Пара слов о большевицкой «индустриализации»
В последнее время в сети появилось некоторое количество «сенсационных разоблачений» о характере и процессе пресловутой модернизации по-большевицки. Для того, кто мало-мальски интересуется историей, разумеется, ничего особо сенсационного, как и разоблачительного, в этих материалах, конечно, нет.
Я родился и вырос в краю, где любят к месту и не к месту припоминать строки Александра Твардовского: «Урал — опорный край державы, её добытчик и кузнец, свидетель древней нашей славы и славы нынешней творец!» Моя довольно близкая родственница работала в аппарате Ломинадзе и Завенягина (причём одновременно, что для той эпохи крайнего кадрового голода совсем не чудо, — а кто такие Ломинадзе и Завенягин, незнающие могут спросить у Гугла Сергеевича Брина, ибо рассказ об этих удивительных людях рискует превратиться в роман на пару десятков авторских листов), поэтому воспоминания о широчайшем и глубочайшем участии иностранных фирм и специалистов в стройках социализма окружали меня, можно сказать, с пелёнок.
Почему я взял слово «индустриализация» в кавычки? Во-первых, потому, что означенный процесс или, что будет точнее, комплекс мероприятий большевицкой партии, ни в коем случае не был естественным. Это было насилие над природой — не только природой как средой обитания, но и над природой характера страны и народа, — в отличие от естественного, постепенного и обусловленного «силой вещей» процесса развития экономики и общества на Западе. Весь этот комплекс усилий и насилий, впоследствии названный красивым словом «индустриализация», преследовал одну, но пламенную страсть: большевики пытались создать ни больше, ни меньше как «индустриальную базу мировой революции». Проще говоря, неестественный процесс был затеян с противоестественной целью — завоевать мир, дойти «до последнего моря», «принять последнюю страну в Земшарную Республику Советов». Среди задач проводимой по-большевицки «модернизации» задача удовлетворения растущих потребностей населения в продуктах промышленной и научной революции стояла если не на последнем месте, то уж точно в самом конце списка.
Каюсь, в этом утверждении тоже нет никакой сенсации — но не считаю отсутствие сенсационности причиной промолчать. С точностью до наоборот: об этом нужно говорить, чаще и тщательней. Гораздо чаще и тщательней, чем это делалось до сих пор. Нужно, наконец, вслух проговорить то, о чём знающие вроде как знают по умолчанию, а незнающие — по тому же умолчанию — понятия не имеют, а именно:
БОЛЬШЕВИЦКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ БЫЛА ОДНОЙ ИЗ СУЩЕСТВЕННЫХ ПРИЧИН НАЧАЛА ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
Почему американская элита сочла возможным сотрудничество с большевиками, столь фундаментально вложившись в индустриализацию «Страны Советов»? В САСШ на тот момент существовал консенсус: Британская Империя в её тогдашней, анахроничной и «несправедливой» конфигурации является препятствием для свободной мировой торговли (под мировой торговлей понимали в т. ч. контроль над морскими коммуникациями). Сам мировой кризис конца 20-х — начала 30-х гг. ХХ в. в САСШ считали во многом обусловленным «несправедливым мироустройством», продавленным по итогам Великой войны британо-французским тандемом, — вопреки прекрасным планам Вудро Вильсона и его команды записных идеалистов (на совести которых, кстати, создание «института» организованной преступности в Америке: мафиозные структуры, выросшие, как на дрожжах, на безумном «сухом законе», и после его отмены никуда не делись — до сих пор). Создать противовес британскому владычеству в виде «сухопутного дредноута» виделось вполне разумной мерой предосторожности. Одновременно с этим развернулась ожесточённая борьба между американским и британским капиталом за возможность поучаствовать в возрождении германской промышленности. Драка шла буквально за каждый станок. Разумеется, это такой «взгляд с Сириуса», но он тем и хорош, что позволяет увидеть и описать одновременно всю картину — что называется, одним абзацем. Нюансы я — в угоду формату этой заметки — опущу, и отправлю за ними всё к тому же Г. С. Брину — в его распоряжении предостаточно материала, и он с вами им, без сомнения, с удовольствием поделится.
Совецкая модернизация, как известно, проводилась в соответствии с пятилетними планами. Известно и то, что и первая, и вторая пятилетка, несмотря на сопровождаемые апокалиптическими приписками и туфтой победные реляции, трескотню в «Правде» и «Известиях», дичайшую антишпионскую истерию и прочие прелести, были позорно провалены. Однако лживая трескотня сыграла с тонкошеими вождями и лично товарищем Гуталином роковую шутку: пусть не во всем и не до конца, но товарищи поверили в свою несказуемую мощь. Наклепав к концу тридцатых полтора десятка тысяч танчиков, два десятка тысяч самолётиков и пару сотен тысяч пушечек, большевицкие горлумы решили, что пора начинать давно задуманное.
Спустя всего восемь лет после бесславной потери КВЖД по итогам совецко-китайской войны, которую следовало бы, конечно, назвать второй (после 1922 г.) совецко-японской, большевики предприняли новую попытку наступления — на это раз на озере Хасан. В реальности этот «двухэтапный» конфликт — провокация на оз. Хасан и бои на Халхин-Голе — окончился строго вничью, но совецкая пропаганда, разумеется, раздула из ничьей полную и безоговорочную победу всего совецкого, от ТТХ боевой техники до искусства военной логистики. О том, что из себя представляла великая совецкая логистика, читать без зубовного скрежета и приступов горького хохота невозможно — но, поверьте на слово (не верите — проверьте), удовольствие того стоит.
Операцию по «принятию в Земшарную Республику Советов» мозолившей глаза кремлёвского горца Финляндии готовили с большой тщательностью, но совецкая логистика осталась совецкой, ибо, согласно китайской поговорке, не родится лань от свиньи, поэтому показательное выступление под аккомпанемент шансона от братьев Покрассов и Френкеля «Принимай нас, Суоми-красавица», с треском провалилось, и Большевизия получила на Севере хорошо обученного и мотивированного смертельной опасностью врага. Агрессия против Финляндии всполошила не только Гитлера, но и Америку с Великобританией, которые поняли, что все свои непримиримые разногласия пора убирать с глаз долой подальше. По результатам Зимней войны в Норвегии решили, что предпочтительнее находиться под гитлеровской, а не под совецкой оккупацией. Пожар войны охватывал всё новые и новые страны, неумолимо превращаясь в мировой.
О четвёртом разделе Польши между большевиками и нацистами я говорить не хочу — нет такой задачи, да и места, чтобы перечислить все вешки сползания во Вторую мировую, просто-напросто не хватит. Важно другое, — совсем другое.
В пресловутом Мордоре тоже гудели горны, дымили печи и грохотали молоты, вырабатывая горы оружия и доспехов. Окончательной победы Мордору это не принесло, — скорее наоборот. И труд не превратил орков и гоблинов в хоббитов и эльфов, не сделал их жизнь ни богаче, ни осмысленнее, ни веселее, ни спокойнее. Разве что переселил из нор в казармы да научил ходить строем. Когда рухнули Башни, могучая индустрия оказалась не нужна — прежде всего по причине полнейшей неспособности трансформироваться во что-то человеческое, годящееся для создания красивых и удобных вещей для нормальной жизни. Остро подмеченные в анекдотах свойства совецких индустриальных усилий, — вынесенные с завода детали, как ни верти, в любой комбинации складываются в пулемёт, — обусловили и предопределили этот неминуемый крах. Совецкие города не выросли на Луне, а те, что выросли на лунных ландшафтах Заполярья — исчезают.
Модернизация оказалась дырой, в которую провалились большевицкие планы — вместе с созданным для реализации этих планов гоминидом-советопитеком. Но, сидя в зловонной яме, наполненной железобетонным мусором и залитой продуктами разложения ядовитого ракетного топлива, советопитек рычит и машет кулаками, угрожая снова раздуть пожар мировой войны, перепоказать и перепобедить всех на свете. Выбраться из ямы он, конечно, не сможет, но утащить в неё кого-нибудь — это у него может выгореть. Поэтому чем скорее подойдут гигантские бульдозеры фирмы Caterpillar и гружёные балластным камнем карьерные самосвалы Komatsu, чтобы закончить его мучения — тем лучше для всех.
