран Евросоюза.

И тогда новый союз будет лишь вторичным, узкоориентированным блоком сырьевых стран, находящимся в прямой, едва ли не колониальной, зависимости от европейского потребителя, который своими платежами за газ и нефтепродукты позволит России и Казахстану импортировать иностранные товары для своего населения.

Ни о каком противовесе ЕС, «Евразийской империи», «новой Золотой Орде» и речи быть не может!

Что, собственно, и подтверждают социально-экономические показатели стран-участников ЕврАзЭс.

Всего лишь 2,61% населения планеты (против 7,2% у ЕС), причем численность населения в этих странах не растет, а значит не растет и потребительский спрос, производители не будут ориентироваться на рынок ЕврАзЭс, когда есть более густонаселенные регионы.

Та же корреляция данных и по числу работоспособного населения, которое может обеспечить как спрос, так и производство. Таким образом, демографический потенциал союза довольно слаб.

Место в рейтинге	Индекс развития человеческого потенциала стран мира. United Nations Development Programme: Human Development Index 2013
50	Беларусь
55	Россия
69	Казахстан

Места вслед за абсолютным большинством стран ЕС по индексу человеческого развития стран мира не позволят в ближайшем будущем создать высококвалифицированную экономику с мощной долей современных рабочих мест, а значит — ЕврАзЭс не сможет стать конкурентом для мировых лидеров в современных производственных отраслях.

Среда, сформированная в государствах будущего союза, не способствует отбору наиболее перспективных работников и повышению потенциала населения.

Сильные авторитарные режимы излишне консервируют и без того застойные системы управления, где царствуют клановость, коррупция и дилетантизм.

Место в рейтинге	Рейтинг стран и территорий по размеру валового национального дохода на душу населения. The World Bank: World Development Indicators, 2013. Gross National Income per Capita 2012.
56	Россия
67	Казахстан
82	Беларусь

ВНП на душу населения, даже в богатой России, вдвое меньше, чем в странах Евросоюза. Это значит как отсутствие сильного внутреннего спроса, так и меньшую эффективность экономики в целом.

Место в рейтинге	Продолжительность жизни в странах мира. United Nations Development Programme: Human Development Report 2010. Life Expectancy Index 2012.
115	Беларусь
124	Россия
138	Казахстан

Крайне низкие показатели продолжительности жизни населения говорят о низком уровне здравоохранения, экологической безопасности и качестве жизни.

Соответственно, потери ВВП от более ранней, чем в странах ЕС, смертности населения, при учете почти несущественного прироста, низкого индекса развития человека — практически ставят крест на перспективах для ЕврАзЭс не только приблизиться к развитым странам по производственным показателям, но даже просто отойти от сырьевой модели.

Работников в экономике мало, они слабо квалифицированы и требуют отвлечения огромных средств на систему здравоохранения. Возможно, впервые в истории Европа располагает более значительными ресурсами населения, чем страны, которые можно назвать государствами «Евразийского союза».

Резюмируя, экономическая целесообразность проекта ЕврАзЭс более чем сомнительна. Все имеющиеся на данный момент в мире союзы подобного рода возникли и существуют при наличии, по крайней мере, одного лидера, чья экономика, бурно развиваясь, остро нуждается в рынках сбыта, а её менее успешные соседи предоставляют как сбытовую базу, так и ресурсы, в обмен на производимые лидером товары.

Будь-то США в NAFTA или Бразилия с Аргентиной в Mercosur, наличие лидера в союзе позволяет всем участникам получать выгоду.

Несколько иная модель в Европейском союзе: нет однозначного лидера, запад Европы традиционно силен в промышленном производстве и торговле, восток Европы богат невостребованными людскими ресурсами и сырьевыми запасами.

Это позволяет производить достаточно выгодный в макромасштабе обмен, когда проблемы занятости и слабой индустриализации — например, в Литве — снижаются за счет избытка мощностей в Англии или Германии.

На товарном же рынке образовываются ниши, в которых производители отдельных стран могут полностью замещать местных конкурентов, расширяя так свои сбытовые зоны и формируя разделение труда по странам, в масштабе всего ЕС.

Пока страны бывшего Варшавского договора гораздо чаще сталкиваются с вытеснением своих производителей западными компаниями, но есть уже и обратные примеры — скажем, в области сельского хозяйства.

В итоге создается разнообразие товарного предложения, где преимущество получает наиболее технологичный, а конкуренция принудительно выводится на наднациональный уровень, что двигает вперед экономику и создает экономическую выгоду участникам союза.

В случае же с ЕврАзЭс у участников нет успешного лидера, который мощью своей экономики закрывал бы потребности других, нет товарного или ресурсного разнообразия, а есть лишь экономики сырьевых братьев-близнецов и зависимая от одной из них Белоруссия.

Опыт Таможенного союза показал, что Казахстанский экспорт, например, даже существенно сократился после вступления в силу соглашений.

Россия и Белоруссия немного увеличили показатели, но им также далеко до действительно примечательных значений, чтобы говорить о мощном эффекте.

Аналогичные процессы наблюдались и в южноамериканском МЕРКОСУР в 90-х, хотя они и были связаны с тем, что страны-гегемоны, принимая решения в свою пользу, невольно принуждали более слабых участников союза к невыгодным позициям.

Единственным, кто, скорее всего, экономически выигрывает от ЕврАзЭс, является Белоруссия. Будучи завязанной на российский рынок, она, получив энергетические преференции, выходит на рынок Казахстана. Для последнего же союз будет скорее личным проектом Президента Казахстана, чем интересной и сулящей дивиденды взаимовыгодной сделкой.

Россия в экономическом плане едва ли сможет масштабно зайти на рынок Казахстана со своей продукцией, структура нашего экспорта наглядно показывает приоритетные отрасли.

Однако она получает интересные варианты инвестиций для экспансии российских компаний, преимущественно в сырьевой сектор Казахстана, где пока активно работают китайцы.

Это представляется крайне важным в связи с начинающимися трудностями.

Например, ежегодное падение нефтедобычи в нашем главном добывающем регионе — Ханты-Мансийском АО, почти уже 30-летняя эксплуатация месторождений в Западной Сибири, где плотное разбуривание скважин приводит к ускоренному истощению месторождений.

И не секрет, что запасы легкой нефти в России уже близки к исчерпанию повсеместно.

Открытие добычи в Восточной Сибири для все более ориентирующейся на экспорт ресурсов экономики, имеющей огромные социальные обязательства, едва ли станет панацеей...

Газпром до 2009 года закупал у Туркмении половину из добываемого ею газа.

И в этой сложной ситуации сырьевой России, для сохранения текущего статуса и уровня жизни, будут исключительно важны ресурсы Казахстана.

Например, гигантское Кашаганское месторождение — одно из крупнейших в мире, было бы чрезвычайно интересным для российских нефтяников, как в добыче, так и в транспортировке по уже существующим магистралям.

Поэтому объемная интеграция, свободный рынок могут быть либо ширмой для получения доступа к ресурсной базе Казахстана, и он тогда проигрывает от ЕврАзЭс по всем параметрам, либо исключительно политическим ходом, не имеющим экономической подоплеки, в рамках общей концепции восстановления влияния России на постсоветском пространстве.

Тогда экономические меры изначально не берутся в расчет, как заведомо не имеющие отношения к цели проекта, списываются как расходы на пиар, а Россия позиционирует себя как союзного лидера, произвольно меняя правила игры, нарушая договоренности, лоббируя свои интересы в ущерб другим участникам.

Существование Таможенного союза, во многом подтвердило этот тезис — скрытые препоны на российском рынке возмутили казахстанский бизнес

Если так, то ЕврАзЭс — это очередная попытка России восстановить свое влияние на соседей и даже бросить вызов западным странам, нарастив свой ресурсный и демографический потенциал за счет прежних владений, причем роль России — как безусловного, даже авторитарного, лидера в этом союзе, не особо и скрывается.

Согласятся ли на это харизматичные лидеры Казахстана и Белоруссии, имеющие разные экономики, но во многих отраслях реализовавшие более успешные и умные решения, чем Россия, привыкшие к единоличной власти — очень большой вопрос.

Скорее они будут разыгрывать партию, знакомую еще с советских времен — подыгрывать геополитическим амбициям России, строго в обмен на экономические преференции, а в случае их недостаточного количества театрально «обижаться» и угрожать уйти к сопернику.

Политика Минска сейчас идет в этом ключе, он заинтересован в энергоносителях и рынках сбыта своих товаров, которым пробиться в Европу или Азию будет очень сложно.

Казахстан же будет балансировать между Россией и Китаем, стараясь получить выгоды от обеих сторон и при этом стараться не потерять свою независимость.

Так как Астана более заинтересована в инвестициях, чем в сырье, то китайские позиции выглядят куда увереннее российских. После ухода Назарбаева и прихода во власть поколения людей, сформировавшихся уже без тесных контактов с Россией, позиции последней в регионе резко ухудшатся.

В итоге проект ЕврАзЭс химеричен, не имеет под собой достаточной экономической базы, продиктован соображениями текущего политического момента для России, а интересы стран-участников не связаны между собой настолько, чтобы говорить о жизнеспособности данного союза.