«Америkа» Еськова: молиться, креститься, сражаться за крепостное право
Крайне сожалею, что прочитал эту книгу. Послевкусие преомерзительное. Ну что ж — по крайней мере, могу предупредить других.
Надо заметить, что к самому Еськову я отношусь, мягко говоря, неоднозначно. Человека, голосовавшего за Зюганова (причем дважды!!!) в надежде таким образом навредить Путину, вообще трудно охарактеризовать более мягким термином, чем ИДИОТ (именно так, капслоком, и я искренне не понимаю, как на такую гигаглупость может быть способен кто-то с IQ выше 70 — а ведь Еськов, на минуточку, ученый, и не «выбегалло», а настоящий!) Это даже не «назло теще выколю себе глаз» — это "назло голове дракона поцелую его задницу«.Да и по Крыму и Украине он высказывался достаточно гаденько, в стиле «насильник, конечно, поступил нехорошо, но жертва сама виновата» (не знаю, впрочем, изменилась ли его позиция сейчас — одна цитата из романа, которую приведу ниже, позволяет предположить, что изменилась). Но вот его «Евангелие от Афрания» и «Кольценосца» я в свое время прочитал с большим удовольствием. И от «альтернативки» про «русскую Калифорнию» надеялся получить такое же, хотя и опасался там русофильской клюквы (особенно после того, как эту книгу отметили своей премией какие-то имперасты). Но все оказалось еще хуже.
Морщиться я начал с самого начала — и от отсылок к игре «Цивилизация», мешающих воспринимать происходящее всерьез (хуже того — дальше по тексту автор докатывается до «перезагрузок из старой записи», в самом буквальном смысле, что окончательно уничтожает достоверность описываемого и превращает текст в какой-то сюр), и от постоянных анахронизмов (офицеры XIX века изъясняются абсолютно современным языком, включая цитаты и жаргонизмы, и если первое еще ладно — допустим, в АИшной реальности кто-то сказал такую фразу на сто лет раньше, то второе, как и весь неаутотентичный стиль речи, уже совершенно ни в какие ворота, хотя я и догадываюсь, что автор делает это преднамеренно, а не по неумению — но тем хуже), и от первого намека на мистику — дервиша, обучившего героя «выходить из тела» (я, однако, понадеялся, что речь просто о некой технике психической концентрации, в которой ничего мистического нет).
Но завязка все же была довольно интересной: «русская Калифорния» таки возникла, и не усилиями графа Резанова («Юнона и Авось»), а раньше — стараниями Меншикова, который, попав в опалу (но еще не угодив в Березов), унес ноги за океан, и не один, а с несколькими тысяч крепостных, к коим позже добавились еще несколько волн людей, от которых Россия была рада избавиться — старообрядцев и запорожских козаков. Описан этот исход, впрочем, малодостоверно, в чем устами одного из героев признается даже сам автор — мол, как будто Меншиков заранее знал неким мистическим образом, куда плыть и что делать: короче говоря, сплошные неубедительные поддавки. На месте вся эта публика смешалась с испанцами, мексиканцами, индейцами и даже германскими колонистами (самым германским в этой реальности, впрочем, оказывается Техас, который в реальной истории воевал за право войти в состав США, а здесь — строго наоборот, желает сохранить свою независимость). В итоге возник народ калифорнийцев, которые, собственно, уже и не русские, а русскоязычные, и которые формально власть российских императоров признают, но фактически живут, как независимая олигархическая республика (в буквальном смысле), во главе коей стоят купцы (Двенадцать негоциантов), а половину населения составляют государственные (точнее — принадлежащие Русско-Американской Компании) крепостные, вполне довольные своим статусом, т.к. он обеспечивает им кучу социальных гарантий и даже право носить оружие (а иначе в окружении враждебных индейцев было бы не выжить). Из крепостного состояния можно выйти в любой момент, но они не хотят. В целом либеральными свободами в русской Калифорнии не пахнет, и один из эпизодических персонажей подробно аргументирует французу, приехавшему сражаться за независимость США (надо полагать, Лафайетту), почему они не нужны и вредны. Остается только удивляться, каким же образом на той же территории с теми же проблемами возникла демократия в реальной истории. (Автор устами того самого персонажа упирает на то, что демократия — чрезвычайно дорогое удовольствие, требующее высокооплачиваемых адвокатов и черт знает каких еще сложных и навороченных юридических механизмов. Американские пионеры, осваивавшие тот самый Дикий Запад, козаки Запорожской Сечи, да даже граждане Новгородской республики очень бы удивились.)
И вот парадоксальным образом имперская феодальная метрополия оказывается свободней капиталистической республики — Манифест об освобождении крестьян 1861 эту крепостную идиллию должен разрушить. Почему «систему социальных гарантий», раз уж она так всем удобна и выгодна, нельзя сохранить и после отмены крепостного права, автор, разумеется, объяснять даже и не пытается. Низ-зя, и все — отмена крепостного права станет для русской Калифорнии катастрофой, верь мне, читатель.
Тут еще начинается Гражданская война в США (где союзный Калифорнии Техас сохраняет нейтралитет, но и Север, и Юг хотят притянуть его на свою сторону). И на этом фоне разворачиваются шпионские игры и «петербургские тайны» (позже действие перемещается в Америку).
Пока интересно. Несмотря на то, что автор, опять-таки, регулярно разрушает достоверность описываемого, подыгрывая калифорнийцам — и британцев с французами они во время Крымской войны (в которую их, впрочем, втянули помимо их воли) бьют с легкостью необыкновенной, и смертельно раненый у них выздоравливает от порции виски, и даже, как уже было сказано, автор не гнушается переписывать в их пользу свою же собственную историю, «перезагружаясь из старой записи». Российское Третье отделение, в свою очередь, показано какими-то уж совершенными отморозками-беспредельщиками, для которых похитить и убить человека (и не иностранного шпиона или революционера-террориста, а офицера русской же военной разведки, пусть и подозреваемого в чем-то нехорошем) — дело вполне нормальное (при всей моей антипатии к российскому государству во всех его ипостасях, насколько я понимаю, в эпоху Александра II жандармы такими все же не были).
Хуже, однако, то, что, несмотря на всю остросюжетность, автор оказывается совершенно беспомощен в выстраивании общей композиции романа — хотя это становится понятно лишь ближе к концу (а конец добивает все окончательно, но об этом ниже). Роман про «русскую Калифорнию» — но при этом саму Калифорнию автор так и не покажет (если не считать длинного экскурса в предысторию) — только ее представителей за ее пределами! Полкниги герои готовятся к экспедиции в эту самую Калифорнию — но при этом до цели экспедиция так и не доберется! На протяжении всего романа нагнетается мысль о неизбежной войне — и саму войну покажут только в самом конце, мельком, не пояснив, чем кончилось! (Да и война-то оказывается не та, не между российской метрополией и Калифорнией, а все та же американская гражданская, в которую калифорнийцев все же втянули; при этом их отношения с Россией также обостряются до предела и — и ничего, автор не пишет, что дальше!) Шпионские игры тоже не получают никакого удовлетворительного объяснения. Почему разведка янки (северян) связалась с вудуистами, зачем ей убивать русского разведчика Расторопшина, который вместе со своей экспедицией следует через Техас проездом и, если бы его не трогали, так бы и уехал, никому не помешав, зачем шеф Расторопшина имитирует свою смерть в Петербурге (очень, кстати, предсказуемо — о том, что это спектакль, догадываешься сразу) — вроде как для того, чтобы сбить со следа калифорнийских агентов, но почему тогда в Техасе он де факто оказывается на их стороне? Все эти вопросы так и не получают вразумительного ответа. Впечатление, словно перед нами очень длинный пролог, после которого автор, наконец, пишет первую главу — и на этом ставит точку.
Но при всем при этом первые 80% книги читаются, повторяю, с интересом, а загадочные смерти министров колоний, слухи об оборотнях и серебряные пули, конечно, добавляют интриги, но и не вызывают сомнения в том, что все это имеет вполне материалистическое объяснение (да таковое и очевидно, в общем-то — применение калифорнийскими агентами наркотических веществ). Более того, история с «индейским проклятием» конкурирующей компании Ларсенов такое подробное объяснение получает (эта история — одно из удачных мест романа, которую бы выделить в отдельный рассказ).
Ну и прежде чем перейти к совсем плохому — обещанная выше прекрасная (без иронии) цитата:
— М-да... А ваши не собираются ли — так, порядку для — привести наконец армию в боевую готовность и выйти из режима демилитаризации Нового Гамбурга?
— В правительстве сочли, что поздно: в нынешнем раскладе такая ремилитаризация-де как раз и станет отличным сasus belli... А что говорят ваши?
— То же, что и всегда: «Калифорния готова драться за Техас, как за себя — но если Техас не готов драться за себя сам...»
— Да Техас-то готов, — проворчал контрразведчик, — а вот техасское правительство с техасским президентом-миротворцем — не факт, не факт...
В общем, если это не про Порошенко, то про кого же еще? (Курсив, кстати — авторский.)
И вот весь этот небезынтересный сюжет автор не просто не смог развить во что-то логически законченное, но ближе к концу попросту слил в бульварнейшую, трэшовейшую, низкопробнейшую похабень!
Похабень во всех смыслах. Начиная с внезапно появившейся в сюжете черной шлюхи (и добро бы еще она была таковой по профессии, а то ведь — по убеждениям!), которая затаскивает в постель случайно зашедшего в ее магазинчик героя через две минуты (я не утрирую!) после того, как они впервые в жизни увидели друг друга. И которая при этом — положительный персонаж, да! СамОй сексуальной сцены в тексте, к счастью, нет, хотя бы на это у автора вкуса хватило. Но дальше — гораздо хуже! Шлюха оказывается колдуньей, чья магия реально работает, жрецы вуду — настоящими колдунами, зомби — настоящими зомби, а мальчик, один из главных героев — Избранным, от которого (совершенно мистическим, разумеется, образом) зависит судьба мира!
Нет, конечно, в третьразрядном ужастике, «готическом романе» или «городском фэнтези» это все было бы вполне уместно (но именно в третьеразрядном, ибо пошлость, кич и примитив, пережеванные уже тысячу раз). Но что это делает в романе в жанре альтернативной истории?! Который вообще — самый реалистический из всех фантастических жанров, ибо единственное фантастическое допущение в нем — что события пошли по другому возможному пути, но все законы реального мира остаются теми же самыми. Это такая же несусветная дичь, как если бы НФ про космос окончилась встречей астронавтов с ангелами (которые оказались бы именно ангелами, а не выглядящими так инопланетянами). «Гагарин летал и Бога увидел», ага.
И самое главное, что это даже не рояль в кустах. Не попытка беспомощного автора спасти героев мистическим способом, раз уж не получается придумать рациональный. Нет — для сюжета это все вообще не нужно! Вся политическая интрига романа развивается без всякой связи с этим, эти главы можно было бы вообще выкинуть! Ну или, на худой конец, оставить саму разборку со жрецами вуду просто как с обычными религиозными фанатиками, убрав оттуда всю магию и мистику. И более того — и эта-то мистическая линия никакого логического завершения не получила, автор просто подвесил ее в воздухе, так ничего и не объяснив! (Причем, скорее всего, это сделано не ради будущего сиквела — раньше, по крайней мере, Еськов был принципиальным противником таковых, и тут я с ним полностью согласен.) И после того, как весь этот бред заканчивается и возвращается нормальная реальность, где судьбы мира решают офицеры и политики, а не колдуны — автор окончательно добивает свой роман вот таким финалом (читайте, не бойтесь спойлеров):
А чтобы понять, сколь мало влияют на Судьбы Мира все эти президенты, императоры, министры и адмиралы — ведь все они, в сущности, лишь массовка, спешно набранная в антрепризу «Мальчик с собакой», начавшуюся в эти дни в заброшенной иезуитской миссии «Вилларика» на берегу Новогамбургского залива, — следует всё же перенестись к самому началу тех событий.
Итак: Мальчик завис между жизнью и смертью (а то и чем-то похуже смерти...), но медленно-медленно соскальзывает в пропасть с этой обледенелой кручи, и пока лишь его собака с должной отчетливостью чует — насколько там уже всё страшно и плохо.
А всё дальнейшее зависит от того, сумеет ли всё же вытащить Мальчика, своими средствами, колдунья Мария-Луиза;
а это зависит от того, сумеет ли сейчас доктор Сейтон снять с нее часть ноши, вытащив, в свой черед, ее зависшего между жизнью и смертью возлюбленного, раненого ротмистра Расторопшина;
а это зависит от того, сумеют ли Ветлугин со своими хранителями, отстреливаясь в пять винтовок, отбиться от обложившей миссию орды тонтон-макутов;
а это зависит от того, дойдет ли молитва падре Игнасио до адресата, который (или, вернее сказать, которая)...
Вот так, да. Молиться, креститься, слушать радио «Радонеж». И забыть про глупую гордыню ничтожного человеческого разума, науку, прогресс, волю к свободе, политические права и т.п. — это все ничего не решает.
Нет, я, разумеется, за свободу творчества и за право писателя пропагандировать любые идеи, сколь бы отвратительны они мне ни были — но и я, в свою очередь, имею право давать оценку таким идеям и произведениям. Тем более что в данном случае под видом одного жанра нам подсовывают совершенно другой — и такое впечатление, что другого автора. Если бы над этой мерзостью значилась другая фамилия, я бы просто решил, что эта такая жирная заказуха от РПЦ (вкупе с апологией крепостного права, которое, оказывается, может быть таким хорошим, что крепостные будут сами защищать его с оружием в руках — притом, что антагонистами героев в романе выступают российские чиновники, желающие отменить крепостное право, и янки-северяне, желающие отменить рабство, пусть даже у последних это было не целью, а средством борьбы с южанами). Но когда такое пишет Еськов?! Писатель, замечательно деконструировавший мистическую мифологию Евангелия и Толкина именно с рационалистических позиций? (В «Кольценосце» работающая магия все-таки присутствует — но в мире Толкина это органично, и ее там гораздо меньше, чем в оригинале.) Ученый, пропагандист науки, атеист (ах, простите — агностик)... или уже нет?
Он что, повредился в уме на старости лет?
Короче говоря, если рассудок, рациональное мышление и либеральные идеи дороги вам — держитесь подальше от болот еськовской «Америkи».
