22 октября 2014

Путешествие в затерянную страну северозалесских деревень

Вернулся из путешествия в затерянную страну северозалесских малодворных деревень и хуторов 19-20 веков.

После отмены крепостного права десятки тысяч безземельных крестьян из Костромской и Вологодской губерний устремились на лесные неосвоенные пространства севера и северо-востока Костромской губернии.

К 1930-м годам там выросла целая цивилизация лесных хуторов - похожая на систему расселения и хозяйствования в Финляндии, Эстонии, Латвии. Индивидуализм северных хуторов и малодворных деревень это глубинная финно-угорская матрица великорусского сознания и способа жизни в наших Залесских широтах.

Но есть одно но. Лесного хуторянина тяжело контролировать имперскому государству. Русская свобода и воля кончились с сворачиванием НЭПа и сталинской коллективизацией, насильственным сгоном населения на лесозаготовки и в колхозы, с первой волной укрупнения деревень конца 30-ых годов. Дальше началась история русского исхода: молодежь бежала в города на заводы и школы ФЗО, хутора и малодворные деревни медленно умирали. Умирала вместе с ними этническая культура северных великороссов.

Об этой ситуации коротко и емко написал в своем фэйсбуке московский бизнесмен Андрей Павличенков, автор проектов по сохранению костромских памятников деревянного зодчества:

Я каждые выходные почти вижу вот такую жизнь, которой живут миллионы русских - никому не нужные, забытые в пространстве и во времени. Что там у нас в конституции записано? Государство не дает этим людям ничего - ни медицины, ни дорог, ни внятного образования детям. Зато в любой сельской школе есть стенд посвященный ученикам, погибшим в Чечне или Афгане.

Их дети воюют за Россию, а не дети тех, кто ходит на митинги за или против, а потом отогревает замерзшие на морозе ручки чашкой капучино. Этих людей никто не представляет, никто не борется за их интересы. Одна сторона латает им перед выборами сгнившие мосты или дарит шифера на крышу школы, а другая просто считает их "быдлом", "биомассой", голосующей за Путина.

А эти люди выживают. Им не до красивых лозунгов. Знаете, сколько годовой бюджет сельсовета в нечерноземье? 2-3 миллиона рублей, по 2000 на душу в год. Из него надо отапливать все, дороги ремонтировать, благоустройством заниматься. Этот бюджет позволяет просто продлевать агонию. И его норовят сократить, дотации срезать - вот, говорят, Почту России переедут на самоокупаемость.

А я сам был в сотнях деревень, где почтальон - единственная живая душа из внешнего мира, которого видят жители, два или три раза в месяц. Он и пенсии привезет, и хлеба подкинет. Думаете, Почта России занимается тем, что доставляет вам письма с опозданием в месяц? Вы бы видели, как эти прошлогодние письма ждут забытые люди

В настоящее время деревенский уклад связанный с сельским хозяйством в этом регионе еле теплится, стремительно исчезают деревни, многим из которых по 400-600 лет, обваливаются или сгорают от пожаров мосты, зарастают поля и дороги. Этот уклад возродиться в былом виде врядли, потому что в наше время великорусская северная деревня стала экономически непродуктивной.

В развитых странах с аналогичным северному Залесью климатом - Швеции, Финляндии, Канаде - в сельском хозяйстве занято всего 5 процентов населения. При нынешних технологиях такой же процент естественен и для нашей земли. Сделать так, чтобы как век назад, большинство населения снова работало на земле, невозможно. И не нужно.

Но это не значит, что север и северо-восток исторического Залесья должен стать пустыней. Нужно найти точки роста, вокруг которых можно начинать возрождение этой земли.

Традиционно в этих местах крестьяне занимались не только сельским хозяйством, но и лесом и связанными с ним промыслами.

Вот и сейчас можно говорить о том, чтобы привлечь инвесторов, связанных не с традиционной промышленностью, а с лесным хозяйством и туризмом. Вырастить и окультурить лес, создать охотничьи хозяйства, проложить туристические тропы, реконструировать исторические памятники.

Уже сейчас сюда могут прийти люди, которым не так важно наличие комфортных дорог, как важны региональная история и культура, экология, памятники архитектуры, лес, реки. Они готовы ехать туда, где нет дорог, но есть красивые берега, старинные храмы и села на них, а из реки - благодаря отсутствию промышленности - можно пить.

Когда в регионе появятся деньги от этих новых "точек роста", появятся новые люди, начнет расти новое сельское хозяйство, рассчитанное на регионального потребителя. Возникнут новые производства, например экологичная пищевая промышленность, запустится и сельское хозяйство, рассчитанное на потребителя. И наша Северная Русь снова задышит полной грудью.