Гнуснейшие

Самой гнусной категорией людей — да и вообще существ, обитающих на Земле — являются имперцы. Имперцы гнуснее, подлее и гаже, чем гопники, маньяки, наркоманы, торговцы живым товаром и т.д. — ибо они и есть все перечисленное, только в куда больших и худших масштабах.

На первый взгляд может показаться, что идеология имперцев — это просто идеология троглодитов: культ и право силы, мораль животной стаи, отрицающей как какие-либо права не принадлежащих к ней, так и индивидуальность своих собственных членов (все должно быть подчинено стае, т.е. империи), непризнание каких-либо универсальных критериев, по которым «наше поведение по отношению к ним» и «их поведение по отношению к нам» должно судиться одинаково, а не по принципу «добро — это когда я козу украл, а зло — это когда у меня козу украли». И, таким образом, имперство есть дикий архаизм и атавизм, возвращение в первобытную и даже животную эпоху, имманентно враждебное прогрессу, даже если для достижения своих троглодитских целей империя развивает науку: любые высокие технологии в руках имперца — это та самая граната в руках обезьяны.

Это верно, но лишь отчасти. На самом деле имперцы даже не троглодиты, которых можно хотя бы отчасти оправдать — а точнее, констатировать неприменимость к ним человеческой морали — в силу, во-первых, крайней скудости их ума, а во-вторых, суровости диких условий их обитания, где безоглядное насилие по принципу «умри ты сегодня, а я завтра» действительно может быть основным способом выживания. Имперцы хуже. Они — именно гопники, дорвавшиеся до государственного и международного масштаба. Ведь ни один гопник не нападает потому, что иначе его ждет голодная смерть. Более того — нельзя даже сказать, что отжатый мобильник, сорванная шапка, отнятая у старушки пенсия сделает его супербогатым, Он вполне мог бы добыть сопоставимые богатства достойным путем, причем, учитывая все риски попасть в тюрьму, нарваться на ответные побои или на нож или пулю, честный путь мог оказаться выгоднее и в прагматическом плане. Нет, главная цель гопника — вовсе не материальные ценности. Главное для него — унизить другого, поиздеваться над более слабым, насладиться его беспомощностью и своей властью над ним (заметим, что само по себе такое желание возникает обычно у ничтожеств, понимающих, что уважать их не за что и что к «уважению» они могут только принудить, что единственный для них путь подняться, хотя бы в собственных глазах — это опустить других еще ниже себя). Именно таковы имперцы. Именно в этом смысл их существования. А «отжатые» трофеи — не более чем приятный дополнительный бонус.

При этом гопник, как и троглодит, не признает не только чужих, но и собственных прав. Он слепо подчиняется своей банде и пресмыкается перед ее главарем. «Да, меня чмотрят, но за это дают чморить других. Или, по крайней мере, дают почувствовать себя частью чего-то чморящего.» Чего-то большого и внушающего страх (и понятно, что «великая держава» с миллионными ГУЛАГами — это круче, чем просто уличная банда). Иначе гопник не может и не хочет. Во-первых, он вообще не представляет себе, что можно иначе, ибо считает ту ублюдочную парадигму, в которой существует, всеобщим законом бытия (обычный гопник таких умных слов, конечно, не знает, а вот гопник-имперец может и знать). Во-вторых, ему совершенно не хочется думать самостоятельно и принимать на себя бремя решений и ответственности за них. Наконец, если бы гопника не чморил его пахан и более сильные члены банды, то и его собственное удовольствие, когда он унижает других, было бы не таким острым. Чтобы срывать на ком-то злость, ее сперва надо накопить.

Имперец подсаживается на это, как наркоман, поведение которого совершенно безумно — ведь он не может не знать, что встал на гибельный путь, однако не может остановиться. Имперцы не щадят даже собственной жизни, они готовы тысячами и миллионами бросаться на копья, под копыта и гусеницы танков по приказу своего пахана. «Dulce et decorum est pro patria mori! Мы русские — какой восторг!» Это делает их самыми кровавыми серийными убийцами в истории. Что такое Чикатило с его полусотней трупов на фоне миллионных жертв имперцев? Впрочем, количество порабощенных ими намного превосходит количество убитых. Начиная с их собственного народа. Важно понимать, что в жертвенности имперцев нет ничего благородного — это «жертвенность» наркомана, вмазывающего героин по вене, несмотря на очевидность последствий, и «жертвенность» маньяка, знающего, что за свои развлечения он может поплатиться электрическим стулом.

Важно подчеркнуть, что империя совершенно не тождественна сильному государству. Государство может быть сильным, в том числе и в военном отношении, и при этом заботиться о высоком уровне жизни своих граждан, а не о захвате и подчинении других. США, например — не империя, и имеет против имперства изрядный иммунитет — иногда даже чрезмерный, удерживающий Америку от вмешательства там, где вмешаться следует. В обеих мировых войнах США сначала упорно пытались сохранить нейтралитет, а потом не отщипнули себе на правах победителя ни куска (в отличие, разумеется, от Российской империи в ее царской (аннексия Галиции, мечты о проливах и Константинополе) и советской ипостасях). Точно так же, естественно, США ни кусочка не отхватили в Ираке и Афганистане, и вспомним, сколько американцев протестовало против отправки туда войск (даже несмотря на то, что эти кампании преследовали совершенно не имперские цели). Трудно представить себе современного психически здорового американца, мечтающего о завоеваниях и дерибане чужих стран. Среднему американцу, конечно, приятно, что его страна такая сильная, но его больше интересуют внутренние, а не внешние проблемы. И наоборот — империя может быть отнюдь не сильным государством, а колоссом на глиняных ногах, причем как раз в этом случае имперская истерика, вопли про величие и славу и требования карать за невосторженный образ мыслей будут наиболее громкими. Само собой, также и не все, кого угораздило родиться в империи, являются имперцами, и наоборот — имперцы встречаются и в нормальных странах, подобно тому, как некоторое количество болезнетворных бактерий есть и в здоровом организме, но иммунная система держит их под контролем.

Имперцы любят корчить из себя цивилизаторов, но это очередная ложь. Одно с другим вообще не связано. Наша цивилизация вышла из древней Эллады, которая никакой империей не была, а была весьма рыхлой совокупностью городов-государств. Когда же строительством империи занялся Александр Македонский, то кому он принес цивилизацию? Египту? Индии? Персии? Смешно даже говорить. Все это были высокоразвитые культуры подревнее самих эллинов. А вот величайшая по своим размерам империя — монгольская — была и самой разрушительной и антицивилизаторской. Как, впрочем, и ее прямые наследники — Золотая Орда и Московия-Россия; последнюю, благополучно удушившую европейскую культуру захваченных Новгорода, Украины, Великого княжества Литовского, саму пришлось цивилизовать об колено, когда даже до ее правителей дошло, что она безнадежно проигрывает менее крупным, но более свободным европейским странам (в результате, опять-таки, научили обезьяну пользоваться европейской гранатой, но обезьяной она от этого, даже облаченная в пудреный парик и панталоны, быть не перестала). Византийская империя — одно из самых омерзительных государств в истории, чья подлость, коварство и интриганство стали нарицательными; паразитировала на наследии древней Эллады, недоразрушенном православным мракобесием, но фактически ничего своего не создала. Но разгромившая ее Османская империя была еще хуже — кажется, единственное в истории государство, где рабами, совершенно официально, были даже высшие чиновники, а наследнику, захватившему власть, законом предписывалось убить всех своих братьев (коих, благодаря гигантскому султанскому гарему — все то же самоутверждение за счет унижения других! — было множество). Эпоха колониальных империй Европы действительно способствовала цивилизации диких земель — но одновременно была и страшным социальным регрессом, возрождением рабства, уже, казалось бы, Европой давным-давно изжитого, причем поначалу в колониях Нового Света продавали не только дикарей-негров, но и своих белых сограждан, приговоренных судом или просто имевших несчастье влезть в долги. Ну, про поведение империй в ХХ веке, опрокинувших мир в средневековое варварство, но уже с технологиями, позволившими довести чисто жертв чуть ли не до двухсот миллионов (считая все войны и репрессии) — уж и не говорю.

Нет — про любимый пример имперцев я не забыл, просто оставил его напоследок. Итак, во-первых, Рома (упорно не понимаю, как можно читать Roma как «Рим») изначально была республикой, и все традиционные романские доблести сформировались тогда, а в период империи началось их разложение. Во-вторых, практически ничего своего в плане цивилизации романцы не создали, их культура цельнотянутая у греков и других покоренных народов. Что, собственно, не отрицали даже они сами:

Смогут другие создать изваянья живые из бронзы
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды, — не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно -
В этом искусство твое! — налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!

Ну как — узнали во всей красе мораль гопника, который сам ни на что не способен, кроме как паразитировать на чужом труде и таланте, и убежден в своем полном праве это делать? Если кого велеречивый стиль Вергилия, писавшего по заказу Августа, сбил с толку — перевожу:

Ты же, пацан, должен мазу держать на раёне,
Смирных лохОв крышевать и обламывать бОрзых.

Зато они строили в покоренных землях дороги и стадионы, да. И насаждали романское право. Только следует учесть, что они это делали не от доброты душевной. По хорошим дорогам рабов перегонять сподручней. А на стадионах — гладиаторские побоища устраивать. И романским правом все это освящать. Шоб по понятиям. Правда, понятия от беспредела не сильно спасали. Что от этих понятий оставалось, когда очередной пахан начинал быковать, и в какое место при этом державные квириты засовывали свою имперскую доблесть — читайте истории Нерона и Калигулы, например. Даже если беспредельщика в итоге мочили, приходил новый не сильно лучше.

И уж если имперцы вели (и всегда ведут) себя так друг с другом, то уж тем более любой договор между гопником и лохом действует ровно до того момента, пока это выгодно гопнику. Даже не так — пока это хочется гопнику, поскольку, как уже было сказано, в своей наглости и уверенности в безнаказанности он с легкостью идет и против собственной выгоды. Если трактовать таковую с рациональной точки зрения — в то время как имперец иррационален.

Как бы имперцы ни корчили из себя аристократов и джентльменов, у них нет и не может быть никакого понятия о чести, ибо имперство — это низость и подлость, возведенные в принцип, лишенные всякой рефлексии, абсолютно уверенные в своем праве и в своем превосходстве над теми, кто не подл и не может набить имперцу морду. У гопника не может быть чести, ибо честь возможна лишь там, где в основе — уважение к личности, своей собственной и чужой, что ни с обычной уличной бандой, ни с империей принципиально несовместимо. У гопника может быть лишь блатная истерика. И все «величие» имперского «большого стиля» — это все те же малиновые пиджаки (АКА пурпурные тоги) и золотые цепуры в палец толщиной. Чем помпезней, тем безвкусней и бессмысленней. Можно вспомнить и Фройда с его теорией, что к гигантизму стремятся те, кто комплексует по поводу собственного маленького члена. Я совершенно не разделяю пансексуализма Фройда (хотя чем более убог и примитивен человек, тем большую роль в его психике играют сексуальные мотивы), но этот тезис можно обобщить — к гигантизму и «величию» стремятся те, кто чувствует собственное ничтожество. Да, среди имперцев попадаются отдельные талантливые люди, подобно тому, как и обычная банда может терпеть в своих рядах «ботаника», умеющего воровать номера кредиток и разблокировать отжатые мобилы, или художника, набивающего наколки и рисующего липовые ксивы. Но таких людей немного, и чаще всего они плохо кончают — «глухо, в опале», если вообще не на плахе. С тем, чтобы потом миллионы ничтожеств приписывали себе их достижения по принципу «мы пахали».

И если в древние времена, когда в международных отношениях действительно царил закон джунглей, за империями еще можно признать некую амбивалентность — т.е. не все и не всегда в них было однозначно плохо — то в современном мире имперство — это столь же неприемлемая дикость, как рабство, человеческие жертвоприношения или право первой ночи, а также любые оправдания всего этого. В современном мире имперцы — это безусловная мразь, заслуживающая абсолютного презрения и нулевой толерантности. Эту гопническую погань с ее быдлячьей антиморалью подонков и насильников надо уничтожать — физически, когда они переходят к своему любимому насилию, а в остальных случаях морально.

Место имперцев — у параши.