Беженцы и толерантократия
На самом деле, кризис с беженцами – не просто последствия опрометчивой миграционной политики. Это первый по-настоящему серьезный для Европы кризис демократии.
Все дело в том, что последние несколько десятилетий (как минимум) правых не слушают. После реформирования правого политического спектра и появления довольно популярных национал-демократических движения они действительно начали получать сильную электоральную поддержку. И все же, до сих пор эти движения лежат далеко за пределами мэйстрима. Доминирующий политический дискурс в Европе – левый и гуманистический, и речь тут уже о традиции, а не о формальной политической многополярности. Правые могут сколько угодно демонстрировать свои успехи на выборах, но пока их избиратели стесняются сказать, за кого они голосуют – это не изменит публичного скептицизма по отношению к правой риторике.
Не удивительно, что из всех стран именно Германия противится публичному обелению правой риторики. Для немцев важно не принять беженцев, а показать свое положительное отношение к ним – они полагают, что на данное представление будет смотреть весь мир. Это, конечно, не отменяет того факта, что антифашизм стал модой для молодого немецкого населения. Более зрелое поколение модой не увлекается, что приводит к его участию в общественных инициативах, которые, будучи хотя бы на малую долю скептическими по отношении к любому из аспектов нелегальной иммиграции, клеймятся как расистские.
Немцы, само собой, особый случай – но его отметать нельзя, так как на них держится вся чертова система. Рухнет немецкий бастион идиотского гуманизма – другие рухнут однозначно. Но судя по тому, как развивается ситуация сейчас, это маловероятно.
Ни пресса, ни политики не демонстрируют никакой гибкости. Они не пытаются взвесить «за» и «против». Они не пытаются найти компромисс между левыми и правыми, а просто прут на паровом катке, закатывая все противоположные мнения под пару слоев асфальта. И они забывают, что демократия – это метод, а не точка зрения.
На сегодняшний день мы наблюдаем не только обычный либеральный процесс, когда правые силы удерживаются в маргинальном поле. Мы видим, как прежде легальные и индифферентно воспринимаемые гражданские инициативы, демонстрации и дискуссии тоже сдвигаются в маргинальный дискурс, и совершенно неоправданно. Причина одна – по мнению представителей риторики толерантности, общество должно сплотиться в едином «антирасистском порыве». Забавно, что с годами меняется только начинка, а метод остается тот же самым. Что скрывать, впечатление такое, что если завтра демократическое большинство населения выступит за закрытие границ, этого сделано не будет – так демократия и заканчивается.
Вся эта ситуация была вполне ожидаемой. В 70-е годы правых не слушали, когда они говорили о том, как быстро нарастут миграционные потоки. В 2011 травле подвергли произведение Тило Саррацина (да, мы все еще помним такое), разоблачающее отупение немецкого населения. А сейчас, что вполне логично, мы наблюдаем кризис демократии, когда уже не только крайне правые партии оказываются за бортом, но и добропорядочные бюргеры, которые не понимают, почему они должны платить за иностранных бичей.
Мигранты уже активно пытаются построить в Европе вторую Россию, совершая преступления, неслыханные для спокойной европейской жизни. Именно Россия характеризуется ненаказуемостью этнических преступников. До сих пор в Европе такой проблемы не было – потому что, несмотря на большое количество мигрантов, полиции удавалось не только охранять европейцев от них, но и, по большей части, предотвращать совершение преступлений. Последний случай в Веддинге, когда трое тожеевропейцев целую ночь бродили по району, избивая людей и домогаясь до женщин, больше подходит обыденной российской сводке новостей.
Демократия в Европе будет тогда, когда начнут слушать правых. Не вынужденно давать им слово в случае, если свершится чудо и они выиграют на выборах – а именно слушать, как партнеров по дискуссии, рационально оценивать их аргументы и при несовпадении интересов искать компромиссы. Не исключено, что это политики понимают, но продолжают твердую линию по идейным причинам. Тогда с уверенностью можно заявить, что европейский идеал сегодня – в серьезной опасности.
