Дорога к храму Ангкор

Немного в мире властелинов, которые правили бы дольше Владимира Путина. Но такие есть. Один из них — хозяин Камбоджи Хун Сен. В нынешнем году отмечается четвертьвековой юбилей Парижских мирных соглашений, формально завершивших долгую и жестокую камбоджийскую войну. К тому времени Хун Сен уже шесть лет стоял во главе правительства. Больше тридцати лет. Как удалось это в Камбодже бывшему полпотовскому офицеру? Примерно так же, как удаётся пока в России бывшему офицеру КГБ. Только Хун Сен гораздо жёстче. Потому что в борьбе с режимом камбоджийцы гораздо упорнее нас.

Социализм его величества

Более чем двухтысячелетняя история Камбоджи затеняется неполными четырьмя годами полпотовского геноцида. Но даже вторая половина XX века не сводится в этой стране к периоду «Красных кхмеров». Они ведь не на пустом месте появились.

Свой путь независимости Камбоджа начала в 1953 году традиционной монархией. Но с очень нестандартным монархом. Отречениям и возвращениям короля Нородома Сианука многие потеряли счёт. «Не бывало на Руси комплота, чтобы царь на пониженье шёл», — шутили политологичные стихотворцы в РФ 2007-го, когда был объявлен преемник Медведев. А вот в Камбодже такой комплот бывал.

Два года побыв королём, в 1955-м Сианук отрёкся в пользу отца (! — тоже поразительная ситуация), а сам заступил на пост премьера. Чтобы самому непосредственно во всё вникать. Заодно принял ещё и МИД, одно время лично представлял Камбоджу в ООН (странно, что не послужил пресс-секретарём или бухгалтером где-нибудь в каком-нибудь министерстве освещения трамваев). В 1960 году, после смерти отца, учредил особую должность главы государства. Одновременно короля и не короля. Нечто вроде регента-президента. Чтобы иметь свободу рук в экспериментах, выходящих за рамки традиции. Но при этом опираться на непререкаемый авторитет монархии. И по-королевски ни в чём себе не отказывать, поскольку Сианук всегда любил роскошь.

Эти церемониальные зигзаги отражали реальную политику. Противоречивую в определении. Сианук стремился поддерживать традицию, укреплять монархию и при этом модернизировать страну в радикально левом ключе. Его идеологическая доктрина называлась то «буддийским социализмом», то «королевским социализмом». Авторитарная власть, разветвлённая бюрократия, экономический госконтроль, массовая партия Сангкум («Народно-социалистическое общество», вроде «Единой Камбоджи»). С Мао Цзэдуном и Ким Ир Сеном друзья не разлей вода. С Хрущёвым многозначительное улыбчивое перемигивание. В общем, когда через двадцать лет «Красные кхмеры» заявляли, что в своём государственном строительстве опираются на наследие Сианука, они не очень лицемерили.

Джунгли свободных

Но далеко не все камбоджийцы умилялись таким королевским забавам. «Движение Кхмер Серей, созданное в 1955 году, было связано с Западом в Холодной войне против СССР, — рассказывает современному читателю камбоджийский политолог Гаффар Пеанг-Мет, активный участник бурной политики минувших десятилетий. — Кхмер Серей стремились свалить кхмерскую монархию, потому что в Сиануке видели прокоммуниста».

Кхмер Серей в переводе означает Свободные кхмеры. Это повстанческое ополчение выделилось из более широкого движения Кхмер Иссарак (Суверенные кхмеры), которые партизанили в джунглях при французах и не стали менять привычек после провозглашения независимости. Собрал «Свободных» харизматичный юрист и журналист Сон Нгок Тхань, крупная фигура в истории Индокитая.

Этнически Сон Нгок Тхань происходил из кхмеро-вьетнамо-китайской семьи. По жизни это был убеждённый кхмерский националист. Столь же убеждённый республиканец и антикоммунист. Политик опытный, повидал многое. В годы Второй мировой войны Сон Нгок Тхань решительно поддерживал Японию. Исходя при этом из давнего поверья: «Белых хозяев прогонит жёлтый человек с севера». В 1945-м он даже возглавлял несколько недель прояпонское правительство. Кстати, королём того несостоявшегося государства уже был тот же Сианук, а называлось оно — Кампучия.

После разгрома Японии с её союзниками обходились неласково. Сон Нгок Тханю пришлось затаиться во Франции под домашним арестом. Но когда он прилетел на родину, встречать в аэропорт Пномпеня пришла стотысячная толпа (на четыре с половиной миллиона тогдашнего населения страны). С Сиануком тут же оказались на ножах: Сон Нгок Тхань вообще был противником монархии, тем более прокоммунистической.

Кхмер Серей воевали в джунглях. Сианук безуспешно пытался истребить их. Подчас он явно срывался, демонстрируя те черты своего характера, которые не хотел афишировать. 25-летнего повстанческого командира Преап Ина заманили на «переговоры», объявили американским агентом, показывали пномпеньцам в железной клетке, публично расстреляли и прокрутили плёнку во всех кинотеатрах страны. Но партизанщина не ослабевала.

Сон Нгок Тхань курсировал между Таиландом и Южным Вьетнамом, тут и там получая поддержку. Сарит Танарат и Таном Киттикачон в Бангкоке, Нго Динь Дьем и Нгуен Ван Тхиеу в Сайгоне были жёсткими проамериканскими антикоммунистами. Которых не устраивал вбитый между их странами клин «королевского социализма». Через них Сон Нгок Тхань наладил американское снабжение и подготовку Кхмер Серей.

Драма республики

Так прошли пятнадцать лет. В Индокитае разгорелась полномасштабная война, в которую вовлеклись миллионы. Постепенно водоворот затянул Камбоджу. Сианук формально провозгласил нейтралитет, но не имел ничего против, чтобы Хо Ши Мин и Мао Цзэдун помогали укреплять «королевский социализм».

«Сианук позволил вьетнамским коммунистическим войскам оккупировать три с половиной тысячи квадратных километров кхмерской земли, — продолжает свой рассказ Гаффар Пеанг-Мет. — В ответ американские Б-52 стали бомбить Камбоджу. В марте 1970-го сто тысяч камбоджийцев вышли на улицы Пномпеня протестовать против вьетнамской интервенции... Возможно, это выглядело наивно, когда кхмерский Давид противостоял вьетнамскому Голиафу в то время, как американцы предпочитали торговать национальным суверенитетом, поскольку политический ветер благоприятствовал коммунистам. Но кхмеры давали отпор вьетнамским оккупационным силам во имя республиканских идеалов».

18 марта 1970 года республиканский переворот низложил Сианука. Кстати, не все считают те события переворотом. Например, Пеанг-Мет утверждает, что низложение Сианука было произведено конституционным путём. Так или иначе, проамериканский генерал Лон Нол из премьера стал президентом. Впервые в своей истории Камбоджа стала Кхмерской Республикой. Политический курс внутри и вовне кардинально изменился в прозападном направлении.

Реализовался политический идеал Кхмер Серей. Сон Нгок Тхань в 1972 году побывал главой правительства. Но идейная общность не предотвратила политической вражды. Между Лон Нолом и Сон Нгок Тханем отношения были крайне натянутые. Отчасти из-за элементарной конкуренции, отчасти из-за нежелания генерала терпеть независимую амбициозную силу. Как бы то ни было, долго альянс не продлился. После неясного покушения на Лон Нола власти выслали Сон Нгок Тханя в Южный Вьетнам.

Республиканская пятилетка Камбоджи, 1970–1975 годы, была трудным временем. Запомнились вроде российских 1990-х. Ожесточённая политическая борьба, болезненные рыночные реформы. Всё, чем сопровождается реальная модернизация, когда не ограничивается красивыми словами.

И война — уже не только в дальних джунглях, а по всей стране. Небольшая Камбоджа превратилась в поле боя гигантов. Американцы и южновьетнамцы схватились здесь с ДРВ и Вьетконгом, за которыми стоял СССР. К первому блоку примкнуло правительство Лон Нола, ко второму местные коммунисты.

А также бурный рост коррупции и преступности, чем всегда сопровождается резкое расширение социальной свободы. С коррупцией, кстати, пытались бороться. Особенно в армии, которой командовали генералы Сак Сутсакан и Дьен Дель — квалифицированные военные и искренние республиканцы. Возможно, что-то бы у них получилось. Но над Камбоджей уже густо нависала грозная тень самой страшной силы в её истории.

Идеи как не бывало

Низложенный Сианук обосновался в Пекине, где учредил «Королевское правительство в изгнании». Вокруг него сгруппировались социалисты, леволибералы и коммунисты. Причём последние быстро утвердили своё доминирование. Это были «Красные кхмеры». Между собой они назывались Ангка. Официально на публику — Коммунистическая партия Кампучии.

С начала 1960-х (разумеется, после нераскрытого убийства основателя партии Ту Самута) там рулила группа ультрамаоистов. Перезнакомившихся и перероднившихся в элитных вузах Парижа. Происходили они обычно из зажиточных сельских семей, их отцы были богатыми крестьянами, мелкими помещиками или торговцами, часто этнически связанными с Китаем. Начинали крайними националистами. Но в исторических условиях Азии средины XX века национализм часто принимал формы коммунизма — радикального инструмента национального рывка. Этим путём прошли и Мао Цзэдун, и Хо Ши Мин, а Ким Ир Сен под конец жизни, когда ничего стесняться уже не приходилось, прямо признавался что всегда был прежде всего националистом.

Но верхушка «Красных кхмеров» коммунистической идеологией увлеклась не на шутку. В маоистской версии — «восстание беднейшего крестьянства», «мировая деревня против мирового города». Рабочие, кстати, у них не котировались — набрались буржуазной заразы. Передовой класс — 13-15 летние подростки из крестьянских семей. Эти будут млеть от счастья выполнять приказы авторитетных взрослых.

Частная собственность подлежала уничтожению вместе с частной жизнью. Максимальная жёсткость в искоренении всего социально чуждого. Вот тут и пригодится «царство детей», проникновенно воспетое некоторыми прекраснодушными утопистами. Они любят блестящие железки для развлечений с живыми игрушками. Новое общество — новому человеку. Который по малолетству не испорчен буржуазностью. Представим, как вооружают зону для малолеток и спускают с цепи... Креаклы, что тут сказать.

Но не только всё это. Тотальный слом всяческих «буржуазных условностей», полное раскрепощение естественных эмоций — эта уже «краснокхмерская» специфика, порождённая парижскими студенческими впечатлениями. Типа, вечное пламя, в котором навсегда и без остатка сгорит мещанская скука. Вместе с монархиями и республиками. Будет небывалое. Как в нашей рекламе лихих девяностых: «Так хочется новизны...»

Они, как им показалось, нашли разгадку: отчего на месте вечномятежных лениных-троцких неумолимо появляются тухлые брежневы? Марксистский культ индустрии, технического прогресса и науки. Рациональность, культивирующая интеллигентскую оппозиционность и обывательский здравый смысл. Вот где корни перерождения. Которые надо обрубить.

До 1975-го никто этих планов всерьёз не принимал. Никто, наверное, даже не верил, что они есть.

Смерть за жизнь

Мировая общественность не приняла Кхмерскую Республику. Слишком правые, не в тенденцию 1970-х. То ли дело «Красные кхмеры»! К тому же — при Сиануке, «легитимном правителе». Коммунисты с королём — что тут непонятного? «Такой комбинированный тип» (В.И.Ленин).

Американские войска в 1973-м ушли из Индокитая. Во имя мира и стабильности. «Можно стабильно, каждый час, выбрасывать из окна по одному человеку», — говаривал Борис Кагарлицкий в свои лучшие времена. Примерно так вскоре и стало. Только — далеко не по одному.

Лон Нол был брошен на произвол судьбы. Зато «Красные кхмеры» получая всё большую поддержку Вьетнама и Китая, наступали в полную мощь. С особым энтузиазмом ждала их молодая интеллигенция. Возмущённая злоупотреблениями властью со стороны Лон Нола и его чиновников. Что за безобразие, где демократия?! Ну ничего, надвигается прямое народовластие, прекраснее всех республик! И действительно, надвигалось. Прямо на них.

Пусть к ним пусть едет — к поборникам Цели.
Пусть ликуют у края беды
И товарищу Дэвис Анджеле
Доверяют правленья бразды.
А она уж добьётся успеха
И заставит их в ноги упасть.
Нет, не зря не хочу я к ним ехать,
Пусть к ним едет Советская власть...
Отольются им все их затеи,
Будет кара — не радуюсь ей.
Только знайте — не их я жалею,
Посторонних мне жалко людей...
Лишь свобода особого рода
Им нужна. Пусть! А мне бы вполне
И банальной хватило свободы:
Остальное — при мне и во мне.
(Наум Коржавин)

1 апреля 1975 года Лон Нол улетел на Гавайи. Чрезвычайную военную хунту возглавил Сак Сутсакан. Он предпринял последние героические усилия остановить обвал. Но сказалось неравенство сил. 17 апреля «Красные кхмеры» вступили в Пномпень. Немедленно начались массовые убийства носителей буржуазных условностей. «Реет над древней столицей знамя народной победы», — писала ленинградская пионерская газета «Ленинские искры».

Что творилось в стране, названной «Демократическая Кампучия», первые год-два никто толком не знал. В Политбюро ЦК КПСС даже забеспокоились. Написали в Пномпень: мол, дорогие товарищи, приезжайте-ка в Крым. Поговорим, укрепим сотрудничество, заодно отдохнёте. Ответ пришёл лаконичный: очень заняты, приехать не можем. Даже без спасибо. У политбюрошников отвисли челюсти. Так с ними ещё не разговаривали.

Осенью 1979 года заочный трибунал обвинил главарей «Демократической Кампучии» в убийстве более 3 миллионов человек. Впоследствии цифра была откорректирована в сторону снижения, но меньше 1,5 миллиона не называют даже симпатизанты «Красных кхмеров» (такие есть до сих пор). Чаще говорится о 2–2,5 миллионах.

За что убивали? Сначала за политическую ориентацию и социальное происхождение. Чиновники и военные Лон Нола, капиталисты, интеллигенты с западным образованием, буддийские монахи — эти категории подлежали расходу немедленно. «Вы достигли огромного успеха, одним ударом ликвидировав классы», — нахваливал Мао Цзэдун.

Дальше — искоренение условностей. Например, ношение очков сделалось преступлением достойным смертной казни. Не говоря о знании иностранного языка, если его не успели скрыть. С 1977-го начались партийные чистки, а каждый Ху Юн или Ху Ним, как водится, тащил за собой многочисленных «сообщников по заговору».

Но в принципе — убивали за то, что живут. Главное преступление состояло в этом. Навязанная система была несовместима с жизнью. Каторжный труд от мала до велика с ужесточёнными нормами перевоспитания. Голодные пайки при запрете на самообеспечение. Практическая ликвидация медицины. Экзекуции за шаг вправо-влево.

А ещё — браки по решениям невидимой Ангки. Запрет плакать и смеяться. Чтоб на лице всегда было спокойное ровное выражение горячего энтузиазма и глубокого удовлетворения. Иначе ты лонноловский недобиток и вьетнамский шпион. Мотыга в череп, печень на армейский паёк, желчный пузырь на военную фармацевтику.

Вот так иногда кончается мыслительная ширь ситуационизма. Абсолютное раскрепощение, долой буржуазные оковы и обывательские путы! Будьте реалистами, требуйте невозможного! Мечта Парижа-1968. Так, ты чего лыбишься? А ты чего разревелась? Шифр такой-то дробь такой-то, приказ номер такой-то: уничтожить всех.

Когда небывалое сбывается, выясняется, что оно ...надцать раз уже бывало. И повторение мало кого радует.

Братья под номерами

При Лон Ноле камбоджийские левые были очень недовольны оторванностью властей от народа. Живут отдельно, с массами не общаются, ну что это такое. При народовластии стали засекречены даже имена правителей. Их называли по номерам.

«Брат номер 1», он же Пол Пот (настоящее имя — Салот Сар). Главный по всему. Генеральный секретарь и премьер-министр. «Если наш руководитель будет похож, проживёшь ещё неделю», — говорили охранники заключённому художнику, рисовавшему портрет Пол Пота по словесному описанию мужественных черт лица.

«Брат номер 2», он же Нуон Чеа. Главный по идеологии и политическому аппарату, заместитель, правая рука и альтер эго Пол Пота. Политкомисар Ангки. И даже председатель парламента. А в довершение характеристики — кузен пламенного антикоммуниста Сак Сутсакана.

«Брат номер 3», он же Иенг Сари (настоящее имя — Ким Транг). Главный по внешней политике, министр иностранных дел. Особенно прославился призывами к эмигрантской интеллигенции возвращаться на родину — приказ убивать вернувшихся отдал лично. Известен также фразой «нужны нам врачи, как же». По характеристике Сианука: «Жандарм, шпион, мнящий себя интеллектуалом».

«Брат номер 4», он же Кхиеу Самфан. Считался в этом кругу наименее способным — что явно оказалось ошибкой. Занимал публичные посты, председательствовал в Государственном совете. Но главный его час наступил после падения режима. Тогда-то выяснилось, кто на что способен.

«Брат номер 5», он же Та Мок (настоящее имя — Чхит Чоеун). Главный по карательным органам, функционер по особым (даже для этой компании) поручениям. Кличка — «Мясник». Был также видной фигурой в армейском командовании. Практик массовых уничтожений. Единственный из партийно-государственной верхушки, кому доводилось убивать своими руками.

«Сестра номер 1», она же Кхиеу Поннари. Жена Пол Пота. Главная по женским организациям. Была подвержена медицински установленной шизофрении и паранойе, в каждой пижаме искала иностранного агента (обычно вьетнамского). В таком состоянии давала мужу советы, к которым он иногда прислушивался.

«Сестра номер 2», она же Кхиеу Тхирит. Жена Иенг Сари, сестра Кхиеу Поннари. Главная по социалке. Выполняла также конфиденциальные поручения мужа в МИДе. Заодно руководила Красным крестом, который её муж считал излишним. «Дьявольски умная дама», — отзывался о ней Сианук.

Итак, Пол Пот, ещё четыре «брата» и две сестры. Кстати, был у Пол Пота и настоящий старший брат по имени Салот Чхай. Ветеран антиколониальной борьбы, одно время сподвижник Сон Нгок Тханя. С ним у младшего отношения не сложились. Когда «Красные кхмеры» взяли Пномпень, Салот Чхая на общих основаниях погнали на трудовое перевоспитание. По дороге он умер. Не исключено, что был убит. Если верно второе, то по чьему приказу, неизвестно, но догадаться можно.

Следующим эшелоном шёл военный министр Сон Сен, командующий армией и координатор полиции. Но его держали на некоторой дистанции — опасен по функциям, что ещё о себе возомнит? Старались подчинять Та Моку. Но обходиться без него не могли. Как начальник и секьюрити он был очень эффективен. Жена Сон Сена Юн Ят, министр информации, была главной по агитпропу. То ли Киселёв в юбке, то ли Яровая в ней же.

Видное место в военном командовании занимал Ке Пак — организатор зачистки городов, устроитель концлагерей и начальник штаба при Та Моке. Кого ещё нельзя пропустить — Канг Кек Иеу. Он не принадлежал к олимпу Ангки, но играл в «Демократической Кампучии» незаменимую роль. Начальник Туолсленга — «Тюрьмы 21», главный по полпотовскому ФСИНу. Король ареста и допроса. «Отвечать сразу, на обдумывание время не тратить!» Через его руки прошли 17 тысяч человек. Достоверно известно, что семеро остались в живых.

А в глубоком захолустье на востоке, недалеко от вьетнамской границы, тянул лямку гарнизонной службы скромный полпотовец Хун Сен (настоящее имя — Хун Нал). Сын буддийского проповедника, внук богатого помещика. Доказавший преданность делу коммунизма. Воевал против лонноловцев, потерял в бою левый глаз. Дослужился с войскового курьера до комбрига. К 1977-му нагляделся на чистки, понял, куда что катится, и бежал во Вьетнам.

Беглецы в обозе

Насаждаемый «Красными кхмерами» аскетизм на них самих не распространялся. В советском очерке об ужасах полпотовщины приводился диалог между камафибалом (партийно-административный и военный руководитель местности) и командированными партийцами: «Что вы умеете делать? — Выращивать рис, рыть каналы... — Нет, эта работа не для вас. — Но товарищ камафибал... — Слушать, что я говорю. Берёте оружие и сторожите остальных. Это и есть ваше дело. Когда я пришлю смену, идёте отдыхать. Приказ понятен?»

Города были тотально зачищены. Всех отправили на слияние с природой и единение с крестьянством. Но «братья и сёстры» жили в Пномпене, наслаждаясь королевским простором. За парижское университетское образование наказывать себя не стали. Иенг Сари и Сон Сен спокойно носили очки.

Первый год они вообще осеняли себя монархичной легитимностью. С апреля 1975-го по апрель 1976-го председателем Госсовета Демократической Кампучии был Нородом Сианук в сохранённом титуле принца. Потом его отпустили с миром. Принц обосновался у друзей коммунистов, меняя особняки в Пекине и Пхеньяне. Кстати, только с этими столицами, отчасти ещё с албанской Тираной и, что интересно, югославским Белградом поддерживал официальные отношения «краснокхмерский» Пномпень.

Полпотовцев считали «марионетками Пекина», но тут всё отнюдь не так однозначно. В этом жутковатом альянсе партнёрство было скорее равноправным. Командовать собой «Красные кхмеры» не позволяли никому. Вот, кстати — идеал полного суверенитета. В наше время отсутствие иностранного влияния достигается только так: закрыть границы и вырезать каждого четвёртого.

Другие столицы — это приходится жёстко признать — не интересовались ужасами индокитайского угла. Иногда в американских газетах появлялись статьи типа Horror in Kampuchea. Или в советских газетах — карикатура на Пол Пота (не очень-то похожая) со свастикой на окровавленном ноже. Поругивали. Но не более. Ведь полпотовцы истребляли только подведомственное население. На большее не претендовали. Ядерным орудием не обзаводились. В глобальную Холодную войну не вмешивались. Даже при Китае особо не проявлялись. Ну и зачем напрягаться?

Не отмечалось и сколько-нибудь значимого внутреннего сопротивления. Оно было просто невозможно — убивали немедленно. Границы на вход закрылись наглухо, и даже боевые Кхмер Серей вынуждены были отсиживаться в Таиланде. Сон Нгок Тхань, арестованный вьетнамскими коммунистами, в 1977-м умер в тюрьме. Организация «Белые кхмеры», основанная Сак Сутсаканом, существовала в информационном пространстве, но не на поле боя.

Единственным способом протеста было бегство. Кое-кому удавалось. Особенно на третий год полпотовщины, когда пошла полным ходом внутрикоммунистическая чистка. Спасаясь от Та Мока и «Тюрьмы 21», вьетнамскую границу успели пересечь армейский политкомиссар Хенг Самрин, полевые командиры Чеа Сим и Сар Кенг, упомянутый выше Хун Сен. Под бдительным патронажем ханойского генсека Ле Зуана они сформировали Единый фронт национального спасения Кампучии. И изготовились к возвратному прыжку в обозе вьетнамской армии.

Получается, в кампучийскую трагедию реально вмешался только коммунистический Вьетнам. Не из гуманизма, разумеется. Веками вьетнамские правители мечтали утвердить свою власть над всем Индокитаем. Коммунистический захват 1975-го предоставлял такой шанс. Лаосские коммунисты встали навытяжку перед Ханоем. Но полпотовцы послали Ле Зуана туда же, куда и Брежнева. Да ещё истребили вьетнамское нацменьшинство (как, впрочем, и все остальные, включая китайское) и развязали пограничную войну. Массированная ответка последовала на рубеже 1978–1979 годов. 7 января 1979-го вьетнамские войска вступили в Пномпень.

Миллионы извинений

На место Пол Пота вьетнамцы посадили Хенг Самрина. На месте «Демократической Кампучии» возвели «Народную Республику Кампучию» (НРК) под управлением Народно-революционной партии (НРПК). Заселили в Камбоджу тысяч двести своих соотечественников, наделив их земельными участками за счёт кхмерских крестьян. Но надо признать: этот режим был куда менее зверским. Обыкновенная ужесточённая брежневщина. Без претензий на небывальщину.

«Красные кхмеры» в полном боевом порядке отступили на запад, к таиландской границе. Штаб-квартира Пол Пот разместилась в труднодоступных горных джунглях Пном Малай. Оттуда вела в Таиланд тропа через горную цепь Дангрэк. Этой дорогой потекли в распоряжение полпотовцев китайские военные грузы. Привычная партизанская война была раскручена буквально с колёс.

Западные корреспонденты поражались: «Надо признать, во многих деревнях мы видели, что „Красные кхмеры“ даже теперь имеют искреннюю поддержку крестьян». А почему бы нет? Они ведь принесли народу официальные извинения за то, что погорячились («два с половиной миллиона извинений» — такая возникла шутка чёрного юмора). Переименовали свою коммунистическую партию в Партию Демократической Кампучии, а Революционную армию — в Национальную армию Демократической Кампучии (НАДК) под командованием того же Сон Сена. Сделали упор на национализм, пропагандировали не «революцию крестьянской бедноты», а «вековое сопротивление кхмерского народа вьетнамскому врагу». Потом торжественно отреклись от коммунизма, провозгласили своей идеологией демократический социализм. Хоть сейчас в Социнтерн.

Военная тактика НАДК основывалась на скоротечных партизанских атаках. Но они велись практически непрерывно по всей стране. Ни один правительственный транспорт невозможно было посылать без усиленного вьетнамского конвоя. Эпицентром боёв сделался стратегический район озера Тонлесап, главного индокитайского водоёма.

Большинство 40-тысячной НАДК составляли поначалу ветераны старой полпотовской армии. Но время шло, потери росли, а численность не снижалась. Пополнения рекрутировались из молодёжи глухих деревень. Вьетнамские офицеры, допрашивавшие пленных полпотовцев, замечали: «Они стали менее опытны и менее идеологизированы, чем прежние „красные кхмеры“. Но такие же упорные, выносливые и жестокие. Набирают их по-прежнему из самых низов низшего класса».

Западные эксперты отмечали в «Красных кхмерах» 1980-х иные, кардинальные перемены. Глубинно-эстетического характера. Разжались «духовные скрепы» коммунистической ортодоксии, развеялся идеологический мрак. Эти парни стали смеяться и улыбаться — невероятно по меркам предшествовавшего десятилетия. Заговорили английскими словечками, развесили в своих казармах плакаты с голливудскими звёздами. «За что воюете? — За свободу!» — теперь в это как-то верилось.

Загадка коалиции

Как уже говорилось, при правлении «Красных кхмеров» о вооружённом сопротивлении нечего было и думать. При вьетнамской оккупации в повстанчество бросились все, кому не лень.

Из Пекина подал голос Сианук. Предоставил себя в распоряжение кхмерского народа. Любезно согласился вновь стать во главе государства. Образовались эмигрантские монархические организации ФУНСИНПЕК и МОЛИНАКА. Наскоро сформировалась Национальная армия сианукистов (АНС) под командованием принца Нородома Ранарита и генерала Теап Бена.

В Париже выступил экс-премьер Камбоджи Сон Санн, почтенный мэтр национал-либеральной политики. Призвал к борьбе против полпотовщины и Вьетнама, за идеалы демократической республики. Из Франции вылетел в Таиланд генерал Дьен Дель, из Америки — генерал Сак Сутсакан. Весной 1979-го Дьен Дель сформировал в беженских лагерях первые подразделения Вооружённых сил национального освобождения кхмерского народа (КПНЛАФ).

Осенью над военной организацией возвелась политическая — Национальный фронт освобождения кхмерского народа (КПНЛФ) во главе с Сон Санном. С 1981-го главнокомандование КПНЛАФ принял на себя Сак Сутсакан, Дьен Дель возглавил оперативный штаб. Заместителем Дьен Деля по политической подготовке и пресс-секретарём КПНЛФ стал республиканский идеолог Гаффар Пеанг-Мет (по национальности чам). Так появилось прозападное крыло камбоджийского сопротивления. Продолжающее традиции Сон Нгок Тханя и Кхмерской Республики.

Три оппозиционных течения не могли обойтись друг без друга. «Красные кхмеры» располагали самой многочисленной и боеспособной армией — но оставались крайне одиозны в глазах мирового сообщества. Сиануковские монархисты были традиционно легитимны и весьма популярны в Камбодже — но почти не имели вооружённых сил. Республиканцы обладали международной поддержкой и создали боевые формирования — но без сотрудничества с полпотовцами не могли развернуть масштабных операций. Между тем, кампучийский конфликт превратился в заметную составляющую Холодной войны. Геноцид 1970-х в целом оставлял мир равнодушным. Но война против советского сателлита — другое дело.

22 июня 1982 года в Куала-Лумпуре Нородом Сианук, Сон Санн и Кхиеу Самфан торжественно провозгласили Коалиционное правительство Демократической Кампучии. Главой государства был объявлен Сианук, премьером — Сон Санн. Кхиеу Самфан занял пост министра иностранных дел. Считалось, что в «краснокхмерской» верхушке Кхиеу Самфан причастен к геноциду несколько менее других, но никто не сомневался, что реальную политику определяет Пол Пот. Кстати, «Красные кхмеры» сохраняли камбоджийское место в ООН.

Через некоторое время состоялась другая встреча. Без юпитеров и паблисити. Сон Сен, Сак Сутсакан и Нородом Ранарит перетёрли конкретные вопросы координации боевых действий.

Полпотовская НАДК насчитывала 30–50 тысяч бойцов. Республиканские КПНЛАФ — 10–15 тысяч. Сиануковская АНС — 5–8 тысяч. «Такое соотношение сил не сулит ничего хорошего в послереволюционной борьбе за власть, — заранее беспокоился американский эксперт Тед Карпентер. — Присутствие вьетнамцев в Камбодже является нарушением международного права и империалистической эксплуатацией. Но альтернативой может оказаться правительство красных кхмеров и очередной тур геноцида».

Однако сами боевые товарищи об этом мало заботились. «Как вы можете сражаться бок о бок с „красными кхмерами“?» — спрашивали западногерманские журналисты ветеранов Кхмер Серей. «Прошлое в прошлом, — был ответ. — Они отличные бойцы. И настоящие кхмеры, ненавидят вьетнамцев».

Коалицию недавних ультракоммунистов, традиционных монархистов и прозападных национал-либералов эксперты называли «загадочной». Это очень мягко сказано. За один стол и в один окоп сели люди, побывавшие фронтовыми противниками, потерявшие родных во взаимной резне, имевшие друг к другу личные кровавые предъявы. Но — «Мы сведём с ними счёты потом». А пока — «Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими, не жалейте ни пуль, ни гранат» (Булат Окуджава). Враг один и победа одна.

Поэтому когда сейчас Навальный не может сидеть с Касьяновым, Резник с Курносовой, Яшин с Бондариком, поскольку у них «серьёзные разногласия и претензии» — это как-то неловко слушать. Чересчур разборчивые просто не верят в успех. Тогда как камбоджийские оппозиционеры в победе не сомневались.

От Пайлина до Парижа

К вьетнамскому экспедиционному корпусу бумерангом вернулись американские кошмары неистребимости Вьетконга. Мощь оккупационной армии была несравнима с силами партизан. Вьетнамские регулярные войска в Кампучии достигали 150 тысяч военнослужащих с серьёзным боевым опытом. Марионеточное правительство НРК сформировало и собственную армию. Повстанцев всех направлений было максимум тысяч 70. Они не могли одержать военной победы. Но вьетнамцы с сателлитами не могли их подавить.

Решающая попытка была сделана в середине 1980-х (кстати, тогда же советские войска вели самые интенсивные бои с афганскими моджахедами). В 1985 году вьетнамцы разрушили укрепления НАДК в Пном Малае. Впервые за время войны Пол Пот вынужден был бежать из Кампучии в Таиланд. Тогда же было объявлено о его формальной «отставке», главой Партии Демократической Кампучии официально стал Кхиеу Самфан. Ещё более тяжёлые потери понесли КПНЛАФ. Кстати, одним из следствий тех боёв стало усиление сиануковцев. Удельный вес АНС повысился за счёт «Красных кхмеров» и республиканцев.

Но полпотовцы быстро перегруппировались, восстановили численность и перешли к контрударам. В республиканском руководстве наметился было раскол: Сак Сутсакан, Дьен Дель и Гаффар Пеанг-Мет потребовали прекратить «некомпетентное вмешательство Сон Санна» в военные вопросы. Но ситуация разрулилась — именно КПНЛФ стал получать основную американскую помощь по программам Доктрины Рейгана. «Положение в Камбодже созревает для восстания. Мы должны выдвинуть как можно больше войск», — заявлял Пеанг-Мет в январе 1986-го. Таким был главный итог самого мощного вьетнамского наступления.

«Так бы всё и прололжалось без конца само собой. Но развязка приближалась: в море вышел...» Горбачёв.

Кампучийский вопрос стал решаться в общем контексте глобального поражения СССР. В мае 1989 года Горбачёв встретился в Пекине с Дэн Сяопином. Одним из условий нормализации советско-китайских отношений стал вывод вьетнамских войск из Кампучии. Михаил Сергеевич дисциплинированно передал в Ханой распоряжение старого Дэна. Вьетнамский корпус двинулся домой. «Красные кхмеры» тут же — впервые за всю войну — захватили целый город Пайлин, центр одноимённой провинции. «Показал кое-что на память», — говорил в «Ассе» Крымов, окунув мальчика Бананана головой в смертную пучину.

Коалиционное правительство Демократической Кампучии уверенно переименовалось в Национальное правительство Камбоджи. В Париже завязались мирные переговоры. 25-я годовщина мирных соглашений будет отмечаться 23 октября 2016 года. Договорились о прекращении огня, гарантиях демократических свобод, проведении честных всеобщих выборов. «К сожалению, эти договорённости не выполнены по сей день», — констатирует Гаффар Пеанг-Мет в преддверии четвертьвекового юбилея. Но кое-что было реализовано: восстанавливалось Королевство Камбоджа, на трон возвращался Нородом Сианук. Как в перестроечном анекдоте про итоги советского семидесятилетия: «А разве царь-батюшка запрещал пирожками торговать?»

Перекрытая тропа

Если читать соглашения, как они написаны, получалось — Давид одолел Голиафа, коалиция победила. Но тут в полной мере сказалась её пресловутая «загадочность».

Первый сюрприз — легко, однако, предсказуемый — сделали, разумеется, полпотовцы. Сначала они собрались, как все, участвовать в выборах. Партия Демократической Кампучии под руководством Кхиеу Самфана преобразовалась в Камбоджийскую партию национального единства (КНУП).

В идеологии продолжалась плодотворная эволюция. В духе «лихих девяностых» демократический социализм был отклонён, идеалом объявлена либеральная демократия. При этом прозвучало многозначительное замечание: строительство либеральной демократии — дело сложное, абы кто с этим не справится, необходим опыт и потенциал «Красных кхмеров»... Короче, «здесь нужна зондеркоманда и железная рука» (Игорь Иртеньев).

Противников они имели достойных. Не забудем, что по ту сторону, в пномпеньском правительстве, сидели люди, начинавшие теми же полпотовцами. С соответствующими привычками и навыками. Которые ни разу не собирались сдавать власть. Ни законному королю, и свободному парламенту.

Хенг Самрину, генсеку правящей партии и председателю Госсовета, тогда ещё не было шестидесяти. Хун Сену, главе правительства, только-только исполнилось сорок. Второй быстро выдвигался на первый план. Уже несколько лет Хун Сен по факту руководил практической политикой НРК. Теперь его реальное лидерство вообще не подвергалось сомнению. Хенг Самрин слишком связал себя с провьетнамским и просоветским коммунизмом. Хун Сен лучше ориентировался в «сложных извивах времени».

НРПК переформатировали в Народную партию Камбоджи (НПК). Торжественно порвали с марксизмом-ленинизмом, объявили себя демократическими социалистами. Хун Сен рассказал, что в молодости пошёл к коммунистам с единственной целью — защищать любимого короля от республиканских ересей. Прошли годы, и уже уверенный в себе диктатор вспоминал детство. Когда мальчика Хун Нала спрашивали, кем он хочет стать, будущий Хун Сен не задумываясь отвечал: «Королём». Но это же невозможно! А вот посмотрим.

Полпотовцы и хунсеновцы отлично знали друг друга. Взаимные намерения просекали не то что с полуслова — с четвертьмысли. «Красные кхмеры» понимали: ни при каких выборах власти Хун Сен не отдаст. Верхушка НПК понимала: стоит полпотовцам легализоваться в Пномпене, и столица утонет в крови. Суетиться у избирательных урн резона нет.

КНУП отказалась от участия в выборах. Полпотовцы вернулись к своему нормальному состоянию — войне в джунглях. Но теперь уже совершенно безнадёжной. Союзников у них не осталось ни в мире (Холодная война кончилась), ни в стране (монархисты и республиканцы рассчитывали на выполнение Парижских соглашений).

Хун Сен умело повёл предвыборную кампанию. НПК позиционировалась как единственная сила, способная спасти от второй полпотовщины. Забыли, что было? Вспомнили? Тогда голосуйте за стабильность! Сиануку выражалось всяческое почтение. Но его партия ФУНСИНПЕК, возглавленная Ранаритом, шельмовалась как подсобная бригада Пол Пота. Ещё сильнее был накат на Буддистскую либерально-демократическую партию (БЛДП), созданную Сон Санном на базе КПНЛФ. Пропагандистской киселёвщиной дело не ограничивалось. Чиновники и силовики Хун Сена жёстко шерстили оппозиционный электорат на местах. Выборы мая 1993-го в Камбодже до сих пор называют «кровавыми».

Но результат получился неожиданный. Более 46% проголосовали за ФУНСИНПЕК и только 38% за НПК. БЛДП получила меньше 4%. По полтора процента собрали либералы генерала Сак Сутсакана и мелкие монархические группировки, не сработавшиеся с Ранаритом.

Получилось, что каждый второй камбоджиец просто хотел царя. Двое из пяти превыше всего ставили безопасность и стабильность. Лишь один из двадцати пяти высказался за демократию и прогресс. Память Кхмерской Республики не вдохновила массы. Её запомнили как то, с чего начались война и геноцид...

Если бы «Красные кхмеры» всё-таки поучаствовали в выборах, вряд ли общая картина изменилась принципиально. Готовых отправиться волчьей тропой оказалось бы процентов десять.

Превратности премьер-братства

Первое правительство реставрированного королевства сформировали из всех трёх парламентских партий — ФУНСИНПЕК, НПК, БЛДП. Даже разделили премьерскую власть: кабинет паритетно возглавляли первый премьер-министр Нородом Ранарит и второй премьер-министр Хун Сен. Первый был сыном короля Сианука. Второй был торжественно королём усыновлён (при живом родном отце). Монархия так уж монархия.

Сон Санн был избран председателем Национальной ассамблеи, хотя его фракция была самой малочисленной. Потом стал в правительстве министром без портфеля. Другой деятель БЛДП, бывший генсек КПНЛФ Иенг Маули, получил должность министра информации и, что не менее важно, руководил правительственным органом по разминированию камбоджийской территории. По тем временам это была очень серьёзная власть.

Генерал Дьен Дель занял пост генерального инспектора вооружённых сил. Он лично контролировал процесс демобилизации КПНЛАФ (как вскоре стало понятно, преждевременный) и интеграции части бойцов в национальную армию. Сак Сутсакан попробовал себя в самостоятельной политике, но его Либерально-демократическая партия выборы проиграла. Тогда легендарный республиканский генерал пошёл военным советником к королю.

Слишком долго идиллия длиться не могла. Сианук купался в поклонении и роскоши, Ранарит возглавлял самую популярную партию, но административный аппарат и силовые структуры оставались в руках Хун Сена. Двоевластие, разумеется, было обречено. Названные братья старались не поворачиваться друг к другу спиной. Ругались по каждому поводу. Упрекали друг друга в тайном сговоре с полпотовцами (тут, кстати, оба были правы). Обвиняли в правительственной коррупции (будто не оба это правительство возглавляли). Хун Сен под конец уже откровенно провоцировал Ранарита. Чего стоило восстановление отменённого было праздника 7 января — дня, когда в 1979-м вьетнамцы вступили в Пномпень! А на съезде НПК второй премьер-министр характеризовал первого на грани ненормативной лексики. В официальном докладе.

Премьеры были подвержены приступам политической ревности. Прежде всего к популярному либералу-харизматику Сам Рейнси. Этот улыбчивый министр финансов в интеллигентских очках умел зажечь толпу на погром. Такой может быть полезен. И Хун Сен, и Ранарит старались завлечь его к себе. Но Сам Рейнси держался особняком, ведя собственную игру. Тут обломались оба премьера.

Каждый из них пытался втайне от брательника договориться с «Красными кхмерами». Десять тысяч вооружённых и способных на всё бойцов — такой приз стоил свеч. Но полпотовцы тоже оставались себе на уме. Они привыкли к своему государству в государстве, которое, хоть и неуклонно сужалось, оставалось достаточно заметным. Из городов они более-менее контролировали Пайлин, где с июля 1994-го базировалось «Временное правительство национального единства и национального спасения» во главе с Кхиеу Самфоном.

Идеологически «Красные кхмеры» изменились почти до неузнаваемости. Они фактически представляли определённые слои гражданского общества — те, что романтично именуются «последней штольней». К середине 1990-х полпотовцы открыто переключились на откровенный криминал — контрабанду с Таиландом, рэкет приграничных деревень, крышевание коммерсантов Пайлина. Брать в долю правительственных чиновников? Зачем?

Сам Пол Пот оставался непримирим и не вылезал из джунглей. Он завёл вторую жену по имени Миа Сом, у них родилась дочь. Кхиеу Поннари об этом не рассказывали. Да она и не интересовалась — психопатология приняла такие масштабы, что «Сестра номер 1» слабо отражала реальность. Объявленная Хун Сеном амнистия Пол Пота не заинтересовала.

Зато заинтересовала Иенг Сари. В 1996 году «Брат номер 3» объявил, что не желает иметь ничего общего с «фашистским режимом Пол Пота» (кстати, в СССР обычно говорили «режим Пол Пота—Иенг Сари»). И вообще, сорок пять лет едва себя сдерживал, чтобы всё это в лицо не сказать своему проклятому шурину. Он организовал партию Демократическое движение национальный союз (ДНУМ), в программе которой была записана «управляемая демократия», типа сингапурской или таиландской. Пол Пота, Нуон Чеа, Та Мока, Сон Сена и Юн Ят ДНУМ смело разоблачил как кровавых палачей камбоджийского народа. После этого Иенг Сари получил от Хун Сена мандат на управление Пайлином. И спокойно занялся транспортировкой в Таиланд драгоценных камней и древесины ценных пород.

Так начала разваливаться верхушка «Красных кхмеров». До того отличавшаяся поразительной спайкой и устойчивостью.

Кровь и плен

Развязка наступила в 1997 году. Естественно, кровавая. Как ещё у такой публики?

19 мая Пол Поту исполнился 71 год. Не такая уж глубокая старость. Однако окружающим казалось, что «Брат номер 1» впал-таки в маразм. Он вдруг заговорил языком своей отмороженной молодости и безумной зрелости. Крестьянская революция, классовое восстание, смерть буржуям, в пыль города, отменить деньги, запретить очки, слава Ангке, споём хвалу вождям народа, то есть мне... «Красные кхмеры», давно от этого бреда отвыкшие, многозначительно переглядывались. Пока не наступило 15 июня. В этот день по приказу Пол Пота были убиты Сон Сен с Юн Ят и вырезана вся их семья из тринадцати человек.

«Брат номер 1» также приговорил к смерти Та Мока и распорядился арестовать Кхиеу Самфана. Как предателей революции. Видимо, до Пол Пота дошло, что примеру Иенг Сари вот-вот последуют прочие. И он решил сыграть на упреждение.

Но успехи ограничились расправой с Сон Сеном. Одноногий Та Мок, внешне очень похожий на сильно пьющего российского сантехника, ответил крушащим контрударом. Его пацаны перекосили телохранителей Пол Пота и повязали самого взбесившегося «нацлидера». Кхиеу Самфан и Нуон Чеа по-быстрому организовали суд. Пол Пота признали виновным в измене и убийствах и приговорили к пожизненному аресту.

Кхиеу Самфан произвёл последний ребрендинг. На месте «либерально-демократической» КНУП была учреждена Кхмерская партия национальной солидарности (КНСП). Идеологически она мало отличалось от предшественницы — та же демагогия о «демократии» и «плюрализме», прикрывающая фирменную «краснокхмерскую» волю к власти, а теперь ещё и деньгам. Особенности заключались в демонстративном разрыве с персональным наследием Пол Пота и подчёркнутом антикоммунизме. Последнее звучало особенно убедительно. «Есть слова. Но не эти бы глотки говорили нам эти слова» (Дмитрий Быков).

Но Хун Сен уже не имел интереса в альянсе с «Красными кхмерами». Правительственные войска планомерно теснили их. Последнее кольцо сжалось вокруг последнего оплота в горном Анлонгвэнге. Общая численность боевиков сократилась до пары тысяч. Нуон Чеа и Кхиеу Самфан держались вместе. Та Мок отстыковался от них и отступал в самую глушь, волоча за собой Пол Пота. Всё-таки историческая фигура, а значит, ценный заложник.

Пол Пот умер 16 апреля 1998-го. Умер «униженным пленником собственного заместителя» (Кельвин Роули). Пожалуй, стоило из скромного Салот Сара становиться кошмарным Пол Потом — ради такого конца.

Суд и крах

В последние дни 1998-го сдались властям под амнистию Кхиеу Самфан и Нуон Чеа. Приближалась финита трагедии. Последнее сопротивление оказывал Та Мок. Войска Хун Сена окружили его отряд 6 марта 1999 года. «Брат номер 5» был взят в плен и вертолётом доставлен в тюрьму Пномпеня. История «Красных кхмеров» завершилась.

Поскольку Та Мок амнистии не принимал и отбивался до упора, его сразу отдали под суд. По статьям о членстве в запрещённой организации, неуплате налогов, а заодно о геноциде. Приговора он не дождался, умер в июле 2006-го.

Прочие «братья и сёстры» в это время ещё наслаждались волей и комфортом на выделенных правительством виллах. Но, как мы убедились, конец приходит всему. В 2007 году Хун Сен решил поставить точку. Начались аресты.

Больную Кхиеу Поннари трогать не стали. Она даже не узнала о смерти бывшего мужа. В первый июльский день 2003-го «Сестра номер 1» умерла в Пайлине. Иенг Сари провёл в тюрьме более пяти лет и умер в марте 2013-го, до вынесения вердикта. Его жена Кхиеу Тхирит пережила мужа на три года и три месяца — приговор ей тоже вынести не успели, поскольку слишком долго решали позволяет ли здоровье «Сестры номер 2» отвечать перед судом. Пока врачи раздумывали, она умерла.

84-летний Кхиеу Самфан и 82-летний Нуон Чеа ответили за геноцид. Оба сейчас отбывают пожизненное заключение по приговору Чрезвычайной судебной палаты, специально созданной для расследования преступлений «Демократической Кампучии». Довольно банальное закругление для столь ярких деятелей коммунистического, демосоциалистического и либерально-демократического движения.

Обер-тюремщик Канг Кек Иеу ещё в 1979-м был выгнан из «Красных кхмеров» за то, что не успел уничтожить служебную документацию. Под чужим именем скрывался в Таиланде и Китае, преподавал кхмерский язык. Потом, похоже, его обнаружили — подожгли дом, погибла жена (сам он подозревал Пол Пота — как известно, революционеров обычно связывают узы святого взаимного доверия). Покрутился по обе стороны границы — помогал беженцам. Как писал о нацистском враче Курт Воннегут: «Спасает жизни направо и налево. Если так пойдёт и дальше, количество спасённых им сравняется с количеством им же убитых где-то к трёхтысячному году». После ареста Та Мока, решил сдаться сам.

На суде Канг Кек Иеу признал вину в 15 тысячах пыток и 12 тысячах убийств. Подчеркнул, что раскаивается в исполнении приказов преступной партии. После чего попросил об оправдании: ведь он и так много лет провёл в местах заключения! Юмора, однако, не поняли. Получил пожизненное. Сейчас ему 73.

Ке Пак в феврале 2002-го умер на воле в собственном доме. В звании бригадного генерала и в должности советника министерства обороны. Помогло знакомство с Хун Сеном. Впрочем, не факт, что он бы кончил столь же благополучно, проживи ещё лет шесть.

Во всём этом есть высокая справедливость: все они увидели крах.

Хук Хока

«Красные кхмеры» кончились, но жизнь в Камбодже продолжалась. Тоже, надо сказать, не лучшим образом. Камбоджа раньше России встала на пути путинизма. 1997 год стал ключевым в процессе.

Хун Сен принял твёрдое решение кончать с двоевластием. «Красные кхмеры» его уже не пугали — там как раз началась вышеописанная грызня, означавшая агонию. Либеральная оппозиция, и так наименее опасная, была нейтрализована двумя годами ранее. Министр Иенг Маули расколол БЛДП и увёл с собой молодых карьеристов. Пожилой идейный Сон Санн попытался сопротивляться. Тогда 30 сентября 1995 года в ег штаб-квартиру попросту влетела граната. Три десятка раненых — для начала. Не желая подставлять людей, Сон Санн покинул Камбоджу.

Нородом Ранарит, однако, продолжал бороться. Он надеялся на авторитет отца-короля и на вооружённый актив ФУНСИНПЕК. Номинально монархисты могли выставить аж 80 тысяч человек. Но наблюдатели расценивали их расчёты как смехотворные: чтобы разнести в клочья эти «полчища принца» Хун Сену достаточно полутора тысяч человек. Такова была разница в степени организованности, подготовки и оснащения.

Эти полторы тысячи составляли личную охрану второго премьер-министра. Обзавёлся он этой гвардией специально для таких случаев. Армия и полиция всё же комплектовались на межпартийной основе. К тому же для их ввода в действие требовалось хотя бы формальное согласование с Сиануком. А Хун Сену были нужны лично преданные терминаторы, готовые в любой момент выполнить любой приказ. Нечто вроде Роснацгвардии, созданием которой озаботился сейчас Владимир Путин.

Вырастил Хун Сен и своего Золотова. Звали его Хок Лунди. С 1994 года он занимал пост начальника камбоджийской полиции. Сыновья и дочери Хун Сена и Хок Лунди двумя парами переженились вперекрёст.

«Он внушал страх не только оппозиции, но и собственной партии», — написали о Хок Лунди в некрологе 2008-го. Минимум 70 убийств, в том числе певицы Писет Пилика, к которой приревновала жена Хун Сена. Нередко исполнял сам. Никаких идей и взглядов, кроме преданности Хун Сену и карьерных интересов. По функциям напрашивается сравнение с Та Моком, но оно будет поверхностно. Хок Лунди даже под страхом смерти не поднял бы копьё на хозяина. «Нет такого приказа, которого я не выполнил бы. Если он подан вашим голосом», — говорил мэшинмен М-123 в советской социальной фантастике «Битые козыри».

В конце июня Хун Сен созвал на совещание верхушку НПК. Объявил о намерении разорвать коалицию с ФУНСИНПЕК и выставить Ранарита. Лидера не поддержал никто. Все видные партбоссы — председатель партии и парламента Чеа Сим, министр внутренних дел Сар Кенг, министр обороны Теа Бан, армейский главнокомандующий Ке Ким Ян — высказались против. Тогда Хун Сен перешёл к следующему пункту повестки. Вечером Хок Лунди получил команду на полную боеготовность.

Принц Ранарит, конечно, знал о происходящем. Но всё, что он мог предпринять — распорядился генсеку ФУНСИНПЕК Хо Соку быть наготове и снова попытался связаться с Кхиеу Самфаном. Предлагал КНСП союз типа коалиции 1980-х. Но не то уже было время, не то соотношение сил.

Бои начались 5 июля. Были заблокированы в своих гарнизонах немногие боеспособные части сианукистов. Хок Лунди со своими коммандос поехал по составленному списку. Больше 40 ведущих фунсинпековцев были убиты на месте. Прежде всего Хо Сок как секретарь МВД и генералы-монархисты. Бесполезное сопротивление продолжалось ещё несколько дней, Ранарит всё надеялся на Кхиеу Самфана. Но полпотовцам было не до этого.

«Это был не переворот Народной партии, но переворот Хун Сена, — резюмировал директор азиатского отдела Human Rights Watch Брэд Адамс. — Многие высокопоставленные партийные чиновники укрепляли свои дома мешками с песком, ожидая, что Хун Сен теперь ударит по ним. Переворот 1997-го развеял иллюзии, будто страна идёт к демократии. Он показал, что насилие остаётся привычным методом руководства, что права человека существуют лишь на бумаге».

Нородом Ранарит бежал во Францию. Хунсеновский суд приговорил его к 35 годам тюрьмы. Нородом Сианук помиловал принца и разрешил ему вернуться. Это было всё, что смог сделать король для родного сына в столкновении с сыном приёмным.

Бойцы-либералы

Выборы 1998 года, как и следовало ожидать, принесли успех партии Хун Сена. НПК на 10% опередила ФУНСИНПЕК и получила больше половины парламентских мандатов. С тех пор правящая партия не проигрывала, всякий раз получая чуть меньше или чуть больше половины. ФУНСИНПЕК постепенно сошёл со сцены. А в 2004 году последний раз отрёкся от престола король Сианук — что на этот раз не все и заметили. На его место в воссел Нородом Сиамони, который политикой вообще мало интересуется. Всё больше музыкой, киноискусством и буддистскими медитациями.

Сианук ушёл из жизни 15 октября 2012 года, не дожив 16 дней до 90-летия. Пятью годами раньше по Пномпеню ходили листовки, подписанные организацией «Дух Преап Ина». Отречённому королю припоминали казнь свободного кхмера. Быть может, возмездием за неё и обернулась для амбициозного монарха золотая клетка при Хун Сене. Азартный политический игрок по концовке проиграл всё. Кроме удобств личного быта и ритуальных почестей, изъявляемых с циничной иронией.

В роли оппозиции ФУНСИНПЕК вытеснила Партия Сам Рейнси. Её лидер своей антикоррупционной риторикой и идеологическим переплетением либерализма с национализмом напоминает Алексея Навального — только гораздо жёстче и значительно популярнее. В 2012 году с этой партией объединились другие группы либералов и монархистов. Возникла Партия национального спасения Камбоджи (КНРП). На выборах 2013 года получила 44,5% голосов, лишь на 4% отстав от НПК. Выступает под лозунгами политических свобод, развития предпринимательства и... «гнать понаехавших» — прежде всего вьетнамцев и китайцев. Сам Рейнси уже привлекался за призывы к этническим погромам и неповиновению властями. Причём эти призывы не воздух сотрясали, а оборачивались тем ещё реалом. Камбоджийские либералы — они такие, на российских не похожи. Могут и монтировку в руки взять.

Вооружённая оппозиция в общем и целом подавлена. Разрозненные малочисленные отряды, восходящие к «Красным кхмерам», слоняются в Анлонгвэнге и горах Дангрэка, близ дорогих могил Пол Пота и Та Мока. Контрабанда, разбои, налёты... Считать ли это политическим сопротивлением? В принципе можно. Немало радикальных движений с этого поднимались. Но поднимутся ли именно эти, большой вопрос.

24 ноября 2000 года Пномпень замер в грохоте жестокого боя. Семьдесят человек атаковали правительственные здания. Это были Бойцы за свободу Камбоджи (КФФ) — политэмигранты, вернувшиеся на родину с оружием в руках, на борту круизного судна «Куин Мэри». Собрал их яростный антикоммунист Ясит Чхун, потерявший отца в полпотовщину.

При Хенг Самрине он бежал в Штаты, обосновался в Калифорнии. Потом вернулся. Некоторое время состоял в Партии Сам Рейнси, но его не устраивала борьба в «правовом поле». Он считал её заранее обречённой: бессмысленно продумывать шахматные ходы, когда противник действует боксёрскими ударами. Ясит Чхун решил начать сначала путь Кхмер Серей.

Несколько сотен боевиков сгруппировались в таиландском приграничном. Практиковали вооружённые рейды с быстрыми отходами. Тем временем Ясит Чхун в Калифорнии нашёл поддержку диаспоры. Закупил оружие, зафрахтовал «Куин Мэри». Решился на бой в Пномпене.

Но бой был проигран. Восемь человек погибли, двести оказались в тюрьме. Ясит Чхун сумел вновь бежать в США. Там его и приговорил к пожизненному заключению суд Лос-Анджелеса. Что дозволено ЦРУ, не дозволено КФФ...

Говорят, боевики КФФ остались на камбоджийской земле. В ноябре 2008-го им даже записали в актив смерть кровавого Хок Лунди. Вообще-то его вертолёт рухнул от грозы. Но слухи о ракете земля-воздух, пущенной Бойцами за свободу Камбоджи, неистребимы. Да они не очень и возражают.

Власть бомонда

Режим Хун Сена не только устоял, но и укрепился. Несмотря на сильную оппозицию. Несмотря на жёсткие традиции кхмерского XX века. Как это удалось.?

Во-первых, помогли те же традиции. «Переворот 1997-го продемонстрировал, сколь многие камбоджийцы со времён „Красных кхмеров“ охвачены страхом и безразличием», — констатировал в своём исследовании Брэд Адамс. Во-вторых, сработали типовые закономерности любого путинизма.

Не только 2000-е, но отчасти и 1990-е стали в Камбодже аналогом «тучных нулевых». Не забудем, что исходный уровень был гораздо ниже дна. Минимальное возобновление самой обычной жизни в таких обстоятельствах выглядело бурным подъёмом. Постепенно камбоджийская экономика реально вошла в категорию быстрорастущих. Камбоджийцы оценили синицу в руке. И старались от добра добра не искать.

Бэби-бум восстановил численность населения. В сегодняшней Камбодже живут вдвое больше людей, чем в дополпотовской. Развитие туристического кластера стимулировало рост сервиса, инфраструктуры и лёгкой промышленности. Локомотивом сделалось текстильное производство. Что интересно, две трети «швейного капитала» оказались в руках трёх Китаев — Тайваня, КНР и Гонконга. В Пномпене и прибрежном Сиануквиле завели, по китайскому же образцу, «свободные экономические зоны», притянувшие более полутора миллиардов долларов инвестиций. Для Камбоджи цифра более чем серьёзная. Хун Сен тонко распределил функции иностранных покровителей: Вьетнаму — политический контроль, Китаю — экономическая прибыль.

Сам Хун Сен на текстильные пустяки не разменивается. Его личное состояние создаётся разработками нефтяных месторождений и минеральных ресурсов. На эту тему отсутствуют официальные подтверждения, но существуют основательные расследования (хотя на уровне фактического знания тут и расследовать особо не приходится). В публичной же форме Хун Сену принадлежат коммерческие СМИ и недвижимость.

Камбоджийская элита весьма склонна к демонстративной богемщине, поэтому богатство здесь не скрывают. Страной правит клуб местного бомонда — высшие чиновники, крупные собственники, сервисные менеджеры — под председательством премьера. Государственными событиями становятся внутриэлитные свадьбы. Навкопесковщина, короче, в полный рост.

Видную роль в этом бомонде играет Сар Патчата — дочь Пол Пота. Совсем не страшная, даже миловидная 28-летняя женщина. На её бракосочетание в Пном Малае — очень стильно, в бывшем партизанском краю — направлялась из Пномпеня официальная делегация. Типа, связь времён, «помню и горжусь». Поклониться могиле Пол Пота — как пристегнуть георгиевскую ленточку. А вот в школьном курсе истории эпоху «Красных кхмеров» проскакивают скороговоркой. Дабы не уточнять, где начинал своё служение нынешний глава правительства.

Рабочая схватка

Жёсткость режима и интенсивный экономический рост долго обеспечивали стабильность. Но пришёл конец и этому. Облом случился на парламентских выборах июля 2013 года. Как в России полутора годами ранее.

Оппозиционная Партия национального спасения Камбоджи получила почти 3 миллиона голосов. Партия власти Хун Сена — 3 миллиона 200 тысяч. 50% при этом не взял никто. Но хунсеновцам достались 68 мандатов из 123, оппозиционерам — только 55. И в Камбодже, и за её рубежами был сделан вывод: подсчитано по-чуровски. Почти полгода велись переговоры. А зимой начались пномпеньские протесты. Больше похожие на киевский Майдан, чем на московскую Болотную.

Первая шеренга протестующих состояла из политических активистов и буддийских монахов, возмущённых фальсификациями. Но на рубеже 2013–2104-го произошёл кардинальный сдвиг: на улицы вышли рабочие. Строители, транспортники, текстильщики, ювелиры, подсобники с рынков, торгцентров, отелей. Как видим, весьма различные категории пролетариата, от подножия до вершины. Но одинаково возмущённые полицейскими избиениями демонстрантов. И не меньше того — зарплатой порядка 160 долларов в месяц.

Переговоры тут же кончились. Дубинки тоже. Это уже серьёзно. Когда выходят «пролы», «роболе», «чернь», короли становятся беспощадны. Полиция и госбезопасность открыли огонь на поражение. 3 января 2014 года погибли четыре человека.

Тем временем Хун Сен слетал в Ханой. Оппозиция и народ поняли это однозначно: зовёт на помощь колониальных карателей. Вице-председатель оппозиционной КНРП Кем Сокха посоветовал Хун Сену договариваться с соотечественниками, а не с иностранцами. Работяги перевернули вверх дном вьетнамские торговые точки. И это не назовёшь расизмом или ксенофобией — вьетнамцы воспринимаются кхмерами как колонизаторы и покровители ненавистного бомонда.

Эпицентром движения стал пномпеньский Парк Свободы. 4 января там была устроена полицейская зачистка. Одновременно 911-й полк спецназа прошёлся по заводам. Всюду завязывались побоища, остались десятки раненых. Городской суд вынес оппозиционным лидерам последнее предупреждение. Правительство запретило демонстрации. Этот запрет Хун Сен вскоре отменил, но предупредил открытым текстом: оппозиционеров встретят его «титушки», и тогда он умывает руки.

15 июля протесты вспыхнули вновь. Главный очаг переместился в район Даун-Пень, где расположены всемирно известный торгкомплекс Sorya и ювелирные мастерские. Атака правительственных сил окончилась тем, что восемь гэбистов попали в больницу. Вот так реагируют кхмеры на мордобой и стрельбу.

Через неделю после даун-пеньской схватки Хун Сен принял Сам Рейнси. Непреклонный и неумолимый премьер вдруг стал вежливым, конструктивным и договороспособным. Стороны согласовали раздел парламентских должностей. Оппозиция возглавила специальную антикоррупционную комиссию. Сам Рейнси, которого не допустили к выборам, теперь получил мандат. Вот что такое диалог оппозиции с властью. Точнее — вот как этот диалог проводится. Сначала — в Даун-Пене. Остальное — после. Иначе не поймут.

Сейчас Сам Рейнси и Кем Сокха вынуждены скрываться. Их ищет хунсеновская полиция. На лето 2017-го назначены муниципальные выборы, ещё через год — парламентские. Власти основательно готовятся, ужесточая режим. Но уже очевидно: живы в стране традиции республиканской борьбы, идущие от Кхмер Серей через Национальный фронт освобождения. Гаффар Пеанг-Мет призвал камбоджийскую оппозицию выдвинуть новых лидеров и сформулировать программу национального развития. Но главное очевидно: «Молодые кхмеры подняли республиканский флаг и продвигаются вперед».

...Камбоджа — это не полпотовские «поля смерти». Не хенгсамриновские вспомогательные каратели при вьетнамском корпусе. Не костоломы из хунсеновской охранки. Камбоджа — это прежде всего храмы Ангкора. Символы кхмерской нации, её величественного вклада в мир. Способные всё перестоять и преодолеть.

«Дорога к храму» — у нас выражение давно затёртое. Но оно вспоминается, когда знакомишься с историей Камбоджи XX века. Страшной. Но неодолимо жизнеутверждающей. Нам ли на что-то жаловаться, нам ли терять мужество?!