В окопах народно-психоделической войны
Нарышкин объявил о начале заседания и одновременно нажал на специальную красную кнопку. Автоматика привычно дала сигнал системе распылителей, вмонтированных в потолок зала заседаний. Из ста равномерно расположенных аэрозольных сопел пошел густой “Русский мир”.
Депутаты беспокойно ерзали на креслах, посматривали наверх и ждали эффекта. Все другие виды “Русского мира” – инъекции, таблетки, порошки и прочее – были строго запрещены после одного неприятного, но, к счастью, не подвергшегося огласке инцидента в думской столовой, когда один народный избранник после пары дорожек “Русского мира”, видимо, “паленого”, поддался невиданной доселе в стенах парламента панической атаке и на этой почве устроил потасовку с коллегами. Поговаривали также, что некоторые особо ушлые депутаты заказали “Русский мир” в форме суппозиториев, но это, скорее всего, были только слухи.
“Русский мир” тем временем постепенно оседал. Депутаты начали усиленно дышать, отчего напоминали выброшенных на берег рыб.
Эффект был для каждого свой. Кто-то чувствовал приступ небывалого величия. Кто-то испытывал вяло текущую паранойю, которая, тем не менее, давала мимолетный смысл жизни и чувство глубокой внутренней правоты. Кто-то кайфовал от того, что все стабильно и хорошо. Кто-то просто засыпал.
“А не запретить ли продажу туалетной бумаги после пяти часов вечера?” - подумала вдруг депутат Мизулина, вдыхая полной грудью “дым отечества”, умело синтезированный сколковскими химиками. Этот законопроект, черновик которого она тут же кинулась в общих чертах набрасывать в блокнот, вызвал у нее приступ неконтролируемого хихиканья.
“Национализировать доллар! – посетила депутата Федорова гениальная мысль, – Это ведь что ж получается? Мы его национализируем, значит, сможем американцами вертеть, как хочешь. Такого они точно не ожидают…”
“Переименовать Сталинград в Сталинбург. Протянем ниточку от советского величия к императорской эстетике”, - додумать эту мысль Геннадий Зюганов не успел, заснул.
А депутата Лугового беспокоил топот котов. Невидимых котов становилось все больше. Топот их ощущался все явственнее, превращаясь в невыносимый грохот. “Как их остановить? Как??!” – депутат грыз ногти, тряс ногой, чесал щеку, но найти ответа не мог. Когда из-за грохота он перестал слышать даже свои собственные мысли, он заткнул уши пальцами и изо всех сил закричал…
