«Москва — третий Рим», «Киев — второй Иерусалим»

На сегодняшний день концепция монаха псковского Елиазарова монастыря Филофея «Москва — Третий Рим» широко известна. Однако аналогичная концепция «Киев —Второй Иерусалим», существовавшая еще во времена Киевской Руси, не получила такой известности за пределами Украины.

Идея «Москва — Третий Рим» была сформулирована в XVI в. и оказала большое влияние на идеологию Московского государства. Предпосылками к её возникновению стали, во-первых, провозглашённая в 1448 г. автокефалия русской церкви, во-вторых, свержение в 1480 г. татаро-монгольского ига, и наконец, создание вокруг Москвы централизованного государства.

На фоне этих событий в 1453 г. произошло падение Константинополя под натиском турок. После этого Московское государство осталось единственным независимым православным государством (за исключением Грузии, с которой Москва не поддерживала в тот период тесных отношений и имела о ней смутные представления), что не могло не породить мессианские идеи в среде его политических и духовных элит.

Впервые идея преемственности Москвы Риму была сформулирована в послании Филофея к дьяку Мисюрю-Мунехину. Оно было написано около 1523-1524 гг. и было направлено против астрологии. Однако в послании содержались уже первые ростки концепции «Москва — Третий Рим». Так, автор утверждает, что первый Рим пал, уклонившись от православия в ересь, второй Рим пал под ударами агарян, после чего Римом стала Москва: «яко вси христианские царства придоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромеиское царство, два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» [7, c. 345]. Под Москвой Филофей подразумевает не только и не столько конкретный город, сколько государство и московскую церковь. Московское государство ставится Филофеем в центр истории, на него наложена особая миссия — быть хранителем и защитникам православия. Свою идею Филофей развил в послании к великому князю Василию III, написанном между 1524 и 1526 г. Здесь впервые причиной падения Константинополя называется предательство православной веры. Падение первых двух Римов стало результатом их отступничества от православия, а Василий III называется единственным в мире православным царем: «Старого убо Рима церкви падеся неверием аполлинариевы ереси; втораго же Рима Костянтинова града церкви агаряне внуцы секирами и оскордми разсекоша двери. Сия же ныне третьяго новаго Рима державнаго твоего царствия святая соборная апостольская церкви, иже в концых вселенныя в православной христианстей вере во всей поднебесней паче солнца светится. И да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православный христианския веры снидошася в твое едино царство: един ты во всей поднебесней Христианом царь» [7, с. 352]. Таким образом, как видно из текста послания, царская власть превозносится, московский царь провозглашается единственным христианским царем в мире. Долговечность и успехи его власти по мысли Филофея зависят от верности православию.

Идея Филофея оказалась востребована власть предержащими. Концепция, обосновывающая исключительность Московского государства и его правопреемство от Рима, служила эффективным обоснованием их имперских амбиций. Идеологема «Москва — Третий Рим» стала политическим мифом, призванным объединить молодое государство и подтвердить его право на особый статус в православном мире.
Впоследствии концепция Филофея была подкреплена генеалогической легендой о происхождении Рюриковичей от Пруса, потомка императора Августа. Эта легенда нашла отражение в таких источниках, как «Сказание о князьях Владимирских» и «Послание о Мономаховом венце».

В дальнейшем «римская идея» нашла свое отражение в грамоте об учреждении патриаршества 1589, в которой практически дословно повторялась формула Филофея: «Ветхий Римъ падеся Аполинарскою ересью, второй же Римъ, иже есть Констянтинопль, агарянскими внуцы от безбожных турок облдаемъ, твое же, о благославенный царю, великое Росийское царствие, третий Рим, благочестиемъ всех превзыде...» [7, с. 302].

Идея преемственности Москвы Риму носила двойственный характер. С одной стороны, Рим-Москва понимается как центр истинной веры, с другой как центр светского могущества. Изначально на первый план выходил первый аспект концепции. Однако в эпоху Алексея Михайловича в идеологии Московского государства усилился второй мотив: «Эта идеология претерпевает коренное изменение в царствование Алексея Михайловича. Москва утвердилась в своем качестве православной столицы, и на этом этапе концепция Москвы — Третьего Рима получает не теократический, а политический смысл. Это предполагает отказ от культурного изоляционизма и возвращение к идее вселенской православной империи. Соответственно, вновь делается актуальным византийское культурное наследие. Алексей Михайлович стремится в принципе к возрождению Византийской империи с центром в Москве как вселенской монархии, объединяющей в единую державу всех православных. Русский царь должен теперь не только занимать место византийского императора, но и стать им» [1, с.222]. Стремление царя уподобиться византийским Василевсам проявилось так же и в придворном церемониале: «В середине XVII столетия в России происходит «византинизация» придворной культуры и ритуала. При царе Алексее Михайловиче устанавливается практика причащения царя по чину священнослужителей, как это делали византийские императоры» [4. с. 38].

Таким образом, можно констатировать, что идеологема «Москва — Третий Рим», изначально носившая скорее изоляционистский характер и способствовавшая укреплению царской власти, во второй половине XVII в. эволюционировала в сторону увеличения имперской составляющая концепции.

Довольно сильно по своему содержанию от формулы Филофея отличалась формула «Киев — Второй Иерусалим». В первую очередь это проявилось в том, что идея уподобления Киева Иерусалиму носила по преимуществу культурный и религиозный характер и была практически лишена имперской составляющей. Идея сакральности города Киева, его уподобление Иерусалиму как центру христианского мира имеет глубокие корни в истории. Так, подобного рода воззрения, как показал в своей работе В. М. Ричка [5], нашли довольно широкое отражение в «Повести временных лет». Впервые эта идея особой миссии Киева в повести видна в «легенде об Апостоле Андрее», который согласно традиции посетил Русь и предрек великое будущее Киеву: «Видите горы сия? Яко на сихъ горахъ въсияеть благодать Божия: имать и городъ великъ быти и церкви мьногы имат Богъ въздвигнути». И въшедъ на горы сиа, и благослови я, и постави крестъ, и помолився Богу, и слѣзе съ горы сея, идеже послѣже бысть Киевъ, и поиде по Днѣпру горѣ» [3. с. 12]. В том же контексте следует рассматривать слова князя Олега: «И седе Олег княжа въ Киеве, и рече Олег: "Се буди мати городом русьским"» [3. с. 20].

В Библии именно Иерусалим называется матерью: «вышний Иерусалим... Матерь всем нам». (Гал 4:26). Именно с целью уподобить Киев Иерусалиму и Константинополю при Ярославе Мудром были построены Золотые ворота и Храм Святой Софии — прообразами которого стала как константинопольская София, так и ветхозаветный Иерусалимский храм. Таким образом, через архитектуру обосновывалась претензия Киева на роль новой христианской столицы, утраченную прежним «ветхим» Иерусалимом. Ярослав Мудрый, ведя строительство в Киеве по образцу Иерусалима, по мысли древнерусских книжников выступал в роли нового Соломона, а его отец князь Владимир в роли нового Константина и нового Давида. Именно такая оценка деятельности руських князей дается в «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона [5].

После распада древнерусского государства киевоцентристкая идея была забыта. Лишь в 20 гг. XVII в., в период возрождения православной иерархии в 1620 г. Иерусалимским патриархом Феофаном эта идея вновь оказалась востребованной. Начиная с окружного послания митрополита Иова Борецкого: «...До богоспасаемого места Киева, второго руского Иерусалима...» [8, с. 297] уподобление «богохранимого града» Киева Иерусалиму становится общим мотивом в произведениях православных богословов и полемистов. Эта формула встречается в таких произведениях эпохи, как трактат Захария Копыстенского «Палинодия», «Protestacja» Иова Борецкого и некоторых других. В этот период формула «Киев — Второй Иерусалим» становится оружием в руках противников унии, отстаивающих культурную и конфессиональную самобытность украинцев и играет роль раннемодерновой идеологии. Киев по мысли православных богословов, подобно Иерусалиму терпя притеснения от иноверцев (поляков), остается «матерью церкви» и важнейшим центром христианского мира.

Параллельно с Иерусалимской концепцией в XVI-XVII в. существовала так же троянская концепция — вера в то, что гомеровская Троя располагалась на месте Киева, либо в его окрестностях [5]. Особая, мессианская роль Киева в мире помимо христианского начала, таким образом, включала в себя также античную составляющую.

Окидывая взглядом мессианские концепции, без сомнения оказавшие большое влияние на культуру и национальный характер великороссов и украинцев, при всем их формальном сходстве следует отметить огромное различие между ними.

Идеологема «Москва — Третий Рим» с самого начала содержала в себе имперскую составляющую, усилившуюся впоследствии. Это неудивительно, так как и «первый Рим» и «второй Рим» были агрессивными империями, проводившими масштабную военную экспансию против своих соседей и, беря их за образец, Москва осознанно или нет стремилась подражать их политике. Совсем другим содержанием была наполнена идея «Киев — Второй Иерусалим». Она изначально провозглашала Киев наследником неимперского, чисто сакрального центра, священного для христиан града Иерусалима.

Это же обстоятельство характеризует и «троянскую идею». Как известно, Троя вела оборонительную войну против напавших на неё греков и является воплощением идеала справедливой оборонительной войны. Таким образом, идея Филофея способствовала становлению и усилению имперских черт Московского государства; Киевская же идея была лишена имперской составляющей и может считаться одним из вариантов раннемодерного национализма, предопределившего возникновение и становление в XIX в. украинского национального движения.

Литература:

1.Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха
в России) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. С.223.
2.Коморова М. Б. Идеологема: «Москва — Трети Рим» в контексте развития русской монархии XVI в: доктринально-правовое и историческое измерения С.73-76.//Ростовский юридически институт МВД России № 5. 2010 г.
3.Лихачев Д.С., Романов Б.А. — Повесть Временных лет. Москва-Ленинград. Издательство Академии Наук СССР. 1950. С. 1063.
4.Ранчин А. М. К истолкованию теории «Москва — Третий Рим» в русской культуре Нового времени С. 26–57.// Россия XXI. — 2012. — № 6.
5.Ричка В. М. Київ — другий Єрусалим: З історії політичної думки та ідеології середньовічної Русі. Київ 2005 Г. 243 с.
6.Русина О. Київ — Троя: передiсторiя та iсторiя мiфологеми. С. 240-263.// Студії з історії Києва та київської землі / О. Русина ; Нац. акад. наук України, Ін-т історії України. — К. : [б.в.], 2005. — 347 с.
7.Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М.: Индрик, 1998. — 416 с.
8.Яковенко. Н. Символ «Богохранимого града» у пам’ятках київського кола
 (1620-1640-ві роки) С. 296-330.//Паралельний світ: Дослідження з історії уявлень та ідей в Україні XVI — XVII ст. Критика Київ 2002 г. с. 416.