Маннергейм – «наш»?

Одним из символических событий информационно насыщенного июня стало неожиданное для многих открытие крупными российскими чиновниками (главой кремлевской администрации Сергеем Ивановым и министром культуры РФ Владимиром Мединским) мемориальной доски Маннергейму в Санкт-Петербурге.

При этом на доске нет никаких упоминаний о маршале Карле Густаве Эмиле Маннергейме как национальном герое Финляндии и ведущем защитнике независимости этой страны. История Маннергейма здесь обрывается 1918 годом в чине генерал-лейтенанта, и даже поименован он «Густавом Карловичем».

Причины и логику этого сам Иванов объяснил так:

Маннергейм прослужил в российской армии 31 год, во время русско-японской войны был дважды ранен, получил высокие государственные награды, в 1906-1908 годах совершил конный поход в Китай и сделал очень много ценных военных наблюдений, после чего вернулся в Петербург и продолжил службу, прошел всю первую мировую войну и участвовал в Брусиловском прорыве.
Я с собой взял только два документа и готов их передать, хотя, собственно, в военно-историческом обществе это известно: 1 января 1918 года он написал рапорт-прошение об увольнении с военной службы и просил назначить ему пенсию, вполне законно, кстати. Он 31 год, повторяю, прослужил в российской армии. Это один документ. А второй документ еще более удивительный: в феврале 18-го года советским правительством Маннергейму была назначена пенсия в размере 3761 рубль, немалые деньги по тому времени. То есть, если называть вещи своими именами, генерал Маннергейм был советским военным пенсионером, — отметил С.Иванов.
Все, что произошло дальше, — никто не собирается оспаривать последующий финляндский период истории и действий Маннергейма, никто не собирается обелять этот период истории. Вообще все, что произошло, это еще одно доказательство, как резко изменила жизнь многих людей, Октябрьская революция, столетие которой мы через год будем отмечать. Но при этом нельзя забывать ту достойную службу генерала Маннергейма, которую он проходил в интересах России.

Впрочем, сторонники «Октябрьской революции» отметились уже на второй день после открытия мемориальной доски. Они облили ее красной краской — показав тем самым, что также, как и российская власть, не готовы «обелять» финский период истории Маннергейма. Вот если бы он остался «советским военным пенсионером» — отношение к нему было бы совсем иным.

Примечательно, что в Петербурге эту доску открыли практически синхронно с названием одного из мостов именем Ахмата Кадырова. Тем самым власть пытается совместить довольно разные исторические фигуры в едином имперском дискурсе. Мол, все они «служили России».

Однако, если для Российской империи Маннергейм — лишь один из военачальников и все же не самый знаменитый в свое время, то для истории независимой Финляндии — это ключевая фигура. В 1918 году, в возрасте 50 лет он не пожелал быть «советским военным пенсионером», но возглавил финскую Освободительную войну, которая предотвратила большевизацию Финляндии. Затем даже День оборонительных сил Финляндии был назначен на день его рождения 4 июня.

Эта невероятная метаморфоза в СССР часто изображалась как «предательство», хотя советским властям Маннергейм никогда не присягал. Стереотип враждебного отношения к этой личности сохраняется и поныне, причем далеко не только у коммунистов. Например, вроде бы независимый информационный портал Newsru.com в заголовке об открытии петербургской доски называет Маннергейма «воевавшим на стороне Гитлера».

Хотя первым воевать на стороне Гитлера стал именно СССР, заключивший в 1939 году с Рейхом пакт о разделе восточной Европы. Кстати, Финляндия, согласно этому пакту, входила в советскую «зону влияния», и поэтому Гитлер не мог, да и не желал помогать ей в Зимней войне. Но под руководством Маннергейма эта маленькая страна вновь отбилась от советского нашествия.

В 1941 году Финляндия желала сохранить нейтралитет, но его сорвали варварские советские бомбардировки мирных финских городов 25 июня. Главнокомандующий Маннергейм был вынужден отдать приказ о начале «войны-продолжения». С тех пор советскими историками она изображается как «финская агрессия».

Также советские и нынешние российские пропагандисты очень любят живописать «ужасы финских концлагерей в Карелии», цинично забывая, что эти военные переселенческие лагеря по числу жертв на порядки уступают классическим образцам советского ГУЛАГа — Беломорканалу и Соловкам. Кроме того, финская армия в Карелии никогда не устраивала массовых расстрелов заключенных, которыми «прославился» довоенный НКВД в Сандармохе, Красном бору и т.д. И кого с этой точки зрения резоннее считать оккупантами?

После установки мемориальной доски Маннергейму некоторые наблюдатели сочли, что этим шагом российская власть решила удружить финнам, несколько поправив двусторонние отношения, пошатнувшиеся с введением ЕС и РФ взаимных санкций. Однако в реальности получилось именно перетягивание этой исторической личности на российскую сторону и полное игнорирование его как финского маршала и президента.

Честно говоря, в этом отчасти виноваты и сами финны. Еще с 2001 года финско-голливудский режиссер Ренни Харлин собирался снять художественный биографический фильм о Маннергейме, охватывающий всю его жизнь — от детства в Финляндии до последних лет в Швейцарии. Конечно, и его российский период в этой картине был бы полностью отражен, и такой проект дал бы современному зрителю целостное представление об этой фигуре. Но, как ни странно, за более, чем 10 лет, Харлину так и не удалось найти финансирование для съемок — видимо, доминирующая в культурной сфере Финляндии левая общественность не слишком заинтересована в новой популяризации этого исторического героя. И в настоящее время проект заморожен...

Но в любом случае фигура Маннергейма, конечно, ломает множество стереотипов. По мнению Алексея Широпаева, установкой этой доски «режим невольно приоткрывает „форточку“, в которую врываются совершенно чуждые, враждебные ему энергии». Тем не менее, власть пытается заставить работать эти энергии на себя.

Происходит такая же инверсия символов, которая в свое время случилась с российским триколором. Если в эпоху Перестройки он был символом освобождения от советизма, и за него на улицах винтили менты, то сегодня этот триколор — на шевронах у тех самых ментов, которые разгоняют граждан с еще большей яростью...

Те, кто слишком обнадежился этой мемориальной доской, видимо, недопоняли, что Маннергейм расценивается властью именно как имперская фигура, а тех, кто будет бороться с этой империей, ждут пресловутые «законы Яровой».

Это характерное «символическое присвоение», о котором когда-то писал Жан Бодрийар. Российская власть уже совершенно беззастенчиво включает в свой пантеон всех «белых» и «красных», несмотря на их исторические противоречия. Такова официальная ныне «доктрина Мединского».

Власть полагает, что тем самым «объединяет» российскую историю, но в реальности выходит феномен имперского постмодерна. Россия все более проваливается в прошлое, а современность в ней выглядит все нелепее. Как Московский ордена Ленина и ордена трудового красного знамени университет путей сообщения императора Николая II.