По ту сторону московских баррикад
Двадцатилетний юбилей московских октябрьских событий 1993 года неизбежно накрывает публику очередной волной безысходного спора: кто был тогда прав — Ельцин или Белый дом?
За эти годы прошло уже несколько политических эпох, а взгляды некоторых участников и очевидцев тех событий существенно эволюционировали. Иногда даже до радикального пересмотра своих прежних позиций. Но многие до сих пор продолжают упорствовать в своей тогдашней правоте. Однако в любом случае этот выбор остается тем же — из двух москвоцентричных, имперских позиций, которые в конечном итоге смыкаются.
Характерна недавно высказанная оценка одного из лидеров Верховного Совета Ильи Константинова. По его словам, «сентябрьско-октябрьский кризис едва не подвел черту под тысячелетней российской государственностью».
Примечательно, что этот миф о «тысячелетней российской государственности» с тех пор все громче твердит именно противоположная сторона, оправдывая свои действия именно им. Уже с 1993 года Ельцин приступил к реставрации дореволюционной имперской символики: гербом России вновь стал двуглавый орел, а названием парламента — Государственная Дума. В следующем году он затеял традиционную для империи колониальную кавказскую войну, РПЦ фактически обрела статус государственной церкви, в середине 1990-х начался карнавал с многозначительными визитами «семьи Романовых» и т.п.
Конечно, непредвзятые историки прекрасно знают, что ни о каком «тысячелетии российской государственности» говорить невозможно — она как минимум вдвое короче, если отсчитывать от падения Новгородской республики. Но имперский миф живет собственной жизнью. Произошла любопытная инверсия — многие «борцы с империей» 1991 года постепенно превратились в самых ярых имперских патриотов.
Сегодня можно наблюдать удивительное слияние разных сторон баррикад 1993 года. Монархические и советские мемы, силовики и коррупционеры, угрюмый «русский фашизм» и значимый «кавказский фактор» (только с Кадыровым вместо Хасбулатова) — все это нашло свое символическое отражение в фигуре «Путина третьего срока». Он стал наследником всех сторон того конфликта — показательно его стремление соорудить «единый учебник истории», дистиллирующий империю «в чистом виде». Снимающий противоречия между ее различными этапами, но сакрализующий ее как таковую. Потому и неудивительна нарастающая с каждым годом сплошная державно-православно-великопобедная свистопляска. Наверное, дедушка Генон был прав, когда предсказывал, что «великая пародия» явится в этот мир именно в образе некоей «священной империи»...
Впрочем, довольно метафизики. Выход из этого мировоззренческого ступора открывается через регионализм, который внезапно разрушает привычные имперские стереотипы.
В конце сентября 1993 года в Новосибирске состоялось уникальное событие, которое могло бы разрешить московскую ситуацию совсем в ином ключе, чем выбор между Кремлем и Белым домом. Перевести ее в совершенно иной контекст — возможно, именно тот, которого так опасается Илья Константинов.
Речь идет о чрезвычайном совещании представителей региональных сибирских Советов. Они фактически выступили «третьей стороной» московского конфликта, а точнее — стали прообразом нового политического субъекта, выходящего за столичные рамки. В их ультиматуме впервые в новейшей истории были озвучены идеи Сибирской республики, причем не просто независимыми идеологами — но законодательной властью.
Сибиряки заявили, что если их требования не будут выполнены, они прекращают поставку всех ресурсов и выплату налогов федеральному центру, и более того — объявляют всю федеральную собственность на своих территориях собственностью соответствующих республик, краев и областей.
Парадокс состоял в том, что это «сепаратистское» выступление стало следствием защиты Конституции РФ, грубо нарушенной ельцинским указом № 1400. Впрочем, «сепаратизм» здесь все же надо ставить в кавычки — это скорее была попытка отстоять федеративное устройство России от надвигающейся имперской централизации. Сибирское обращение было адресовано ко всем другим субъектам РФ и призывало их к согласованию совместных действий. Общероссийское межрегиональное совещание было назначено на 5 октября. Но не успели...
В жанре альтернативной истории можно предположить, что если бы этот сибирский проект победил, мы бы сегодня имели полноценную федерацию. Которой на договорных основах управляют сами ее субъекты, а не Кремль или Белый дом.
Возможно, именно эти витавшие в воздухе настроения и заставили Ельцина сразу после октябрьских событий упразднить все региональные Советы. Кстати, в полном противоречии с 8 статьей собственного же указа № 1400: «Полномочия представительных органов власти в субъектах Российской Федерации сохраняются». Эти Советы были избраны на свободных конкурентных выборах 1990 года и многие из них были далеко не столь консервативными, как Верховный.
Например, в Санкт-Петербургском горсовете, который еще по инерции именовали «Ленсоветом», вообще большинство составляли представители демократических и даже автономистских сил. Но, как и в других регионах, этот Совет был распущен и заменен форматом «Законодательного Собрания». В итоге эти Собрания во всех регионах стали просто уменьшенными клонами Госдумы, где доминировали фракции главной на тот момент «партии власти», а также КПРФ, ЛДПР и т.п. Напомним, что даже в Верховном Совете подобных фракций не было вовсе.
Сибирское заявление 1993 года исторически опередило свое время. Сегодня регионалистов уже гораздо больше и их уже все меньше устраивает очередной двойственный выбор между двумя имперскими силами, одна из которых называет себя «властью», а другая «оппозицией».
