События 2 мая два года спустя: отделяя правду от мифов
Два года прошло со дня трагических событий 2 мая в Одессе — пожара в Доме профсоюзов на Куликовом поле, в ходе которого погибло несколько десятков человек, и предшествовавшего ему столкновения в центре города между сторонниками евроинтеграции Украины и их политическими оппонентами, «Антимайданом». По поводу произошедшего, еще тогда возникло множество слухов и домыслов. Какая из сторон спровоцировала эти события? Что именно послужило причиной пожара? Сколько было погибших? Использовались ли отравляющие газы? Как вела себя каждая из сторон? Отделить здесь правду от мифов уже два года пытается специальная расследовательская «Группа 2 мая», в которую входят как журналисты разных политических взглядов, так и профессиональные эксперты в различных областях. Мы поговорили с одним из координаторов этой группы, журналистом портала «Думская» Сергеем Дибровым.
***
— В каком состоянии сейчас находится расследование событий 2 мая?
— Могу сказать, что в первые два дня следствие сделало всё, чтобы вынести приговор было попросту невозможно. Утром 3 мая центр города — с вещдоками, с кровью, с гильзами — был зачищен буквально под веник. Когда я нашел гильзу, то первым делом обвел мелом это место, чтобы выяснить положение стрелка — но это никого не интересовало. Мы нашли еще одну пулю в дереве — но следствие не хочет ее принимать. Пулю, которая была в теле одного из погибших, они обследовали и сказали, что в пулегильзотеке нет такого оружия...
Мы пытаемся понять, чем занимались следователи в течение всего 2015 года — пока что это непонятно. Видимо, после того, как дело было полностью развалено, от него решили избавиться — передав из Министерства внутренних дел в следственное управление по Одесской области. Но поскольку одесские следователи и прокуроры поняли, что их делают крайними, они таки начали работать. Следствие стало допрашивать действительно важных свидетелей и легализовывать видеозаписи — авторов приглашают для добровольной выдачи. [Например, были изъяты записи с камер наблюдения в Доме профсоюзов: владелец банка по своей доброй воле хранил их в течение двух лет]. Но по сути, расследование по событиям на Куликовом поле сейчас опять ведется с самого начала.
В суде, где слушается дело по событиям в центре города, еще к началу марта все было очень грустно. Лишь после того, как поднялся скандал, генпрокуратура наконец прислала документы и вещдоки. Когда одесские прокуроры и следователи увидели, что дело разваливается уже в их руках, то пошли хоть какие-то процессы.
Также существует еще два дела — по халатности пожарных и милиции (последнее уже передано в суд, но слушаний по сути обвинения пока что не было).
Важная подвижка состоит в том, что следствие, наконец, начало информировать прессу о ходе расследования: уже было несколько пресс-релизов, сейчас мы ждем пресс-конференцию. Раньше этого не было — думаю, просто потому, что не о чем было рассказывать — на что уже обращала внимание консультативная группа Совета Европы.
— Правомерны ли опасения, что дело специально ведется так, чтобы не нашли виновных?
— Я так не думаю. Скорее, дело в том, что преступлений такого масштаба у нас никогда еще не было. Расследовать дело — в котором 48 погибших, 125 подозреваемых и 8 терабайт видео — в Одессе просто некому. Вот в Киеве в декабре 2014 года появилось управление спецрасследований, которое расследует ход событий на Майдане — там работает 80 следователей, они могут обработать видеозаписи, выяснить до секунды, когда кто стрелял и время смерти погибших. Это космические технологии, которые для нашего следствия невозможны. И на данный момент мы знаем гораздо больше, чем следствие.
— Что представляет собой ваша расследовательская группа, как она работает?
— Когда всё это случилось, для меня было очевидно, что милиция не сможет расследовать это дело. А я был на месте от начала до конца. И не просто видел — я это снимал. Но я не понимал, что произошло — здесь надо было разбираться и разбираться...
И поэтому уже 3 мая я договорился с Юрием Ткачевым, главным редактором «Таймера», что мы будем делать это вместе — самые популярные проукраинский и пророссийский ресурсы Одессы. Хотя бы потому, что у меня свои источники, а у него свои. Тут же, 3 мая мы начали совместно искать информацию о пропавших без вести, чтобы выяснить число погибших. И в течение трех недель мы эту информацию собрали. [По данным обоих медиа, пропавших без вести в тот день оказалось 5 человек — это опровергло утверждения о том, что погибших было гораздо больше, чем официально утверждалось].
Затем моя знакомая предложила помощнику губернатора: а давайте создадим журналистскую группу. И тогда я настоял на том, что в эту группу должны войти представители разных изданий — с противоположным взглядами, но доверяющие друг другу как профессионалы. Это было трудно, меня обвиняли в измене и с одной стороны, и с другой — но я отстоял эту позицию. У нас есть ярые приверженцы обеих сторон, эта страшная трагедия действительно разделила город — и то, что мы в этой ситуации не разделились, а объединились и уже два года работаем вместе, лично я считаю очень важным фактором.
И второй принцип — у нас нет голосования: любой документ, который издается нашей группой — он либо подписывается участниками, либо не подписывается. И даже если есть один человек с отличающимся взглядом, пока он не подпишет — это еще не документ группы. Если кто-то говорит, что вот эта фраза неправильная, то мы понимаем, что это повод услышать его и исправить. Такой подход позволяет нам делать взвешенные, выверенные тексты с точки зрения политкорректности, объективности, достоверности — и ни один из фактов потерять невозможно. Ключевые документы подписаны всеми участниками.
Год назад наши эксперты сделали полную динамическую модель пожара: мы знаем поминутно, в каком кабинете какая была температура. Мы наложили это на схему расположения трупов и на причины смерти — и всё сложилось в единую картину.
Мы также сделали интерактивную презентацию, где детально разложили по полочкам все события того дня. Мы знаем, где, когда, в каком месте что происходило — и сейчас мы уже можем анализировать эти события.
Кроме того, вышел фильм «2 мая. Без мифов». Авторы фильма взяли рассказ нашей группы, рассказ очевидцев с одной и с другой стороны — и сделали это в виде единого непрерывного повествования.
Накануне годовщины мы всё это опубликовали: выкладки, документы и резюме... А на следующий день Генеральная прокуратура Украины публикует «копипасту» нашего заявления. То, что оно полностью опровергает всё, что говорилось до этого, их не интересует. Я надеялся, что мы сопоставим наши выводы с официальными и посмотрим, кто ошибся, где, как... А не с чем сопоставлять!
Тогда же официальное следствие заказало в Киевском НИИ экспертиз комплексную экспертизу по нашему образцу — потому что у нас любительщина, а им нужен процессуальный документ. Эту экспертизу делал целый институт. Однако, когда наши специалисты интересовались ее судьбой, то выяснилось, что в Одессу результаты экспертизы даже не передали — нынешние следователи не в курсе, что ее вообще назначали. На данный момент ее ищут, вроде как она могла быть в другом деле.
***
— Кто все-таки виноват в произошедшем? Не было ли здесь, например, какого-то внешнего влияния?
— Обе стороны обвиняли оппонентов в том, что организаторами были именно те, другие. Многие едины в том, что пытаются найти посторонние силы. Дело в том, что в Одессе не принято так решать вопросы — у нас в городе сложилась своя культура, своя этика конфликта. Когда я в Харькове рассказываю, что у нас лидеры Евромайдана и Антимайдана созванивались, координировали свои действия, чтобы не допустить столкновений, то мне не верят. Но это происходило. И у тех, и у других были свои дружины самообороны, по 100-200 человек — их основной функцией было успокаивать неадекватов со своей стороны. Они были дисциплинированными и тоже взаимодействовали друг с другом.
Поэтому все пытаются убедить себя, что в событиях 2 мая виноваты либо «бандеровцы из Львова», либо «диверсанты из России». На самом деле, среди погибших что с одной, что с другой стороны практически все были жителями Одессы — либо были прописаны в пригороде, а работали здесь. Был один житель Приднестровья — у него два паспорта, со стороны Евромайдана был один раненый гражданин России, также задержаны двое россиян, которые жили в Одессе — один 2 года, второй 10 лет.
— Но ведь в тот день в городе как раз проходил футбольный матч с харьковским «Металлистом», на который приехал целый дополнительный поезд с болельщиками...
— Гостевая трибуна «Металлиста» была заполнена от начала до конца матча — у нас есть видеозапись. Они ушли последними, уже когда горел Дом профсоюзов. А трибуна одесского «Черноморца» как раз опустела после первого тайма, это было около 18.00. Мы проанализировали состав участников: из двух тысяч минимум полторы — это жители Одессы. Со стороны фанатов «Металлиста» в двухтысячной толпе участвовало около 50 человек.
***
— С чего же следует начинать, описывая эти события? В чем, так сказать, изначальная причина?
— События 2 мая, безусловно, нужно рассматривать в более широком контексте...
«Русская весна» в Одессе закончилась — это, я считаю, очень важно — 3 марта 2014 года, при попытке пророссийских активистов захватить здание областной администрации, заставить депутатов признать «Одесскую народную республику» и объявить референдум. Однако депутаты на это не пошли [чуть раньше одесские депутаты уже подписывали призыв сохранить целостность Украины], а снаружи уже начали собираться проукраински настроенные граждане — в итоге, попытка провалилась. После этого накал страстей еще оставался, но количество участников стало постепенно уменьшаться.
А в центре Одессы был палаточный городок Антимайдана — десяток палаток, в которых постоянно жило человек 20. А чтобы прокормить 20 человек, нужно — ну, 100-200 долларов в день. И даже этого у них уже не было: спонсоры начали уезжать из страны, денег собранных со сторонников тоже не хватало. А выйти и сказать: всё, ребята, революция закончилась — это для политических лидеров тоже как-то неправильно.
С другой стороны, есть новый губернатор Владимир Немировский — который хочет показать, что в городе есть власть, и провести 9 мая, как всегда на этой площади, военный парад. Он говорит милиции: разгоняйте. Милиция говорит: ну, мы же не знаем, как это нам потом аукнется...
И тогда был придуман план действий: проукраинские политики передали начальнику областной милиции порядка 100 000 долларов — попросту «дать на лапу» лидерам, чтобы они перенесли свой протест в другое место: под это мэрия выделила два гектара земли в парке в 10 км от центра. 30 апреля лидеры одной из групп получили 50 000 долларов, и половина палаток переехала туда. Вечером 1 мая в этом новом лагере был проведен традиционный пикник. Его организовали активисты Антимайдана, а среди гостей были пять активистов Евромайдана с семьями и сотрудники Миссии ООН по правам человека. И, по сути, они вместе, абсолютно спокойно и мирно обсуждали дальнейшую свою политическую борьбу. [Ранее как пророссийские, так и проевропейские организации участвовали в совместном проекте «Генеральный протест», созданном для решения общегородских проблем — и даже в период противостояния дружины самообороны проводили в городе общие субботники].
Вторая половина решила, что им выгоднее, чтобы их разогнали. И вот тогда, как мы установили [три члена группы не подписали этот документ], была достигнута чисто одесская договоренность — о том, что поздним вечером 2 мая после футбольного матча группа каких-то фанатов «случайно» зайдет со стадиона и снесет эти пять палаток. При этом, какие были обязательства сторон: лидеры Антимайдана сказали — в палатках будет не больше пяти человек, всё ценное мы заберем. Милиция сказала: мы как обычно в таких ситуациях окружим территорию, чтобы всё было нормально. В итоге, все оставались бы при победе: Антимайдан «разогнан хунтой» и продолжает борьбу, город избавляется от палаточного городка, милиция не при делах. И ничто не предвещало беды.
— Но, если, по Вашим утверждениям, столкновения не планировались, то почему же они произошли?
— Это был четвертый месяц противостояния, нагнетания обстановки и в прессе, и в разговорах — которое морально уже подготовило людей к драке... К бою даже, я бы сказал. И если лидеры еще как-то находили общий язык, рядовые участники, кроме как ненавистью к оппонентам, уже ничем не жили.
А 2 мая должен был пройти футбольный матч. Тогда фанатские клубы договорились, что они на время откладывают все свои разногласия и объединяются в вопросах единства Украины; в свое время, именно на базе фан-клубов формировались силовые подразделения Евромайдана. И потому перед игрой болельщики планировали, как и в других городах, провести совместный «Марш единства Украины» — собраться в центре города и пройти километра два до стадиона.
И вот, когда люди начали собираться на этот марш, вдруг выяснилось, что неподалеку собирается группа людей из Антимайдана — они прекрасно известны по именам всему городу — в касках, масках, бронежилетах, с палками и щитами. Естественно, тут же на место происшествия примчался начальник милиции (который, собственно, передавал деньги) — он позвонил главному лидеру Антимайдана и дал трубку тому, кто руководил людьми. А тот сказал своему командиру: твое время прошло — теперь действовать буду я.
То есть, какая-то часть Антимайдана начала вести себя неадекватно. А все милицейские силы сосредоточены на стадионе, резервов нет.
Начальник милиции спрашивает: чего вы хотите? — Мы, говорят, боимся, что они нападут на Куликово поле (в трех километрах от того места). — Он говорит: хорошо, я покажу вам место — вы там сможете идти параллельным курсом, и они не будут вас видеть. Так он попытался увести их подальше и потом заблокировать. Но руководил антимайдановцами тоже бывший сотрудник милиции, уволенный за неадекватное поведение, по прозвищу Капитан Какао — он увидел перекрытие улицы, и внезапно люди (их там было человек 200-300, не больше) по его команде развернулись, чтобы напасть на двухтысячную толпу.
— Получается, что сторонники Антимайдана стали провоцировать столкновение с заведомо неравными силами? Зачем им это понадобилось?
— Военные назвали это тактикой «налет-отход» — когда маленький партизанский отряд нападает на воинскую часть, отстреливает по два магазина, разворачивается и уходит. В этой ситуации главное — вовремя уйти. Такая же ситуация была в Донецке — когда толпа в 80, по-моему, человек с дубинами разогнала тысячный проукраинский митинг. Там у них это получилось, а в Одессе произошла задержка — и самооборона Евромайдана просто встала со щитами и перекрыла улицу. И напасть на толпу не получилось.
Но, я думаю, что если бы даже в тот момент командир дал команду уходить, то дисциплинированная часть может быть его и послушалась бы, но основная толпа — уже нет. Кончилось это тем, что их просто стали окружать и забрасывать камнями.
— Насколько вина в столкновении лежит на противоположной стороне? Ведь как минимум, у них также была самооборона...
— На видеозаписи хорошо видно, что это люди, которые в основном в шортах, майках, с шарфиками на шее. Т.е. говорить о подготовке всего этого заранее нет никаких оснований. Они прямо из мостовой начали выламывать булыжники, на месте ломать их... Только через несколько часов им подвезли ящик пива и бензин — тогда они стали выливать пиво и наливать в эти бутылки бензин. [Тем не менее, при первом столкновении с самообороной петарды, дымовые шашки и камни сразу же начинают применять обе стороны. Здесь и далее на видео встречаются сцены насилия и ненормативная лексика].
— Как вела себя в этой ситуации милиция? Существует мнение, что она выступила на стороне Антимайдана...
— Милиции там было изначально человек 50. И когда толпа в 200 человек дерется с толпой в 2000 человек, милиционеры — будь их даже 200 — не могут сделать ничего. Поэтому милиция в этой ситуации стала, как нам кажется, действовать из соображений минимизации погибших. Если бы она не вмешивалась, то антимайдановцев рано или поздно разорвали бы на куски, несмотря на разницу экипировки и подготовки. Милиция стремилась их разделить — и это смотрелось так, как будто она была на стороне тех, кого меньше. Однако, мы не видим здесь какого-то изначального заговора.
***
— И как раз в этой ситуации началась стрельба из боевого оружия... Кто же ее начал?
— Когда антимайдановцев начали бить, они стали звонить и звать на помощь. А на Куликовом поле была такая «мобильная группа» — это микроавтобус, в котором регулярно ездили адвокат, человек пять крепких парней и вроде как один с оружием. Через полчаса после начала драки этот автобус приехал на место происшествия. Из него вышел человек, у которого в этот день оказался то ли автомат Калашникова (АКС-74У), то ли карабин на его базе (Вулкан-ТК). И этот человек начал стрелять. И сразу же он смертельно ранил одного из участников с другой стороны [см. комментарий эксперта с видео выстрела].
Второй человек на стороне Евромайдана был тогда же смертельно ранен из пневматического охотничьего оружия — его эвакуировали скорой помощью, он умер в 6 часов вечера.
[Около 16:50 была задержана машина, везущая Антимайдану еще несколько единиц оружия].
После этого остановить столкновение было уже невозможно...
Около 17:45 — еще через два часа — длинноствольное оружие появилось на стороне Евромайдана. И тогда в течение 10 минут велась стрельба картечью в противоположную сторону. За это время было убито 4 человека и ранено порядка 10 милиционеров — в основном, в ноги, потому что они стояли за щитами. Еще человек 15 получили несмертельные ранения в различные части тела. Мой главный редактор Олег Константинов, в отличие от меня, не понимал, где находится опасная зона — и получил 4 огнестрельных ранения в руки, ноги, спину... И, в принципе, на этом события в центре города закончились — потому что антимайдановская сторона, по сути, разбежалась. [На стриме Сергея Диброва мы видим отдельные попытки самосуда, предотвращаемые самообороной и полицией].
— Удалось ли найти людей, которые стреляли?
— Человек, который был с «калашниковым», сбежал в Приднестровье. Он недосягаем для правосудия, но он ответил на вопросы нашей группы — где-то соврал, где-то не соврал — мы, естественно, опубликовали всё. Человек, который был с ружьем со стороны Евромайдана, опознан, его дело сейчас находится в суде, он был взят под стражу, но потом снова отпущен под домашний арест, потом срок домашнего ареста закончился. Еще один человек со стороны Антимайдана был убит из малокалиберного ружья или пистолета и один человек со стороны Евромайдана был убит из пневматики — но следствие по этому поводу ничего не знает и не расследует. Мы пытаемся выяснить...
— Таким образом, события на Куликовом поле напрямую связаны со столкновениями в центре города?
— Ну представьте: три часа боя в центре города с шестью погибшими, о которых знал весь город — и после этого разойтись по домам? Всем было абсолютно понятно, что этим дело не закончится. А Куликово поле в течение многих месяцев было неким символом — центром сбора определенных сил, центром напряженности. Естественно, что вся эта толпа пошла туда. После футбольного матча туда же пришли еще люди со стадиона — все прекрасно знали, что происходит в городе.
— Были ли какие-то попытки воспрепятствовать тем, кто пошел на Куликово поле?
— Я не знаю, что могло остановить их в тот момент. Милиция была деморализована, плюс — заканчивался футбольный матч, где тоже надо было смотреть за порядком. Теоретически, это могла сделать самооборона — но она в это время помогала задержаниям в центре города: там 28 человек со стороны Антимайдана, включая вооруженных, решили спрятаться в торговом центре.
***
— Как разворачивались события на Куликовом поле?
— На Куликовом поле все эти часы собирались люди — и собралось, в итоге, человек 400. И они думали — что делать: держать оборону или разойтись по домам, собрать палатки или просто убрать всё ценное. Есть видеозаписи, как они решают двигаться то в одну сторону, то в другую. Потом командир сказал: никто никуда не идет — я на разведку. Он уехал в центр города и вернулся с тем самым стрелком, который стрелял из «калашникова», со словами: бегом все уходим — сейчас нас будут убивать. Но многие сказали: мы отсюда не уйдем. Предлагалось, что женщины уходят, а мужчины остаются — но женщины уходить тоже отказались.
Палаточный городок был растянут на площади с периметром метров триста — для четырехсот человек, из которых две трети — женщины и пожилые люди, это оборонять нереально. Поэтому сначала они решили собрать всё это вместе, потом прижаться к зданию и строить баррикаду... Наконец, решили, что идеальный вариант — обороняться в здании. Они выломали двери, сказали охраннику: не мешай — занесли вещи, а с появлением первых сторонников Евромайдана завели всех людей, где-то 380 человек. [Таким образом, большинство пришедших на площадь не знали, сколько человек и кто именно находится в здании].
...Когда я пришел на площадь к зданию (я вел стрим непрерывно), то первое, что я увидел — это бутылка, которая летит с крыши. Т.е., когда толпа пришла и начала сносить палатки, их начали забрасывать с крыши бутылками с зажигательной смесью [имеется, однако, запись, где горящий предмет летит именно со стороны едва пришедших на площадь евромайдановцев].
Кроме коктейлей, из Дома профсоюзов стреляли — мы насчитали минимум 5 огневых точек, нашли пулевые пробоины в стеклах. Был очень тяжело ранен один из активистов Евромайдана — гражданин России, Андрей Красильников; ему попало в ключицу и чуть не оторвало руку выстрелом с третьего этажа.
С противоположной стороны также были выстрелы из травматического оружия. А еще в ответ полетели обратно бутылки, в том числе и найденные в палатках.
— Что же именно все-таки вызвало пожар в здании?
— На тот момент в вестибюль уже занесли много вещей: в частности, бензиновый генератор с баком на 18 литров, две запасные канистры бензина, несколько ящиков с разлитыми коктейлями. Также матрасы — поскольку они хотели устроить там госпиталь. А на баррикаду пошли деревянные поддоны, которые были по периметру палаточного городка. Мы насчитали 50 поддонов — это тонна дров. Горящие бутылки летят в вестибюль, оттуда наружу, потом обратно — всё это есть на видео. И закончилось это тем, что баррикада, которая была собрана в вестибюле, загорелась...
***
...Потом уже некоторые пожарные говорили: да там вообще пожара нет, там горело-то 20 квадратных метров. И поэтому 42 погибших — это слишком много...
— Высказываются самые разные версии произошедшего, вплоть до химической атаки... Это имеет какие-то основания или это исключительно пропагандистские измышления?
— Не было никаких сомнений, что российская пропаганда этим воспользуется. Но, с другой стороны, этому здорово помог, прямо скажу, идиотизм украинских чиновников. Существует официальный медицинский документ — заключение о смерти. И есть точная классификация болезней — так что в заключении необходимо указать: человек умер от болезни номер такой-то. Если причиной смерти стал дым, то надо выяснить, что именно горело — пластмасса, дерево и т.п... А для этого необходима экспертиза с конкретными химическими анализами. Пока же ее нет, врач пишет: отравление неустановленным дымом, газом или испарением.
А министр получает заключение и говорит: смотрите, людей в Доме профсоюзов травили неустановленными газами! И это тут же подхватывается: с российской стороны — профессионалами, с одесской — любителями, и все говорят: их травили — мы даже видели человека, у которого в руках был противогаз (противогазы действительно были в палаточном городке на случай слезоточивого газа)... И как противостоять этому? Министр заявляет, что травили газами, а эксперт журналистской группы говорит, что это идиотизм — и кому больше поверят? Те, кто прислушивался к нашим доводам — представители Совета Европы, ООН — они нас слышали. Но признаков применения химического оружия в Доме профсоюзов мы не нашли.
Были разговоры о применении зажигательного фосфорного оружия — но здесь также нет никаких признаков этого: фосфор оставляет очень характерные следы — небольшая рана, прожженная насквозь буквально до костей. Ни одного такого случая не было.
Мы проверили все источники информации — включая родственников, заключения экспертов, фотографии — мы не нашли также признаков того, чтобы кто-то был убит огнестрельным оружием.
Мы тщательнейшим образом проверяли причины смерти всех — потому что легенд было множество.
— Какова же все-таки была причина смерти людей?
— В 19:54 — мы это знаем до минуты — дым, который раньше уходил на улицу, теперь, как в камине, пошел вверх по лестничному проему — естественно, вместе с горячим воздухом и с продуктами сгорания. Через минуту на разных этажах было — мы посчитали по температуре плавления — 700, 500, 400, 300 и 200 градусов. Один человек рассказывает, как шел по лестнице, всё было нормально — потом проносишь руку и с нее слезает кожа.
И у людей остался выбор — либо они тут же сгорают, либо выпрыгивают из окон наружу. И видно, что уже через минуту из здания выпрыгнуло примерно 15-20 человек.
Погибли 10 человек, когда прыгали из окон, и 32 человека погибли от ожогов (в первую очередь, дыхательных путей) и от отравления угарным газом. [См. комментарий эксперта. Таким образом, включая убитых в центре города, всего в ходе массовых беспорядков в Одессе 2 мая, погибло 48 человек].
— А что же пожарные?
— Пожарных начали вызывать еще когда загорелась первая палатка. И у нас есть полная аудиозапись разговора по линии 101. Им звонили — я опознаю голоса — люди внутри здания, казачьи командиры, которые были возле здания, из штаба Евромайдана, из миссии ООН по правам человека — с одним вопросом: почему вы не едете? До пожарной части — метров 400. Но было специальное указание начальника пожарной охраны области — потому что днем одну пожарную машину побили, когда из нее пытались сделать таран или водомет — и он сказал: мне технику ломают, никуда не выезжать. Первый вызов был в 19:30, а машина приехала в 20:10 или в 20:15 — через 40 минут.
— Что ждало внизу тех, кто прыгал из окон и оставался жив? Их били?
— Давайте, с одной стороны, еще раз представим себе ситуацию — что в центре в течение трех часов идет бой, с шестью погибшими. Люди, которые стреляли в городе, сейчас находятся в здании и продолжают стрелять из здания, уже есть новые раненые. Эти же люди кидают бутылки с зажигательной смесью. Милиция где-то потерялась по дороге. Что делать трем тысячам людей, которые находятся на площади?
Да, когда люди прыгали в самый первый момент, те, которые стояли возле здания, прятались — потому что полминуты назад в них стреляли, бросали камни — и вдруг из окна выпрыгивает человек: зачем он выпрыгивает — он хочет бежать или идет в атаку? Поэтому там был зазор секунд в 15-20, когда еще было вообще ничего непонятно — и это есть на видео, когда кто-то хватает палку, бежит к этому человеку и начинает его бить.
Естественно, когда люди, вылезли и закричали «Спасите!», Евромайдан начал их спасать. Да, была абсолютно жуткая психологическая ситуация, когда часть уже вышла из состояния войны и начала спасать людей, а часть еще находится в состоянии войны и бросает камни и бутылки в окна этого здания. В это время люди на 2-3 этаже ждут, когда же им протянут лестницу или закинут веревку, а люди, сидящие на крыше, кидают камни и стреляют в тех, кто их спасает — и всё это происходит в одном месте и в одно время. И можно видеть, что подбегающий с бутылкой бросает ее в окно — и ему тут же чуть ли не морду бьют. [Также, впрочем, были зафиксированы попытки расправы, пресекаемые милицией. В потушенном здании кое-где продолжались эпизодические столкновения].
...В нашем видео вы можете увидеть рассказ человека, который находился на пятом этаже в задымленном коридоре. В том коридоре лежало 15 трупов, и он мог стать одним из них. Его спасли мародеры, которые зашли в здание, придя со стадиона. Они его нашли, подняли, увидели, что он живой, дали ему на всякий случай по голове, потом перевязали и вывели на улицу. И он благодарен этим людям за то, что его спасли.
***
— И последнее: повлияла ли как-то эта трагедия на настроения в городе?
— Естественно, что вся эта ситуация переживается очень тяжело. Однако сказать, что город весь стал пророссийским или проукраинским — да не стал он... Как оно было, так и осталось. Выборы мэра города, которые прошли через три недели 25 мая, дали по цифрам те же результаты, что были и 4 года тому назад.
Но это прививка от насилия в Одессе лет на тридцать.
— Больше не будет?
— Может быть. Но когда кандидат от Саакашвили не смог выиграть мэрские выборы и призвал людей на баррикады, то ему сказали: ты что, с ума сошел? Нам 2 мая достаточно. Проиграл — так проиграл, признайся. И он признался.
