«Если это война — придётся победить». Обзор прессы

Радикальные мусульмане празднуют теракт в Париже и называют террористов «героями». «Да благословит аллах наших французских братьев», — пишут они в Twitter (пользователь Абу Дуджана).

На ресурсе YouTube распространяется видео, где картины убийства журналистов и полицейских обрамлены религиозными стихами. Музыка используется та же, что и для прочих джихадистских роликов. Видео снабжено заголовком «О одинокий волк, не останавливайся», что можно понимать как призыв к дальнейшим убийствам. На ролике также видна эмблема «Исламского государства».

В постах и комментариях часто повторяется, что атака в Париже — «это только начало», типичная угроза террористических группировок типа Аль-Каиды и того же ИГ. «О крестоносцы! Это всего лишь начало долгой войны!», пишет один из явных сторонников этих групп экстремистов. Другой пишет: «Сначала прекратите бомбить мусульман. Самое страшное ещё впереди».

Симпатизирующие террористам (мусульмане и немусульмане, в т. ч. пишущие по-русски) используют хэштег #CharlieHebdo для привлечения внимания к своим сообщениям. Так, изображене лидера ИГ Абу Бакра аль-Багдади снабжено этим хэштегом. Известный немецкий исполнитель рэпа Денис Кусперт, воюющий в Сирии на стороне джихадистов, также выполз на свет.

Если это война — то придётся победить, пишет «Die Welt». Отвратительное преступление фанатиков в Париже стало основной темой заголовков сегодняшних газет.

«Die Welt»:

Для свободного общества вопрос, готово ли оно защищать основы, на которых создано, от атакующих его банд идиотов, является фундаментальным вопросом его существования. Не случайно именно Мишель Уэльбек, чей только что опубликованный роман «Покорность» вызвал столько скандальных замечаний, — роман, в котором писатель рисует картину Франции, избравшей президентом мусульманина, — в недавнем интервью нашему изданию бросил: «с Просвещением покончено». Остаётся лишь надеяться, что мэтр заблуждается. В среду вечером в этом была возможность убедиться: на Площадь Республики пришли десятки тысяч потрясённых парижан с плакатами «Я — Шарли». Они понимают, что мы все сегодня — «Шарли».

«Süddeutsche Zeitung», Мюнхен:

Для мусульман во Франции и соседних странах проблема имеет важную особенность. Большинство, желающее спокойно жить под сенью закона, уже выразило своё возмущение и неприятие насилия. Однако в тени этого большинства действуют радикальные группы. Они распространяют свою пропаганду в Интернете, нацеливая её главным образом на молодёжь. И в ходе этого кризиса мы увидим проявления солидарности с террористами.

«Bild», Берлин:

Теракт в Париже — это удар, направленный в самое сердце нашей цивилизации. Террористы направили своё оружие не только против карикатуристов редакции «Шарли Эбдо», о гибели которых мы глубоко скорбим. Нет, их насилие, их неистовая ненависть направлены на свободы, определяющие сущность нашего общества. Это те самые свободы, возвышающие наши души, свободы, так ярко высвечивающие разницу между нами и затхлой помойкой миров, пребывающих в тисках тирании и дикости. Это те самые свободы, без которых невозможна никакая культура, никакая экономика, никакой прогресс и никакое благосостояние. И единственный способ их защитить — это жить свободно и без страха, жить так, как мы живём. Писать, рисовать, творить, изобретать и говорить всё, что мы считаем нужным сказать, написать, нарисовать и создать. Ценой этого может стать жизнь в условиях постоянного террора со стороны тех, кому сказать нечего, кто не может ничего придумать головой, набитой цитатами из «пророка», и сделать руками, растущими из задницы. Тех, кто не знает иного «искусства», кроме причинения страданий и смерти. Но если мы не готовы платить эту цену — значит, мы недостойны наших свобод.

«Frankfurter Allgemeine Zeitung»:

В этой борьбе нет путей отступления. В этом противостоянии западные демократии и страны умеренного ислама должны стоять плечом к плечу. Парижская атака на свободу прессы бросает нам фундаментальный вызов. Это столкновение, битва цивилизаций. Понятно, что теракт вызовет существенное внутриполитическое напряжение по всей Европе и повлияет на внутреннюю политику. Нужно сохранять рассудок. Однако опасность, что значительная группа людей, живущих среди нас, может стать объектом огульной подозрительности, существует.

«Tagesanzeiger», Берлин:

Тяжело сознавать, что убийцы целились не просто в случайных людей, а именно в журналистов. Это пугает. Как можно не бояться, если существуют те, кто желает при помощи пуль и гранат определять, над чем можно и над чем нельзя смеяться? Того, кто боится за свою жизнь, никак нельзя считать свободным. Свобода от страха — один из фундаментальных принципов свободы вообще, и свободы прессы — в частности. Редакция «Шарли Эбдо» давно жила в атмосфере угрозы. Провокационный журнал уже становился мишенью. Для редакторов и сотрудников было, конечно же, нелегко продолжать работать в избранном жанре. То, что они, тем не менее, делали это — признак мужества, и заслуживает высочайшего уважения. Поэтому наша газета сегодня тоже присоединяется к девизу «Мы все — Шарли!»

«Berliner Zeitung»:

Самое ужасное в этом теракте — то, что он направлен прежде всего против наших фундаментальных прав и свобод, против фундаментальнейшей из них — свободы слова. Словно убийцы знали, возможно, знали лучше нас самих, насколько именно это право фундаментально для всей нашей системы ценностей, насколько важно оно для нашей свободной жизни и нашего самоуважения, нашего достоинства. Варварским образом они преподали нам урок, пытаясь нанести удар в самое сердце нашей цивилизации, стремясь разрушить демократию. Убитые в Париже журналисты и полицейские — наши герои. Только так мы можем их воспринимать. Но, как всякая насильственная смерть, их смерть всё-таки полностью бессмысленна, и тот, кто попытается инструментализировать гибель наших коллег, совершит святотатство.

«Le Figaro», Франция:

Нам объявлена война. Война исламского фанатизма против Запада, против Европы, против основ демократии. Нам должно быть предельно ясно: если сегодня в прицеле спятивших рабов аллаха находится Франция, то прежде их мишенью становились и другие страны, а завтра — станут и новые. Наше моральное превосходство перед этими варварами, притворяющимися богобоязненными, несомненно. И нам следует продемонстрировать это превосходство — и политически, и юридически. Слишком долго мы прятались от наших злейших и опаснейших врагов за словесным туманом бесцельного всеобъемлющего гуманизма. Мы должны показать этим фанатикам, напавшим на нашу страну и угрожающим нашей безопасности. Если это война — нам нужно в ней победить.

«Libération», Франция:

Напав на «Шарли», они напали на терпимость, неприятие фанатизма и догматизма. Они навязали этим открытым, безобидным и мирным людям левых убеждений — людям, безусловно глубоко обеспокоенным состоянием дел в мире, но предпочитающим над этим скорее посмеяться, — к совершенно иному «символу веры». Фанатики не защищают религию, приверженность которой провозглашают, поскольку в любой религии можно найти основу для миролюбия. Они не защищают мусульман, большинство которых восприняли происшедшее убийство с ужасом и возмущением. Фанатики, как это обычно и бывает с фанатиками, напали на свободу. Вся Республика должна подняться против них. «Они» — это террористы, не ислам, а фанатики, не религия, а экстремизм. К нашим согражданам-мусульманам это не отностится.

«La Croix», Франция:

Террор выполнил свою смертоносную работу, вызвав ярость и ужас. Как и в других странах Европы, во Франции растёт страх перед исламом, опасение грядущей исламизации континента. Этот теракт вызовет ещё большую неприязнь к мусульманам в нашем обществе. Он также может вызвать к жизни движение солидарности граждан против террористов, пытающихся запугать всё общество, разрушить его ценности и заставить отказаться от привычного образа жизни. Нельзя поддаваться панике, нужно сохранять спокойствие и оставаться рациональными. Это будет нашим лучшим способом почтить память погибших.

«L'Echo», Бельгия:

Это нападение столь же значительно и столь же кроваво, сколь и атака 9/11. В Нью-Йорке. Завтра, через пару дней, через месяц последуют новые удары. Во славу бога, пророка, чёрт знает кого, чьё неимоверно важное послание человечеству они чувствуют непреодолимую потребность донести. Это единственный известный исламистам способ показать свою силу. Что делать? Мы скорбим. Мы, стремящиеся жить в обществе свободы, терпимости, равенства и справедливости. И первой ошибкой было бы приравнивать всех мусульман к кучке бесстыжих фанатиков.

«Der Standard», Австрия:

Радикальный ислам и исламофобия — два сообщающихся сосуда. Но есть большая разница между мирной демонстрацией и кровавым убийством. И радикальный ислам, и исламофобия — серьёзный вызов свободному обществу. Самозащита, которой требуют сторонники движений типа ПЕГИДА, тоже противоречит ценностям свободы, на которых построена Европа, пережившая две мировые войны. Множество мусульман потрясены тем злом, что сегодня выступает от имени ислама — «Исламским государством». Ислам, возможно, переживает самую тяжёлую пору своей истории. Прогнозировать его преображение сейчас, после теракта в Париже, не стоит. Но отвращение к террору и сопротивление силам, его практикующим, тем не менее, существует именно там, где его в первую очередь ждут — а именно, среди мусульман.

«De Telegraaf», Нидерланды:

Свобода Запада снова стала целью, но никогда она не будет принесена в жертву. Армия террористов «Исламского государства» стала в прошлом году серьёзной угрозой, в том числе для безопасности европейских стран. Всё время поступают предупреждения о грозящих нападениях со стороны возвращающихся с войны джихадистов. Теракт в Париже показывает, насколько эти угрозы существенны. Необходимо усилить меры безопасности и укрепить защиту потенциальных целей террора. Против религиозных фанатиков, стремящихся уничтожить нас, нужно действовать со всей необходимой жёсткостью, они должны быть уничтожены. Мы, и никто другой, обязаны защищать свою свободу любой ценой. Мы не имеем права поддаваться панике.

«Independent», Великобритания:

Все СМИ, как на Западе, так и в арабском мире, называют убитых карикатуристов «Шарли Эбдо» «мучениками». Нам следует считать их наиболее отважными из европейских журналистов, даже если их творчество провокационно и раздражает, как карикатуры на Магомета в 2011-м. «Шарли Эбдо» имеет полное право провоцировать и раздражать. Журнал был справедлив — доставалось и католикам, и иудеям, никто не уходил необиженным. С нарастанием волны угроз со стороны исламских террористических группировок другие издания поддались давлению и смягчили критику. «Шарли Эбдо» не пошли на уступки, несмотря на предупреждения полиции.

От переводчика

Уж сколько раз твердили миру… Как заметил однажды Андре Жид, всё, что должно быть сказано, давно сказано, и не раз, но, поскольку никто не слушает, приходится повторять снова и снова. Не секрет, что в любой религии имеется потенциал для превращения её в агрессивную человеконенавистническую идеологию, а верующего — в биоробота, заточенного на убийства. Однако есть только одна «мировая» религия, подходящая для этих целей лучше всех остальных, и все мы прекрасно знаем, как она называется.

Можно сколько угодно хихикать, советуя верующим выбрать себе менее смешную религию, если их не устраивает, что над их верованиями слишком часто хихикают. В этом, конечно, есть резон, но он вторичен по отношению к тому, что происходит на самом деле. Существует чрезвычайно веская причина, почему ислам «лёгким движением превращается» отнюдь не в спиритуальнейший суфизм — как раз для этого требуются сверхъестественные усилия, — а в простенький устав разбойничьей шайки, доходчиво разъясняющий, как вести себя с подельниками и как делить добычу. Эта причина нисколько не изменилась за пятнадцать веков с момента возникновения вероучения Магомета, и заключается она в том, что своим возникновением полевой устав «мираидобра» обязан демографическому взрыву полуторатысячелетней давности, самым чудовищным образом превышавший любой возможный потенциал развития и повышения ёмкости имевшейся на тот момент инфраструктуры. Эта проблема существовала и в прошлом, но в конце ХХ века в результате совпадения целого ряда факторов обрела новую, прежде невиданную остроту.

Научно-техническая революция, затронувшая такие области, как сельское хозяйство, фармакология и гигиена, привели к взрывному росту населения в регионах, лишённых не только инфраструктуры, но и любой возможности её развить до сколько-нибудь приемлемого уровня, способного «переварить» внезапно, буквально на протяжении каких-то двадцати лет, огромное число молодых и гиперактивных людей. Заваленные намертво социальные лифты в обществах, где все эти молодые люди вынуждены проживать, вступают в острейшее противоречие с системой воспитания, с младенчества готовящего мальчиков в традиционных (отнюдь не только мусульманских, кстати) семьях к роли «царя горы», сказочного принца http://wp.me/p5hTyG-1eY, которому обильные материальные и телесные блага положены просто по факту рождения с пенисом, а не с вагиной. Совокупность всех этих и ещё десятков второстепенных факторов привели к тому, что относительно слаборазвитое в философском плане исламское «богословие» ринулось обслуживать возникшую демографическую катастрофу.

Нужно заметить, что абсолютное число неустроенных, не имеющих никакого шанса устроиться, играет совершенно второстепенную роль. Это могут быть миллионы, как в случае с исламом, или тысячи, как в случае с «русскiмъ мiромъ» — результат один: молодые мужчины, не имеющие возможности реализоваться, отправляются убивать, чтобы быть убитыми. Умному этого должно быть достаточно, а дурак всё равно не поймёт.

Возвращаясь к исламу: всё, что нужно о нём знать, содержится в его главном, основополагающем тексте, собственно, любые «истолкования» только затушёвывают сказанное. Сказано же предельно ясно: вся земля и всё, что на земле, принадлежит «аллаху, господу миров», чей «пророк», т. е. предводитель по имени Магомет Амин («Верный»), устанавливает, в каком порядке присоединившиеся к нему будут получать доступ к этому всему, поскольку — когда там ещё аллах потребует своё, а жить-то — здесь и сейчас. Но если кому-то по какой-то причине сложно освоить первоисточник, ваш покорный слуга всегда готов прийти ему на помощь: http://rufabula.com/articles/2013/10/02/profanity

А если жидобендеровский нацист и мордовед Вадим Давыдов вас также почему-нибудь не устраивает, всегда найдётся настоящий европейский интеллектуал вроде Мишеля нашего Уэльбека (роман "Платформа", 2001 г.), который уж точно разложит всё по полочкам:

– Подумать только, в этой стране изобрели всё! – восклицал он, широким жестом руки охватывая долину Нила. – Архитектуру, астрономию, математику, земледелие, медицину… – Он немного преувеличивал, но, как восточный человек, жаждал убедить меня немедленно. – С при¬ходом ислама все кончилось. Полная интеллектуальная пустота. Мы стали нищими. Нищая вшивая страна. А ну пошли отсюда!.. – Он погрозил мальчишкам, набежавшим клянчить деньги. – Вспомните, месье, – Он свободно изъяснялся на пяти иностранных языках: французском, немецком, английском, испанском и русском, – что ислам пришел из пустыни, где живут лишь скорпионы, верблюды да хищники. Знаете, как я называю мусульман? Гнусы сахарские. Лучшего они не заслуживают. Разве мог бы ислам возникнуть в этом прекрасном краю? – И он снова с восхищением указал на долину Нила. – Нет, месье. Ислам мог зародиться лишь в бессмысленной пустыне у чумазых бедуинов, которые только и умели, что, извините меня, верблюдов трахать. Обратите внимание, месье: чем ближе религия к монотеизму, тем она бесчеловечней, а из всех религий именно ислам навязывает самый радикальный монотеизм. Не успев появиться на свет, он заявляет о себе чередой захватнических войн и кровавых побоищ; и пока он существует, в мире не будет согласия. На мусульманской земле никогда не будет места уму и таланту; да, среди арабов были некогда математики, поэты, ученые, но это те, кто утратил веру. Уже первые строчки Корана поражают убогой тавтологией: «Нет Бога, кроме Бога единого» и так далее. Согласитесь, на этом далеко не уедешь. Переход к монотеизму есть не взлет на новую ступень абстракции, как утверждают некоторые, а падение, возвращение к скотскому состоянию. Заметьте, что католицизм – религия утонченная, уважаемая мною – очень быстро отошел от изначального монотеизма, ибо знал, что человеческой натуре потребно иное. Через Троицу, культ Девы и святых, через признание роли адских сил и сил небесных (ангелы – это же восхитительная находка!) он постепенно восстановил подлинный политеизм и только поэтому смог украсить землю бесчисленны¬ми шедеврами. Единобожие! Какой абсурд! Бесчеловечный, убийственный!.. Этот бог бесчувствен, кровав, ревнив, ему не следовало высовываться за пределы Синая. Насколько наша египетская религия была, если вдуматься, глубже, человечнее, мудрее… А наши женщины? Как они были прекрасны! Вспомните Клеопатру, пленившую великого Цезаря. Посмотрите, что с ними стало… – он показал на двух проходивших мимо особ женского пола с закрытыми лицами, они едва волочили ноги, сгибаясь под тяжестью тюков с товарами. – Мешки какие-то. Бес¬форменные кули жира, замотанные в тряпье. Как только они выходят замуж, ни о чем, кроме еды, уже не думают. Жрут, жрут и жрут! – И он раздул щеки в комедийной манере де Фюнеса. – Уж поверьте мне, месье, в пустыне родятся только психи и кретины. Назовите мне, кого в вашей благородной западной культуре, которой я восхищаюсь, которую я уважаю, – кого влекло в пустыню? Педерастов, авантюристов и негодяев. Полковник Лоуренс? Но это же смешно: декадент, гомосексуалист, позёр. Или этот ваш омерзительный Анри де Монфред, жулик бессовестный, аферист. Но не людей благородных, великодушных, здоровых, не тех, кто радел о прогрессе и возвышении человечества...

Ну, а к тем, кто упорно не желает слушать никаких объяснений и увещеваний, придёт человек с ружьём — и тогда уж точно не останется ни малейшего шанса уклониться от понимания.