Образ России
Неоднократно уже имели место быть попытки описать образ России. На мой взгляд, они оказались неудачными, хотя и нужными. Возсоздание психотипического облика страны, её коллективного эго — необходимо для осознания тех глубинных параметров, что покоятся внутри, если и не большинства, то множества её населения. Одна попытка меня заинтересовала своей «нетрадиционностью»: в ней образ России описывался не в феминных, а в маскулинных формах. Сие, конечно, не соответствует действительности, но даёт пищу для размышления.
Итак, традиционный образ России — феминный, и с сим мы полностью согласны. Но какой именно? Девочка, девушка, молодуха, женщина, старуха? А если вспомнить слова Бердяева, подметившего прямую противоположность «вечной женственности» с «Вечным бабством» России. Постараемся изложить по порядку.
«Вечная женственность» Германии — миф только в мозгах русских философов. Ибо конкретный образ Германии — Брунгильда, слегка маскулинизированный образ девы-воительницы, как нельзя лучше представляющий характер немцев. Но что есть «вечное бабство» России? — Оно имеет несколько параметров. Начнём с того, что т.к. само население России не гомогенно, то примешиваются разные тенденции. Зачастую, под «вечным бабством» мы может понимать определенный лживый образ, представляемый коллективным эго, с целью придать себе если и не вид жертвы, но хотя бы морального сочувствия.
Представляется, что образ России лучше всего был ухвачен на картинах художника Нестерова. Когда острословы говорили, что «нестеровские девушки, с округленными от кокаина глазами, изображали староверских монашек», — в сем была не только доля правды, но и ключ к пониманию сути России. Образ России — не девочка, не молодуха, не женщина, не старуха, а молодая девушка, отнюдь не девственница (в отличие от Брунгильды), не замужняя, свободная. Она вполне интеллигентная девушка из старой (весьма богатой) семьи, где в каждом шкафу масса скелетов, коя знает очень много, но помалкивает, т.к. имеет свои многоходовые планы. А кокаин? — а как же без него? — Только с употреблением оного разширяются горизонты сознания без утомительных духовных практик.
Образ России должен быть понимаем в исторической плоскости. Россия — есть Московия, и только Московия, ничего кроме Московии. Образ России — образ Московии. А как же Русь? — Она же, судя по всему, имя некоей касты, и образ совершенно маскулинный, к чему мы еще вернёмся. У нашей девушки явно есть родственники, коих она смогла низвести до уровня приживал в своём доме. Однако имелись две проблемы: Новгород и Украина. Новгород — образ абсолютно маскулинный, лишь частично изъясняемый как Садко. В чем конфликт? — В том, что Новгород смеётся над Московией, если и не презирает её, то отказывается от соития с ней, отвергает её как женщину, дисквалифицирует её. Смертельное оскорбление, за что позже Новгород погибнет от её рук. (Хотя потом от странной некрофильской связи родится Санкт-Петербург). Украина же — вовсе не то, что мы ныне так называем, но и не древняя Киевщина. Ее образ зафиксирован на момент Руины. Её образ — образ то ли панночки, обедневшей сироты из знатной семьи, давно не девственной, но и не замужней. Московия имеет к ней латентное лесбийское влечение, сопряжённое с явными садистскими наклонностями. И Украина соглашается на такое, надеясь в будущем как-то выйти из-под удушающей опеки.
«Кокаинистки, изображающие староверских монашек» — точнее не скажешь для охарактеризовывания Московии. Действительно, образ Московии всегда экстремален и театрален одновременно. Насколько она аскетична и предана духовным практикам, настолько она же тайно развратна. Она декларирует Правоверие, но готова изничтожать любой древний артефакт. Религиозной сутью Московии является не Православие, а хлыстовство, — с его крайностями, кои чередуются в определённой последовательности. Именно се есть подлинный русский характер. Григорий Распутин — оптимальная концентрация русскости, как в этническом, так и в религиозном отношении. Подлинное учение Московии: «не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасёшься, т.е. не согрешишь — не спасёшься». Образ Московии — образ «кающейся грешницы», и он ей нравится, даже если будет принимать экстатические формы, то есть сие будоражит кровь и придаёт вкус к жизни. (Увы, кое-что напоминает образ Франции)
Почему Московия такая? — Ответ прост: сия интеллигентная девушка однажды прочитала Маккиавелли, и поняла, что отныне сама может моделировать реальность, может превращать ложь в правду, и наоборот, она стерла все грани, переписала историю, создала свой фантастический образ. Она наряжалась то в кокошники, то как принцесса Будур, то как Roma — доколе не удостоилась от иностранцев прозвища «Святая Русь», что ей самой было смешно. Кокаин разширил её сознание настолько, что она поняла даже, как манипулировать азиатами.
Если с Россией (= Московией) более-менее понятно, то как быть собственно в Совдепией и производной от нее нынешней Росссиянией? СССР всегда имел образ «Родины Матери», и хотя сей образ был женским, он однозначно крайне маскулинизирован. Более того, образ Совдепии или безпол или андрогинен по сути, он химеричен и демоничен. Откуда он? — Московия доигралась в своих духовных экспериментах по вызыванию нечистых духов. В один момент она попала под власть подлинных, а не ментальных, демонов, подвергших её насилию, пыткам, дисгуманизации и заключивших её в карцер, где вся её красота поблекла и она превратились в зечку.
Жива ли ныне Московия-Россия? Вероятно, да, но сил у нее почти нет и она готова умереть. Почему же такой кошмар в РФ? Потому что Совдепия облекалась в образы России, все знали что се — есть ложь, но охотно соглашались на сие. Наследие Московии, увы.
Повсеместный кошмар в Совдепии оттого, что в населении нет покаяния, как сие банально не звучит. Нет покаяния, потому что кровь и почва прокляты. Из-за реального проклятия у людей нет сил покаяться. Сама же Совдепия — есть концентрация смерти и только смерти. И её задача как можно больше фигурантов втянуть в свой водоворот.
У меня есть определенные мысли о том, что необходимо делать. Но не стану повторять банальностей. Возможностей очень мало, но они имеются. Противоядие смерти в том, что абсолютно неприемлемо для Совдепии, и не только для неё, — для Московии. Ибо излечение исторической России только в одном — в отказе от лжи. Ложь никогда не станет правдой.
