Размышления у станционного сортира в Белых Столбах

Азиатчины крепкий редут!

Ты хранишь в себе, мрачно владея,

Слой за слоем ужасный продукт

Евразийства и «русской идеи».

В марсианском ландшафте дерьма,

Как в бредовых мирах Демиурга,

Потонули Садко и Ермак,

Белый Крым и гранит Петербурга.

Что ты скажешь, мой брат-патриот?

Знаю, знаю: «Не надо смеяться.

Промыслителен рост нечистот.

Ты говно возлюби и смиряйся».

Хорошо тебе, брат, поучать,

Спрятав зА спину мудрую фигу.

Ну а мне в этих шлаках читать

Наш диагноз: ордынское иго.

У тебя лепота впереди.

Не томит тебя северный пламень,

Не лежит у тебя на груди

Позабытой Прародины камень.

Хитрый ключник нерусской Руси!

Ждёшь, когда в «исполнение сроков»

Кал, набухнув, плеснёт в небеси

Ханской вязью кремлёвского рока?

Но когда же, когда же, когда

На земле, по рожденью — солярной,

Снова встанут столпы изо льда,

Сваи белые РУси Полярной?

(Август 1999 г., станция Белые Столбы)

P.S.

Как-никак шесть веков пронеслось

Над небесным и каменным сводом... Ю. Кузнецов

Годы мчались во вне и во мне,

Исчезая как дым быстротечный.

Всё иллюзия в этой стране.

Только эта уборная — вечна.

О Сортир! Ты на Полюс похож,

На вселенский вопрос без ответа.

Ты всё тот. Ты, как прежде, того ж

Сумасшедшего жёлтого цвета.

Суматошных эпох ураган

Не касается вечной твердыни.

Лишь плотнее матёрый бурьян —

Он твоей порожденье гордыни.

Позади и в грядущем темно.

Лишь на поле бетонного пола

Каменеет слоями дерьмо —

Исторический опыт и школа.

Здесь кого-то мочили сполна.

Здесь кого-то по полной имели.

Здесь опять подступает волна,

Чтоб ударить, как жижа Тюмени...

(Май 2010 г., там же)