Другая Русь: взлёт и крах литовского проекта

Россия большую часть своей истории не была единым культурным пространством. Были периоды моноэтничности, были временные отрезки религиозной однородности, но в культурном плане русские объединились лишь XVII веке. А до этого существовали серьезные различия между разными регионами как с точки зрения самоопределения и идентичности, так и в языке, правовой культуре и гражданском самосознании. Северо-Западная Русь, долгое время отстававшая от Поднепровья, благодаря тесному взаимодействию с балтийским регионом вышла вперед по многим показателям, начиная с уровня образования и заканчивая государственным устройством. Северо-Восточная Русь, являясь долгое время периферийным регионом, потихоньку развивалась, однако уже тогда там проявилась тяга к деспотической власти.

Многим кажется, что деспотизм на Руси пошел только со времен татаро-монгольского ига. На самом же деле эти тенденции появились во Владимиро-Суздальской земле задолго до нашествия с Востока. Очень многие князья уже тогда переставали быть русскими по крови и воспитанию потому, что в эпоху Раздробленности владимирские князья частенько женились на половчанках. Например, отец Андрея Боголюбского, основатель Москвы Юрий Долгорукий. Реконструированное Герасимовым лицо Князя Андрея — это типичное лицо азиата. Именно этот метис, ставший кумиром многих поклонников азиатского пути России, предложил первый и, к сожалению, одержавший верх путь политической традиции Руси. Упор на единоличную власть и жёсткую централизацию, низведение элиты в почти холопский ранг, неприятие открытых форм управления и какого-либо сословного представительства — вот очевидные черты всей политической системы Московии, Империи, Совка и современной России, которые были заложены ещё в доордынское время, и именно эти принципы, укоренившиеся в XIII веке, поспособствовали закреплению татарского господства. Объединение Руси Московским княжеством — «верным улусом» Золотой Орды — на многие века определило тренд развития русского государства. Во главе угла стала деспотическая власть, больше напоминавшая ханскую, а европейские достижения были усвоены нами гораздо позже, чем это могло случиться. А случиться это вполне себе могло. У деспотичной Московии был серьезный соперник, долгое время оспаривавший право называть себя Русью.

И нет, это был не Новгород. Он был слишком слаб, зависел от поставок пшеницы южными соседями, да и вообще новгородцам было интересней заготавливать меха на Севере, чтобы потом поставлять его на Балтику. Новгородская земля не имела амбиций объединения Руси, а потому там и не помышляли об альтернативном Владимиро-Суздальскому проекту «собирания Руси». Им и в "разобранной" Руси хорошо жилось. Новгород был зажат между Ордой и Скандинавией, и ему не очень хотелось конфликтовать с любой из сторон. Западнорусские земли после череды половецких походов, усобиц с северными и восточными князьями и, разумеется, монгольского потопа, не могли просто и быстро оправиться от всего этого. Они давно утратили статус центра русских земель, даже формального. Но именно их усилиями был создан альтернативный проект построения Русского Государства — Великое Княжество Литовское и Русское. Завоёванные непокорной Литвой (причем достаточно мягко), жители Западной Руси оказались подавляющим большинством населения в новом, динамично развивающемся государстве. Уже князь Гедимин начал именовать себя Великим князем Русским. Литовская элита пополнялась выходцами из Западной Руси, и подобная инфильтрация достаточно быстро приводила к обрусению всего новоиспеченного литовского дворянства, доходя до династии Гедиминовичей. Литовские правители хоть и были признаны католическим миром (а других там никто и не спрашивал), но династические связи даже с Польшей долгое время почти отсутствовали. Приходилось жениться на местных княжнах, которые так удачно подворачивались. В итоге, если сын Гедимина Ольгерд, разбивший татар на Синих водах, был ещё полностью литовцем, то в жилах его потомков текла кровь русская и жмудская. Его сын Ягайло был сыном витебской княгини Иулиании Александровны, дочери тверского князя. Ягайло был литовцем лишь на четверть, а с детства он говорил по-русски, по-русски же звучали колыбельные, напеваемые ему матерью. Его брат Андрей Ольгердович и вовсе был Псковским и Полоцким князем, являясь русским по крови на три четверти. Литвой правили русские, ещё не разделившиеся на три народности, а в Москве хозяйничали потомки Рюриковичей, сильно приправленных половецкой кровью и окончательно испорченные ордынскими традициями. Какое из двух княжеств было более европейским, более русским? Какое было более свободным?

Ольгерд и Ягайло активно теснили московитов, желая подчинить своему влиянию все древнерусские земли, и, в конце концов, объединить Русь под властью Гедиминовичей. Что же они могли предложить не самым захудалым русским землям? Во-первых, безопасность. Языческая Литва, находившаяся между двумя агрессивными орденами крестоносцев, проявила невероятную жизнеспособность, что позволило ей поставить под контроль сначала Полоцк, а затем все земли современной Белоруссии, северо-запада Украины и запада России. В 1410 году в Грюнвальдской битве именно литовское войско, состоявшее как из уроженцев Литвы и Жмуди, так и из жителей Западной Руси, разгромило немецких рыцарей и окончательно подорвало силы Тевтонского ордена. За такой защитой грех было не спрятаться. Вторым немаловажным фактором было Магдебургское право, использовавшееся в Литве начиная с XIII века. По нему города получали много полномочий, и, используя их, развивали торговлю, ремесло, культуру, в том числе гражданскую. Это притом, что в остальной Руси князья лобызали ханский сапог в надежде получить вожделенный ярлык. О состоянии городов, выплачиваших дань Орде, говорить излишне.

И, наконец, возможность говорить на родном языке и верить в того, кого хочешь. Религиозная свобода, вплоть до свадьбы Ягайло с Ядвигой Анжуйской, польской королевой, была главным столпом, державшим Литву на коне. Помимо этого западнорусский язык - прямой предок украинского и белорусского - был официальным языком Великого Княжества. Ещё неизвестно, кто лучше чувствовал себя в Литве - сами литовцы или жители Западной Руси. Да и сама Литва частенько Западной Русью и называлась. Другая Русь, воистину. Однако литовская элита совершила серьезную ошибку в стратегии, которая обошлась Литве сначала утратой самостоятельности, затем деградацией многих институтов и, в конце концов, - потерей русских земель и полным уничтожением как государства. Это был брак Ягайло с Ядвигой, приведший к окатоличиванию литовской элиты и последующему расколу в ней, а также к проникновению польских магнатов в жизнь Литовского княжества. Ягеллоны по воспитанию и убеждениям были польской династией, и Литву с частью Руси использовали всего лишь как ресурс. До Кревской унии 1385 года собственно Литва оставалось языческой, а большая часть земель княжества исповедовало православие. Очень многие удельные князья были православными, хотя и принадлежали к Гедиминовичам. Их потомки и вассалы по большей части не приняли католической веры и могли бы стать основой для формирования украинской и белорусской элит, но у них было предложение и получше: они становились служилыми дворянами, многие из них по религиозному признаку выбирали Московского князя как господина. Уже в XV веке Московское княжество располагало отличными военными и администраторами, по большей части прибывшими из Литвы и легко инкорпорированными в элиту Московского княжества. Незначительный религиозный конфликт и узурпация власти польскими магнатами-католиками дала Москве неочевидное преимущество, которым она не преминула воспользоваться.

Последним подлинно литовским князем можно считать Витовта, имевшего три четверти русской крови. Витовт положил свою жизнь ради идеи объединения Руси под властью Литвы и попыток разрыва Кревской унии. Ягайло он приходился двоюродным братом, и в политическом плане они смотрели в разные стороны, как часто бывает в элитарных кругах во времена культурного раскола. Витовт был в детстве крещён по католическому обряду, но через два года формально перешёл в православие. Вся его жизнь была связана с русскими землями: он управлял Луцком и Троками, участвовал в походе Ольгерда на Москву, как гродненский князь воевал с Польшей. После смерти его отца Кейтстута произошла гражданская война, в которой Витовт воевал с Ягайло. После брака Ягайло с Ядвигой Витовт стал его наместником в Литве, и вероятно тогда он и захотел получить корону в качестве «русского короля», оставив брату Польшу. Постоянные походы на Рязань, Псков и Москву показывали решимость Витовта. Витовт также решил воспользоваться преимуществами католицизма: он просил Папу Римского объявить Крестовый поход против Тимура, чтобы с сильным войском сокрушить Золотую Орду и получить статус гегемона в русских землях, а с ним и корону. Литвины переходили Дон, били татар между Доном и Волгой, но в битве при Ворскле Тимур наголову разгромил объединённое войско русских княжеств, Литвы и Крыма. Это привело к заключению очередной унии с Польшей, что сильно стесняло Витовта в действиях, но не лишало самостоятельности.

Не имея возможности получить корону от Папы, Витовт решил подготовить к этому германского императора. И путь к его сердцу лежал через Москву, где Витовт виртуозно воспользовался династическим кризисом и вытребовал у Василия I, сына Дмитрия Донского, женатого на дочери Витовта Софье, прописать в завещании передачу Московского княжества «под руку князя Витовта», что по факту приводило к личной унии Москвы с Литвой и вступало в конфликт с двумя униями с Польшей. Поляки начали паниковать, магнаты давили на Ягайло с требованием прекращения княжения Витовта в Литве, но на это он пойти не мог. На Луцком съезде 1429 года Ягайло даже согласился на коронацию Витовта, предложение о которой вынес именно германский император Сигизмунд. Именно тогда существовала реальная возможность объединения всех русских земель под властью развитой свободной Литвы, а не деспотической Московии. Поляки всеми силами этому препятствовали, понимая, к чему приведёт такой исход. Нюрнбергская корона, изготовленная для Витовта, «короля Литовского, Жематийского и Русского», была перехвачена в пути и не дошла до адресата. В правление Ягеллонов польские магнаты всеми силами стремились подмять под себя Литву и особенно её русские владения. Разрыв и восстановление династической унии, церковная уния в Бресте, наступление польских порядков на все стороны жизни княжества сильно подорвали позиции литвинов. Но даже тогда литовская элита, «дворянский средний класс», не могла смириться с верховенством польского короля и магнатов. Литовские магнаты решили обозначить свою идентичность переходом в протестантизм. Вильно быстро стал центром лютеранства, а возникшее движение радзивиллов-кальвинистов также серьёзно попортило нервы католическому магнатству, властям Литвы и особенно польской короне. Эти протестанты получали образование в Германии или из немецких книг, они были западниками, в отличие от виленских и варшавских «самостийников», не желавших глядеть дальше тиары Папы Римского. И польско-литовскому руководству стоило немалых сил подавить литовских протестантов.

И, как было с православными шляхтичами, Московия снова открыла двери беглым литвинам. Это уже было сильное государство, сумевшее завоевать осколки ненавистной Золотой Орды, на которую многие цари смотрели, как в зеркало. Украина для Польши была потеряна по причине изначально большего (даже по сравнению с московским) диктата. И вот, царь-германофил Пётр I с распростёртыми объятиями принял литовских германофилов-дворян, лишённых дворянства в Речи Посполитой. Талантливые потомки вестернизированной элиты Литвы стали служить петровской России, которая, в отличие от Польши, вестернизацию не тормозила. Это после смерти Петра I инкорпорированная остзейская элита вытеснила литовцев с руководящих постов и усилила реакционные стремления в России. Московия не объединилась с Литвой в единое Русское королевство, она избежала покорения поляками в 1600-е годы, и, сохранив самостоятельность, дала возможность потомкам русских Запада проявить свои способности в деле развития страны. Последние, впрочем, не смогли переломить авторитарный тренд России, как не смогли их предки справиться с польским господством. Литва же смогла дать западнорусским землям успешно развиваться, показывая тем самым, что «Русь» и «Орда» - это всего лишь системы управления, а не генетически предрасположенная установка. Как бы это ни выглядело со стороны.