Репортажи из «бандеровщины»

1.

Этим летом мы с сыном поехали в «оккупированную Госдепом и еврогеями», разрушенную «бандеровскими карателями» Украину. По крайней мере, именно так показывают её российскому обывателю. Год назад я хотела, наконец, съездить с ним в Крым (практика доказала, что поездка в НАШ Крым в августе является серьёзным испытанием), но пришлось посетить несколько другие края — Стрыйский район Львовской области.

Август — традиционное на постсоветском пространстве время летних отпусков, поэтому билетов на прямой будапештский поезд из Москвы на Стрый не было. Целый день мы провели в Киеве, и я не пожалела о проведённом там времени.

Киев я посещала не первый раз. До этого были поездки к профессору-религиоведу Галине Лозко, с которой я познакомилась в ноябре 2004 года, во время известных событий, впоследствии получивших название «Оранжевой Революции». А в этом году было посещение киевского Майдана за несколько дней до февральской бойни, аккредитация в качестве корреспондента в Палаце Свободы и несколько фоторепортажей из Киева в Живом Журнале.

В Киеве, в отличие от той же Москвы, сохранились ещё «советские» автоматические камеры хранения, в которых в одну ячейку можно компактно сложить все вещи, независимо от количества «мест ручной клади». Метро — по символической цене, всего по две гривни за поездку. Светильники на эскалаторах имеют и второе назначение — они являются небольшими, но достаточно информативными рекламными щитами.

Крещатик встретил ставшими уже своего рода местными достопримечательностями палатками и баррикадами из покрышек. На Йолке помимо всего прочего висел гигантский плакат «Русские и украинцы — народы-побратимы». Такой вот, понимаете ли, разгул русофобии. Далее проходим по Майдану. Маленький штрих. Около «одесской» палатки, недалеко от Йолки, какой-то прохожий бросил под ноги окурок. Один из сидевших на скамейке рядом с палаткой мужчин встал, подошёл к нарушителю и потребовал поднять окурок и бросить его в находившуюся в нескольких шагах, рядом со столбом урну. Тому пришлось подчиниться.

Однако задерживаться на Майдане смысла нет, идём по Михайловской улице вверх, мимо Михайловского Златоверхого собора, далее сворачиваем на Владимирскую улицу и попадаем в то место, где находится своего рода дух и душа Киевской Руси — исторический центр Киева, гигантский вернисаж под открытым небом, на котором представлены и авторские работы художников, и многочисленные сувениры — вышитые рушники, сорочки и даже футболки, деревянная резьба и керамика. Здесь можно бесконечно смотреть картины — городские и сельские пейзажи, букеты и какие-то поистине булгаковские фантасмагории. По правую руку — ещё один образчик местной «русофобии» — ресторан под названием «Руський Клуб КУЛЬТ РА», оформленный в языческом стиле.

Поворот во дворик — и перед нашими глазами то место, с которого, как говорится «есть пошла Руськая Земля». Старая липа, которую, по преданию, посадил сам митрополит Пётр Могила, хотя не исключается, что дерево значительно старше. Исторический музей. Славянское капище, найденное киевским археологом Викентием Хвойкой в 1908 году. А рядом, в нескольких десятках метров — христианская часовня, принадлежащая Православной церкви Московского патриархата, поставленная в память о разрушенной большевиками Десятинной церкви — первом каменном христианском храме на Руси. Немного дальше — музей истории Десятинной церкви под открытым небом. Всё тихо, мирно, гуляют туристы, семьи с детьми.

Рядом с музеем, на Пейзажной аллее мы встретились с Дмитрием ― знатоком старого Киева, участником событий на Майдане и, как говорится, просто хорошим человеком. Подходим к храму Андрея Первозванного. Здесь начинается Андреевский спуск — своего рода культурный центр Киева, здесь расположены театры, галереи искусств, музеи, а также дом, в котором жил один из самых таинственных и мистических отечественных писателей ХХ века — Михаил Булгаков. Его роман «Мастер и Маргарита» стал своего рода энциклопедией советской и постсоветской жизни. Помните: «Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было... Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны... ну, что ж... обыкновенные люди... в общем, напоминают прежних... квартирный вопрос только испортил их». И не права Анастасия Дмитрук в своём знаменитом «Никогда мы не будем братьями...» — больше всего «квартирный вопрос» портит родных и близких людей ― нередко братья и сёстры убить друг друга готовы ради спорных квадратных метров. И «крымский» вопрос ― это тоже своего рода «квартирный» вопрос, только не межличностного, а межгосударственного уровня.

Крутой правый берег Днепра представляет собой сплошную цепь парков и садов. Более чем столетние деревья своими корнями предотвращают выветривание и размывание «днепровских пагорбов». Сейчас это одно из любимых мест отдыха киевлян и гостей столицы. Там находится самый необычный вид транспорта ― киевский фуникулёр, который, к сожалению, был закрыт на ремонт. Недалеко находятся Древо Желаний, Водно-информационный центр «Музей Воды», кукольный театр. А дальше... Помните страшную новость, которая обрушилась на нас в конце января? «В Киеве протестующие сожгли Мост Влюблённых...» Наверное, большинство жителей России думают, что обгоревший и изуродованный остов знаменитого моста так и торчит, распугивая по ночам местных алкоголиков? Нет, мост давно уже восстановлен и выглядит даже лучше, чем был раньше. И сделали это отнюдь не киевские чиновники с олигархами. Заходя на мост, можно увидеть два листка со стихами, обёрнутыми в файлы, и мемориальную табличку, которая гласит:

Этот мост восстановлен силами общины города Коломыя как символическая дань уважения и благодарности киевлянам за их неоценимую поддержку и жертвенную помощь в революционных событиях 2013-2014 гг. СЛАВА УКРАИНЕ! ГЕРОЯМ СЛАВА!

Далее проходим мимо стадиона «Динамо», внизу остаётся вертолётная площадка, и мы входим а Мариинский парк ― тот самый, в котором зимой 2014 года находился Антимайдан, а затем шли столкновения между «майдановцами» и «титушками».

Сейчас в парке всё чисто и зелено, о событиях тех кажущихся уже далёкими дней напоминают только стоящие под деревьями лампады.

Можно было бы пройти и дальше — в сторону Лавры, но уже нет времени — надо перекусить и ехать на вокзал, на ужгородский поезд.

Во всех пассажирских поездах украинского формирования ― плакаты «Приобрети казначейские обязательства Украины. Сделай свой вклад в боеспособность страны. Поддержи свою армию сегодня, чтобы завтра не кормить чужую».

Обратный путь — снова с пересадкой в Киеве. На этот раз произошла небольшая накладка — какие-то хулиганы позвонили на вокзал и сообщили, что камера хранения заминирована. Два часа пришлось провести в комнате для пассажиров с детьми на вокзале. Оставшееся время было посвящено проулке по Ботаническому саду Киевского университета, который находится в двадцати минутах ходьбы от пассажирской станции.

В этом живописном зелёном уголке украинской столицы, помимо коллекции редких растений, недавно была оборудована новая детская площадка с разного рода горками, качелями, каруселями, верёвочными и обычными лестницами, кольцами, приспособлениями для лазания, турниками и т.д., вся площадка была посыпана таким мелким и мягким песком, что дети бегали по нему босиком. Рядом с площадкой можно было наблюдать за группой йогов. Завершив свои занятия, они встали в круг и хором произнесли: «Украины — едина». А через несколько секунд: «Мы за мир».

Люди готовы отстаивать свой выбор и свой мир. И не хотелось бы, чтобы этот мир уничтожали «от имени и по требованию русского народа» ― это самая большая подлость, которую только можно придумать.

2.

В Стрый мы приехали рано утром. Современный стрыйский вокзал, судя по архитектурным особенностям, был построен где-то в середине прошлого века, после окончания Второй мировой. Что было на его месте «до исторического материализма» — мне неведомо.

Напротив вокзала — проспект Вячеслава Черновола, более похожий не на проспект, а на бульвар в каком-нибудь южном городе типа Симферополя или Евпатории. Только вот архитектура похожа скорее не на причерноморскую, а на прибалтийскую. На этом проспекте-бульваре находится памятный знак, посвящённый 600-летию города. Столько прошло со времени первого упоминания о Стрые в летописях в 1385 году. Хотя на самом деле он значительно древнее. Стрый стоит на одноимённой реке, берущей своё начало в горах Карпат, и поэтому весьма бурной и своенравной. Название её имеет индоевропейские происхождение и означает «ток», «течение».

Далее бульвар ведёт к площади Независимости (майдан Незалежности), которую украшает памятник трём классикам украинской литературы ― Тарасу Шевченко, Ивану Франко и Лесе Украинке, прозванный в народе «Три святых». Если идти дальше, по улице Коновальца, то можно пройти мимо здания гимназии, в которой учился самый знаменитый житель города ― сын приходского священника из села Старый Угринов, что на Святославщине. Да-да, он самый — Степан Бандера. С 1919 по 1927 год он учился в Стрыйской гимназии. Подросток имел слабое здоровье, страдал ревматизмом суставов, что не помешало ему, учась в 3 классе, стать членом украинской скаутской организации «Пласт», а в 4 классе вступить в подпольную организацию школьников средних классов, тесно связанную с Украинской Военной Организацией. В 2010 году в городе был открыт музей семьи Бандеры, судьба которой была трагической ― два брата проводника ОУН ― Василий и Александр ― были убиты вертухаями-поляками в концлагере Освенцим, сестра Оксана пережила тюрьмы, лагеря и репрессии и была реабилитирована только в 1991 году. Она последние годы своей жизни провела в Стрые и умерла в 2008 году в возрасте 91 года.

Сейчас официальная российская пропаганда делает из Степана Бандеры главного врага всего прогрессивного человечества. Что же было на самом деле?

В период с сентября 1939 по лето 1941 года Западная Украина находилась в составе СССР. Сначала местные жители радовались ― наконец-то закончится польская пацификация и они воссоединятся с Большой Украиной. Но всё оказалось намного трагичнее. Современный украинский писатель Степан Пушик писал, что когда представители местной общины одного из прикарпатских сёл встретили советских солдат хлебом-солью и подняли два флага ― красный советский и национальный украинский, то политрук разозлился и приказал убрать «петлюровскую тряпку». А затем началось установление советской власти со всеми «радостями» в виде национализации, коллективизации, репрессий против представителей «буржуазных» классов и просто нелояльных граждан. В Стрые, на улице Евгения Олесницкого ― адвоката и видного деятеля Украинской национал-демократической партии ― находится мемориальный комплекс «Борцам за волю Украины». Первоначально австро-венгерские власти построили на этом месте тюрьму для уголовников, при поляках она стала политической, а большевики устроили из неё самый настоящий ад ― после ухода «красных» в 1941 году местные жители обнаружили там сотни сброшенных в ямы изуродованных пытками и засыпанных известью тел ― мужчин, женщин, детей, стариков, про судьбу которых родные ничего не знали. После Второй мировой репрессии продолжились. Стрыйской тюрьме был посвящён фильм, созданный местным телевидением.

Таким образом, после установления советской власти на Западную Украину пришла и её спутница ― гражданская война между её сторонниками и противниками. А Бандера, Шухевич и их соратники, которыми в России сейчас пугают маленьких и особенно великовозрастных детей, были своего рода местной «Белой Гвардией»... Не смейтесь, какая есть ― такая есть, другой не было, тем более, что антисоветское сопротивление на маленькой Западной Украине активно действовало на несколько лет дольше, чем в огромной России. И поэтому особое непонимание вызывают те российские граждане, которые прославляют Колчака и Каппеля, Краснова и Юденича и после всего этого, как истинные «красные», призывают «резать бандеровцев, их самок и личинок», то есть всех, кто считает Украину своей Родиной, которую надо любить, защищать и относиться к ней как к нормальному полноценному государству.

А тем, кто сейчас в России ностальирует по «Советам», напомню. что в России после расстрела парламента в 1993 году был фактически совершён конституционный переворот, радикально изменён основной Закон и уничтожена вся система представительных органов власти и местного самоуправления, которая сложилась в советское время. А в Украине до сих пор парламентарии называются «народными депутатами» и проводятся выборы в городские и сельские рады (т.е. «Советы» без большевиков). Даже в самых «антисоветских» частях страны. Именно Стрыйский городской совет 1990 первый в Украине принял решение о поднятии национального сине-желтого флага. Так Стрый стал родиной самого «антисоветского» Совета.

Многие меня спрашивали, а не боялась ли я ехать на «бандеровщину», там же русофобы живут. Отвечаю: слухи о какой-то особой русофобии на Западной Украине сильно преувеличены. Вот один пример — зашла я случайно не в тот переулок и не знаю, как выйти к городской раде. Обращаюсь (по-украински) к интеллигентного вида женщине. Она согласилась немного проводить меня. Я её слушаю и замечаю, что что-то тут не то... И тут до меня дошло — она говорит со мной по-русски. Я её спрашиваю: почему вы говорите со мной по-русски, неужели у меня на лице написано, что я приехала из России? На самом деле оказалось, что она сама русская, с Дальнего Востока, жена военного, украинский язык понимает, может вести на нём делопроизводство — так что работать для неё не проблема, но просто стесняется говорить, думает, что выйдет неправильно и смешно. А дети и понимают, и говорят.

Сейчас в западноукраинских городах заметно прибавилось людей, которые говорят по-русски. Это беженцы из Крыма (те, кто не хотят принимать российское гражданство и российские порядки) и Донбасса. И никто их «за язык» не бьёт и не притесняет, наоборот ― все сочувствуют.

Одним из красивейших исторических зданий Стрыя является Народный Дом, который был построен в 1901 году по проекту Ивана Левинского — архитектора Львовского железнодорожного вокзала. Средства на строительство Народного дома собирали, как говорится, всем миром. Его фасад украшают скульптурные портреты деятелей украинской культуры — Шевченко, Котляревского, Лысенко, Федьковича, Шашкевича. Под самым карнизом ― надпись «РУСКОМУ НАРОДОВИ». А ведь люди, по инициативе которых был открыт этот дом, были отнюдь не «москвофилами». 100 лет назад именно здесь проходила запись добровольцев в Первый Легион украинских сичевых стрельцов, которые 3 сентября приняли присягу. А в ноябре-декабре 2004 года тут работал штаб национального спасения в поддержку Майдана в столице Украины. И никакому «русофобу» даже в голову не придёт уничтожать эту историческую надпись.

Конечно, мне могут возразить: надпись не убрали, а памятник советскому солдату-освободителю на площади Рынок всё-таки демонтировали. Однако демонтирована только скульптура солдата, а обелиск с наименованиями городов, с которыми связаны основные этапы войны, остался на месте, и у него по-прежнему стоят венки. Споры о том, убирать или не убирать «солдата» продолжались несколько лет. Основным доводом сторонников демонтажа памятника было его композиционное решение. По замыслу автора скульптуры солдат держит на руках спасённого ребёнка. А вот противники памятника утверждали, что так — отстранённо, на вытянутых руках — спасённых детей не носят, их обычно прижимают к себе, как в классическом памятнике солдату-освободителю в берлинском Трептов-парке. А вот в ров с убитыми бросать... В общем, памятник выглядел двусмысленно с точки зрения истории города, поэтому его и убрали.

Площадь Рынок является центром исторической части города, застроенной старинными двухэтажными домиками с магазинами на первых этажах и красивыми ажурными балконами. И тут опять же не могу не возразить любителям порассуждать о «русофобии». На площади находится магазин товаров для детей под названием «Колобок», на витрине которого изображены Губка Боб и Лунтик. И никто не требует с пеной у рта убрать «москальского» сиреневого зверька с витрины магазина для украинских детей. Далее ― кондитерская лавка, в витрине которой выставлены керамические Маша и Медведь с коробочками в руках. По детскому телеканалу «Пиксель» показывают не только переводные мультсериалы про Пороро, Мусти, Каспера, но и российских «Фиксиков» и «Смешариков», а также старые добрые «Бонифация», «Умку», «Бременских музыкантов», «Котёнка с улицы Лизюкова» и мультипликационные экранизации сказок Пушкина.

Вот она какая ― «современная украинская русофобия»...

3.

Метрах в ста от площади Рынок находится собственно стрыйский городской рынок. Чего тут только нет! Овощи, фрукты, ягоды ― малина, ожина (ежевика), брусника, лесные грибы, мясо и сало, бакалея, товары для школьников, одежда и обувь, бытовая техника, домашние колбасы, рулеты и шинка. И главное ― все торгующие, что называется, «лица славянской национальности». Особой достопримечательностью огромного (по сравнению с аналогичными по количеству населения российскими городами) стрыйского рынка является так называемая «гуманитарка» — ряды, на которых по символическим ценам продают «стоковые» вещи (из старых коллекций) из Европы. Там за 200-300 гривен можно купить пару качественной обуви немецкого производства, в том числе таких известных брендов, как «Рикер», «Габор», «Экко» и т.д. Ещё несколько лет назад в Подмосковье было достаточное количество секонд-хендов, в которых иногда можно было купить качественные вещи европейского производства по доступным ценам. В прошлом году большинство из них позакрывали, и теперь небогатые россияне «отовариваются» в магазинах типа «Одежда и обувь для всей семьи», где, как правило, продаётся дешёвая и неудобная китайская обувь. В Стрые же система секонд-хендов хорошо развита. Товар привозят каждую неделю, продают на вес, с каждым днём, прошедшим после завоза, цена за килограмм вещей снижается. Перед днём завоза цена на «старые» вещи минимальная, после завоза «новых» — максимальна. В разных магазинах товар привозят в разные дни недели.

Но и в этом тихом и мирном городе чувствуется, что в стране неспокойно. По телевидению показывают сводки из зоны АТО, социальную рекламу, в которой сравнивают современных украинских солдат с защитниками от фашизма времён Второй мировой. Когда я за день до отъезда домой приехала в Стрый, то увидела около Успенской церкви много народа, даже тротуары в окрестностях храма были заполнены людьми. Отпевали погибшего на Донбассе местного жителя ― Коваля Павла Николаевича, 25 лет. У него остались жена и маленький сын 1,5 года. Люди в своих разговорах проклинали и обвиняли в гибели земляка одно конкретное должностное лицо России... А я вспомнила про подмосковную предпринимательницу по фамилии Коваль, родом из Пятигорска. Возможно, кто-то из её родственников и носителей этой фамилии из Ставрополья находится на Донбассе по другую сторону баррикады. «Российские» русские и украинцы и «украинские» русские и украинцы убивают друг друга. Ещё год назад это казалось немыслимым...

Рассказывая про Украину, нельзя обойти молчанием украинское село. Сетевые городские жлобы презрительно называют не только жителей села, но и горожан, которые не забывают о своих традициях и корнях, «селюками», что не мешает им есть овощи, фрукты, мясо, пить молоко. Жизнь на селе трудна — «диванный воин», который считает, что пицца, которую приносят ему на дом, растёт на деревьях, завыл бы там через сутки от тоски в отсутствие «сети». Я же провела там две недели без интернета, о чём не жалею. Сельские дома ― аккуратные и чистые, вокруг сёл ― поля, на которых растут подсолнечник, гречка, кукуруза, красный клевер и что-то ещё, что уже убрали. Почти в каждом селе есть гнездо «буська» — аиста. И самое главное — решетчатые, «прозрачные» ограды, за которыми видно всё, что находится перед домом: цветы и виноградники, детские качели, беседки, разного рода поделки, украшающие участок, и даже столетние каменные памятные кресты, которые пережили десятилетия Советов. Причём эти кресты не навязаны какими-то директивами сверху ― их ставит сама местная громада (община). Например, в селе Жулин в нескольких километрах от Стрыя, стоит крест, установленный в честь отмены крепостного права в 1848 году (в Австро-Венгерской империи крепостное право отменили на 13 лет раньше, чем в Российской). Крест установлен по инициативе местного Товарищества украинского языка, то есть не властей, а того, что называют «гражданским обществом». Неподалёку, в селе Браткивцы, рядом с местной школой, расположена часовня, построенная в форме пасхального яйца — «писанки». Внутри яйца ― статуя Богоматери, которая по ночам подсвечивается. Есть сёла более богатые, есть ― победнее, нет только полностью брошенных и разрушенных сёл, каких много в Тверской или Ивановской областях. В каждом украинском селе есть школа и стадион. В одном только Стрыйском районе действуют три местные футбольные лиги — высшая, А и Б. Из 44-х сёл района 36 имеют свои футбольные команды.

Тут я сделаю небольшое отступление. Через неделю после возвращения из Украины домой я проехалась на автобусе по Подмосковью, мимо небольших городков, сёл и посёлков. Первое, на что натыкался мой взгляд, были глухие зелёные или коричневые заборы из ребристого металла. Мне пришлось наблюдать за тем, как на одном из участков ставили новый забор — там было много красивых цветов, но всё это хозяева такого великолепия прятали от посторонних взглядов за мрачным коричневым ребристым металлом двухметровой высоты. Как будто за пределами участка начиналась какая-то страшная, враждебная среда, и нельзя, ни в коем случае нельзя, чтобы «чужие» видели, как у тебя во дворе красиво. И тут мне подумалось, а ведь концепция государства как «осаждённой крепости», которая ничего не ожидает от соседей, кроме гадостей, начинается не с болтовни киселёвых, корчевниковых, мамонтовых — она начинается с самоощущения граждан, воспринимающих внешнюю среду как враждебную, от которой необходимо отгородиться, спрятаться, как в кокон. И подрастающее поколение в такой неблагополучной с точки зрения видеоэкологии среде становится более агрессивным и одновременно беспомощным. Отсюда такой высокий уровень детской наркомании, преступности и подростковых самоубийств в России. Если англичане придумали пословицу «мой дом — моя крепость», то современные россияне могли бы её перефразировать «Мой дом — моя осаждённая крепость». А жители украинского села посмотрели бы на человека, который, купив там дом, первым делом оградил бы его глухим двухметровым забором, как на неадекватную личность. Там даже достаточно богатым местным жителям не приходит в голову отгораживаться от «мира» и плевать на своих менее обеспеченных односельчан. Ну не принято там скрывать что-либо от того традиционного «мира», который продвинутые российские горожане могут считать косным и консервативным.

Единственное место, где мой взгляд наткнулся на такую ограду, была стройка в Моршине, но это было всего лишь временное неудобство.

Поэтому и стремится там народ в Европу. Не в «старую Европу», которая предпочитает не говорить про религию и капитулирует перед исламистами, которая боится покритиковать политика, если он окажется «не той» сексуальной ориентации. Украинцев больше привлекает «новая Европа», такая, как, например, Польша или Венгрия, в которой осознание европейского единства не противоречит национальной традиции и христианской религии.

Юрий Левченко, депутат Киеврады от националистической партии «Свобода», на своей пресс-конференции в Киеве в середине февраля говорил про «Европу свободных наций». Я тогда задала ему вопрос, что он подразумевает под этим. Он ответил: «Европа свободных наций ― это когда каждая нация в Европейском союзе имеет право на свои традиционные ценности и свою традиционную культуру, где никто не будет из какого-то центра навязывать людям, как они должны жить с точки зрения их культурных обычаев». Думаю, что с этим определением согласится и любой адекватный русский националист.

Традиция и вера в Бога вообще имеет большое значение для местных жителей. Все, от подростков до глубоких стариков, когда здороваются, говорят «Слава Иисусу Христу», на это приветствие отвечают «Слава навеки Богу». В воскресные дни люди ходят в церковь на службу Божию. По воскресеньям никто не работает, ни на селе, ни в городе. Мне доводилось три раза бывать в Моршине, где напротив вокзала велось строительство торговых рядов. В четверг рабочие ― опять же славянской национальности — сновали по стройке как муравьи, а в воскресенье там всё было пустынно и тихо. Стрыйская «гуманитарка» по воскресеньям тоже не работает. Я случайно услышала около сувенирной лавки, как женщина из России, отдыхавшая в одном из моршинских санаториев и не знавшая местных традиций, жаловалась своей подруге, что «Приехала в Стрый в воскресенье специально для того, чтобы посмотреть себе туфли, а „гуманитарка“ закрыта»
.
Моршин ― город-курорт, чем-то неуловимо похожий на прибалтийский. Чистый вокзал с низкими платформами, много зелени. Дома старой застройки, бювет с минеральной моршинской водой, около которого всегда очередь, центральная улица с магазинчиками, сувенирными лавками, кафе и столовыми ― всё это очень похоже на улицу Йомас в латвийском Дзинтари или Лайсвес-аллею в литовском Друскининкае. Санатории и пансионаты, «Мармуровый палац» со статуями в античном стиле, цветниками и фонтанами. Маленькие рыночки, стадион, церковь Покрова Пресвятой Богородицы ― статуя Покровы также стоит на въезде в город. Плакат «Бандера ― почётный гражданин Моршина» и множество отдыхающих из России. И ничего страшного в этом нет. Каждая страна имеет право на своих героев. Для французов Бонапарт ― народный герой, а для нас ― страшный враг, который принёс разрушения и смерть, превращал церкви в армейские конюшни и т.д., но никому в голову не приходит называть современных французов ― патриотов своей страны — «бонапартистами», а французский язык — уродливым искусственным производным от классической имперской латыни, и на этом основании требовать уничтожения Франции как «недогосударства». А ведь Бонапарт сделал для коренных жителей России на много порядков больше зла, чем Бандера.