Социальное исключение иммигрантов: голландский случай
В конце 90-х годов в Нидерландах серьезно встал иммиграционный вопрос. Случилось это в связи с тем, что, по оценкам правоохранительных органов, нелегалы вполне успешно и постоянно эксплуатировали социальные выгоды голландского welfare – поскольку не существовало ни одного закона, который запрещал бы им получать пособия, медицинскую помощь, снимать социальное жилье (отчасти финансируемое государством) и т.п. Нелегальный статус, который мог привести к депортации, не вызывал никаких проблем с получением помощи в институтах, которые напрямую с полицией не связаны.
Политики и озабоченная благополучием иммигрантов толерантная общественность взялись обсуждать законопроект, который бы урегулировал этот, в общем-то, огромный пробел в законодательстве. В конце концов дискуссии вылились в проект под непереводимым названием Linking Act (примерно: «связующий закон»), который был издан в 1998 году. Он объединил компетенции всех институтов, которые, теоретически, могли бы столкнуться с нелегальными иммигрантами, и запретил оказывать им социальные услуги. Однако, самая дискутируемая часть законопроекта была отвергнута на стадии обсуждения: санкции служащим за предоставление незаконной помощи. Также, служащие были не обязаны сообщать в полицию о нелегальном статусе клиентов.
Но и такой компромисс устроил далеко не всех. Общественность начала протестовать против «дискриминационного» закона. По социологическим опросам и интервью, проведенным вскоре после этого, служащие заявили, что их компетенция напрямую не относится к иммиграционной службе и что они не хотят выполнять работу полиции.
Общий феномен этой ситуации, которая происходит во многих западноевропейских странах, можно охарактеризовать в двух тезисах:
1) Политика на национальном и на локальном уровне может существенно отличаться.
2) Кроме контроля на внешней границе, правительством предпринимаются попытки регулирования контроля внутреннего. Поскольку у черных на улице спрашивать документы нельзя – это расизм – используются другие методы.
Национальная политика была направлена на исключение мигрантов, но на локальном уровне со стороны отдельных служащих наблюдалось противодействие или равнодушие по отношению к официальным мерам. Иммигранты, в свою очередь, оказались слишком независимыми от голландского государства. Во-первых, из-за того, что глобализация, которая происходит на политическом уровне, происходит и на уровне индивидуальном – в виде интеграции в рынок рабочей силы. Если у нелегального мигранта есть стабильная работа, он получает преимущество как ценная единица рынка. Если у него есть деньги, и он способен оплатить услуги, его статус не будет волновать служащих (такие данные также доступны по результатам интервью). Во-вторых, и это была одна из первых причин, по которым голландское правительство начало реформы, мигранты могут спокойно жить в своих этнических общинах. Где они могут получить работу (и тут мы возвращаемся к «во-первых»), а также получить помощь напрямую, в том числе консультационную, от других членов общины.
Все же, в какой-то мере закон был эффективен. Он практически исключил возможность получения пособий и образования взрослыми мигрантами и создал серьезные препятствия для получения социального жилья в связи со страхом обществ, которые этим занимаются, испортить свой имидж. Но другие аспекты – медицина и образование для несовершеннолетних стали частью последовавшего после общественного бойкота.
Та самая толерантная общественность не дремала и сформировала целую добровольческую сеть специалистов с целью помощи нелегалам. На практике получается что-то вроде того: в больницу приезжает нелегал, денег у него нет, мест в госпитале доктор обзванивает другие больницы и просит кого-нибудь передержать его. Все это неплохо работало, и периодически право на получение неотложной помощи подтверждалось – никто, впрочем, так и не определил границы «неотложности».
Выводы такие: европейский социализм – зло, но со злом надо бороться очень осторожно. Иначе с политического уровня он скатится на уровень бытовой, где подавить его просто невозможно. Права человека – принцип нерушимый не только для европейских политиков, но и для обычных жителей. И они будут ему следовать, внося диссонанс в официальную политику правительства, если посчитают обращение с теми, с кем им приходится сталкиваться ежедневно, несправедливым.
