Свободен
Битва вокруг «Феликса на Лубянке», вроде бы ушедшая в тень, на деле всего лишь зависла и ждет очередной «перезагрузки». С одной стороны, любая на ТВ-экране якобы-дискуссия, инициируемая властью, выглядит операцией прикрытия — в данном случае кремлевский «Титаник» всеми средствами готов скрывать (от самого себя, в том числе) вползание в экономический коллапс, но есть задача и пособлазнительней: снять родовую травму.
Нынешний режим пусть не сразу, но все же вылупился из волн Августа своеобразной пародией на миф об Афродите. Отмена выхода из антипутчевой «пены» явилась бы реабилитацией всей советской эпохи — финалу процесса не хватает яркого штриха. Для большей убедительности обновленного Идола стоило бы привезти на той же платформе, вздернуть с нее двумя кранами, чтобы затем виртуозно состыковать с осиротелым постаментом — при грандиозном «ура» заполонившей площадь массовки дворников и прочего собянинского войска, венчало бы церемонию кадило Патриарха. Верхушку РПЦ даже не надо было бы пригибать. В конце концов, опыт новодельчества ею освоен — сверкающий Храм Спасителя с двумя при входе лазерными панелями, где прокручиваются самые важные литургии, ничем не отсылает ко взрыву 1933 года, нет ни режиссерских, ни технологических преград гламуризованному торжеству «мигалок» и ОМОНовских «паюсных» шлемов, данных нам от Бога и навсегда.
Впрочем, шаткость пока что пустого постамента вынуждает более чутких охранителей искать замену Красного Идола на Белой Стороне. Корневой фигурой избран царь Иоанн Васильевич. Авторы письма с таким призывом (Бойко-Великий, В. Карпец и другие) согласны, что некоторая часть «кровавых мальчиков» (новомученики, убитые и сосланные крестьяне) все же омрачит очи оскорбленных ветеранов ГРУ-КГБ-ФСБ; напротив, оболганный прозападной исторической мафией завоеватель Казани мог бы наконец-то примирить всех страждущих величия и справедливости. Расчет верный. Если народ отмахивается от ближней исторической памяти, он съест «отмашку» и от четырех с половиной столетий. Цена вопроса — сакральность не власти даже, а космически-райского ареала, неизменного под любым именем: Русь, Россия, РСФСР, Союз республик нерушимых, СНГ, РФ, ТС — таков «ряд волшебных изменений милого лица», как бы зеркально вторящих другому ряду: ВЧК, НКВД... — ну, и так далее — в обе стороны..
Все это было бы смешно, когда бы миф — замена правды, истины и здравого смысла — не обладал бы собственным хребтом. Удаляя «пятна» с Грозного, невозможно провернуть аналогичный гешефт с казнями Скуратова, пусть царь ангел, но куда же деть плохих бояр? Если отмыть кокаиниста-аскета из обедневших польских дворян, где и на ком остановить отмывку? Не было кровавой «Гражданки»? За все ответит Петр и тот же Грозный? А может, Робеспьер и Кромвель? Соглашусь: самым страшным врагом преображения страны оказалась половинчатость (она же и двойственность): на мавзолейную мумию у Ельцина кишка дрогнула, весь ресурс достался Феликсу, не идеологу, а исполнителю (Малюте, а не Грозному). Больше того, именно Дзержинский, в шинельном изваянии, сделался символом всего имперского пыточного ада и в перевернутой перспективе (а в русской истории возможно все) именно Малюта (читай, опять же, Грозный) вышел из этой шинели, а не наоборот. Да, снести Бастилию-Лубянку было бы слаще и справедливей, но выгнать оттуда трясущуюся (и оскорбленную линчеванием своего дядьки) гэбню за кровь, пущенную предшественниками, вроде бы не ответственную, без жертв могло и не обойтись. Стрелки перевели на заместительную жертву. Ход библейский и достаточно мудрый. Означающий: мы мстить не будем, наше язычество — игровое, театральное. Но власть ада, власть пыток, власть мертворожденных буквы и металла уже не вернется, мы наступили ей на горло.
Именно этот пульсирующий миг, миг зарождения гражданской нации, конституционного источника земной (сменяемой) власти, хотели бы отнять, зачеркнуть, вытравить, сжечь, зашаманить иезуитскими плясками (на половецкие не хватит музыкального дара) нажиматели кнопок в Охотном ряду, рыцари черных кремлевских месс и угодливые соловьи-вертухаи с останкинскими удостоверениями. Дело не только в их награбленных активах. Искренние «верные Русланы» тоже не редкость. Их фишка «великой страны», которая «всё», а «людишки» — ничто, происхождения вполне органического. Хоть с чертом, хоть с Кадыровым, лишь бы не «швабода». При таких патриотах русофобия нервно курит у аптеки за углом. Непропорционально велик процент подобных «нестяжателей» среди образованцев гуманитарной и даже творческой складки, особенно, литераторов, они, разумеется, враги варварства («памятники не виноваты»), всякая толпа неприятна (подразумевается, что русская «бессмысленна и беспощадна»), мы плохие как все, но чуточку «плохее» (без сильной руки, а также закона, который «дышло», нам смерть, распад и прочая веселуха).
Для наперсточников из кооператива «Озеро», которые полагают, что пришли володеть нами навсегда, имитация дороже действия. Они готовы с державным видом, грозя из одного кармана разгулом преступности (дескать, силовики в растерянности: не к кому прислониться!), а из другого — запросом на святыню, спускать на зрителя разные ток-шоу, а подкручен у них результат или нет, пусть верят или не верят лохи. Лучше, чтобы верили — это позволяет и дальше безоглядно манипулировать на вверенной территории, а для «цивилизованных олухов» снаружи своя отмазка: видите, какой у нас народ?
Однако нож острый для этой власти никуда не делся. История может долго спать, и вдруг — попробуй ее останови. Аналогов нет: в генерала Милорадовича на Сенатской декабрем 1825-го стреляли, декабристы обезглавлены. О Новочеркассе-1962 стало широко известно лишь четверть века спустя, семеро смельчаков «За нашу и вашу свободу!» против раздавливания Пражской весны на сам советский строй если и покушались, то косвенно. Эмблемы антропологической катастрофы стояли незыблемо.
Но вместо Немезиды приходят сварщики, подпиливают несколько болтов диаметром с футбольную штангу, чтобы ничто не мешало в два крана вздернуть статую, натягиваются два троса и сквозь внезапно стихший свист 20 с лишним тысяч запрудивших ночную площадь слышат — безо всякого рупора (подтверждаю, я там стоял, хотя всем как будто уши заложило, никто другой пока что не рассказал) — чей-то дерзкий окрик: «Феликс! Посмотри последний раз на Кремль!!!» — и зависший в позе падения Феликс покачнулся в сторону Никольской башни, после чего благополучно приложился носом и щекой к платформе тяжеловоза.
Люди обнимались, до конца не понимая, что произошло. Сегодня — в расширенном сегодня и миллионными тиражами — всех без разбору слабо помнящих, а также выросших при «суверенной» демократии продолжают накачивать вакциной непонимания. Да и зачем понимать, если «все схвачено», если Россию в итоге присоединила Чечня, а жалованье цепных псов режима растет в несколько раз быстрее инфляции, а то и на порядок быстрее, что мы имеем с того стихийного торжества, кроме ностальгической дырки от бублика?
Одно только слово. Начальники советской поры произносили его с неким бурчанием, в нем была приказная интонация досады, от нас этим словом отмахивались, оно было, как выплевываемая соска-пустышка, ничего практически не знача, дескать, «и не надейтесь».
Но Создатель, давая отмашку на скидывание Символа бессудных расправ, произнес его внятно и отдельно для каждого, кто, пусть на тот момент в малом остатке, не разучился жить и чувствовать по-русски:
СВОБОДЕН!
