Россия — это я

Я – сшитое из лоскутов воспоминание Джека. И он оказался на перепутье двух миров: Запада и – нет, не Востока – Управляемого Хаоса. Хаоса, живущего не по законам, а на основе понятий. Хаос этот действует так, как угодно его хозяйке – Краснокирпичной Энтропии. Она тянет свои властвующие щупальца в безмерном желании достичь некоего величия, которого она никогда не знала и лишь придумывала его на смелых и бескомпромиссных страницах пожелтевших от времени газет.

Внешне я напоминаю сюрреалистический кошмар. Смешивание самых невероятных, поистине несочетаемых в людском мире явлений, достойная камер Гуантанамо пытка волнами лицемерия и, наконец, покорный, дрейфующий как неуправляемое китобойное судно посреди жестокого шторма, аморфный слизень, именуемый народом. Картины невыразимого ужаса встают с восходом кровавого солнца, скрытого свинцовыми тучами, и в таком же убийственно красочном ореоле умирают с приходом сумерек, сохраняясь в моих неровных швах.

Джек ещё помнит, как мечтал изменить жизнь людей, как хотел вырвать их из плена этого страшного культа, взявшего себе на службу самую отборную мразь, которую только способно породить человеческое семя. Каждый раз Хаос отгрызал, отъедал, откусывал и отрывал от Джека принятые им из внешнего мира Идеалы Человечности, Постулаты Добропорядочности, Положения Законности, Мечты Утопичности, Надежды Благоденствия. Я всякий раз лечило Джека, без наркоза пришивая к его искалеченному разуму Планы Борьбы и Выживания. Но даже так он не смог остаться прежним.

Сердце Джека давно стало дырой, не имеющей формы, и в ней свистит ветер. Тело Джека почти стало машиной, так что если вы замените его конечности на биомеханические протезы, никто не заметит разницы. Мозг Джека – это кладезь информации, но почти вся она без упорядоченности является Мусором. Мусор мог быть полезен Хаосу, но Хаос противится ему, и сама Энтропия боится расшириться, чтобы поглотить Джека. Они знают, что Джек не сдастся, даже несмотря на то что раньше он почти любил их власть, не зная об истинных намерениях.

Лишь когда Джек прикоснулся к Открытым Тайнам Сетей, он изменился. Не сразу, постепенно, в течение нескольких лет он вытачивал себя подобно Пигмалиону. И теперь Джек опасен для Хаоса, вреден для Энтропии. Если родится сотня, а то и тысяча подобных Джеку, мир на перепутье Запада и Хаоса может дрогнуть. Джек хочет превратить его в Великую Конфедерацию, вырвать из жвал слизня Эволюционирующих, чтобы те строили Мир, соответствующий параметрам Сингулярности и Техногенетики.

Случится ли это в день, когда Технический и Гуманитарный ум найдут Примирение? Будет ли это час, когда крылья Политического Движения не станут рвать тело Государства и превратятся в единый Механизм? Наступит ли минута, с которой придёт тяжёлое Отрезвление и кнопка Перезагрузки будет честно нажата твёрдой рукой, а не лицемерным пальцем? В какую секунду общество на территории, подконтрольной Управляемому Хаосу, не позволит Часам перейти на полночь, а Пятёрке стать Единицей?

Я не знаю, когда это произойдёт. И произойдёт ли вообще. Я живу внутри Джека, а Джек живёт в мире, который живёт внутри остального Мира. Я состою лишь из боли, слёз, горечи и страданий, сшитое апатией, депрессией и циклотимией. Я знаю, как страшно моему Джеку. Я чувствую, как ему больно просыпаться каждый день. Я – нерождённая Россия внутри его ещё не сломленного смертью тела.

Я умираю.