«Внутренняя постколонизация»: формирование постимперского сознания
Практики культурной деколонизации в постсоветской литературе
В начале 1990-х годов на языках бывших subaltern nations распавшегося СССР формируются постколониальные литературы, демонстрирующие расколотость и гибридность постсоветского постколониального субъекта. В некоторых случаях это было вызвано прямым влиянием концепции постколониального письма, которую авторы усвоили из аналитической литературы («Полевые исследования украинского секса» Оксаны Забужко, 1996), но иногда вырастало из непосредственной культурно-психологической интуиции автора как в случае с «Стужей» Василя Быкова, 1969.
Василь Быков
Эту повесть, по меркам 1969 года совершенно «непроходимую», в 1991 году Василь Быков доработал, опубликовал и перевел на русский.
В русской литературе новый этап осмысления имперской колониальной проблематики начался в 1980-е — его инициировали представители «рижской» и «ферганской» школ, действовавших на окраинах империи. Однако на территории русской метрополии эта постколониальная рефлексия оформилась только в 2000-е годы — тогда же, когда в русской поэзии началась интенсивная рефлексия исторической колонизационной травмы в целом.
Постколониальной интерпретации подверглись оба типа советских имперских практик — освоение и аккультурация пространств Евразии.
Среди постколониальных произведений конца 2000-х годов об аккультурации наиболее заметными являются проза Дениса Осокина, особенно его мерянская повесть «Овсянки», стихотворные циклы Сергея Завьялова и стихотворения Екатерины Соколовой.
Во всех этих сочинениях колонизация предстает как вытесненная из памяти русского общества травма, которую анализирует «постколониальный субъект». Герои произведений этих авторов стремятся осознать, подобно Алиму Сафарову, каким образом в их сознании переплетаются элементы по - лузабытой «родной» — точнее, уже не совсем родной, а скорее заново воссоздаваемой — автохтонной культуры и общего постимперского, универсально - «общезападного» социального порядка.
Волга русская река
Однако речь во всех этих случаях идет об аккультурации не кавказского народа, отличающегося от русских очень заметно, а угро-финских народов Поволжья и Северного Приуралья, которые не воспринимаются как экзотические и вдобавок населяют территории, традиционно воспринимаемые в империи как сугубо «русские». В самом деле, что может быть более географически русским, чем Волга?
