Третий Рым и Остров Крым
Журналистский конкурс «Серебряное перо-2013» провели во время осеннего политического обострения
Мать городов русских. Помаранчевые палатки на Майдане снова сменились лотками с бутафорскими булавами. Мы с кумом засели под зонтиком на углу Костёльной: изучаем разницу между «пивом» и «пывом». А вот и русские! Сворачивают с Крещатика. Запись Жанны Бичевской несётся из динамика, обгоняя хоругви: «Возвратит Россия русский Севастополь, / Станет снова русским полуостров Крым». Председатель Союза православных братств, полноватый мужчина с гладко выбритыми щёчками, ведёт отряд братчиков — пару десятков старушек. Дрожит надпись «Львiвське» на зонтике, замирает Костёльная. Бодрым шагом пятая колонна продвигается к памятнику Богдану Хмельницкому, чтобы слиться там с коммунистами... Жаль, не нашлось своего Кустурицы, чтобы картинки из новейшей истории Украины объединить в одну фееричную ленту. И вот нас приглашают за «серебряным пером» в Крым. То ли русский, то ли украинский, то ли татарский, он впишется в путевой блокнот лауреатов журналистского конкурса.
Русский Крым
Русских в Крыму ждут. Таксисты у симферопольского вокзала настойчиво зазывают прокатиться, всего за «триста» — «ладно, давайте за двести пятьдесят!» — «постойте! двести!» гривен. Но нас предупредили, что больше тридцати — это развод. Отмахиваемся, а шофера злятся: «Да в вашем Питере и не столько берут!».
Первая запись в крымском блокноте — о гостеприимстве симферопольцев. Нет, не про бомбил. Там адреса виртуальных незнакомцев, готовых принять нас на ночь, просто так. Для Дмитрия это едва ли не защита пошатнувшегося добрососедства: «Приятно, что, несмотря на все политические страсти, можно вот так брать и организовывать общие конкурсы!». Останавливаемся, правда, у Дениса. Друзья брошены в баре праздновать его день рождения, нога загипсована после неудачного прыжка с парашютом, но он встречает нас у дома. Хозяин только догадывается, где находится наша Карелия: «Это возле Байкала, да?». Но при этом мы охотно размениваем полночи на его рассказы о полуострове. Укладываясь, понимаем: Крым — это мир. Тут можно жить, не зная ни о чём другом.
«Мы здесь все мирно живём, — слышим ещё в поезде, от попутчика. — Вот татары: свинину не едят, а когда выпьют — всё едят». Несмотря на советские зачистки, в Крыму есть, каким народам уживаться. «Даже пиндосы у нас есть. Я-то думал — обзывательство, а у них, говорят, своё землячество. Ответвление такое от греков». И вздыхает: «Мы вот Львов захапали, а теперь срачка-драчка. Зачем он нужен?». А вот граждане самой большой страны в мире продолжают скучать по территориям за её пределами. Да и как может быть иначе, если никто из нас не может воспринимать этот маленький полуостров иначе, как русскую землю, южный кусочек России...
— знай наших, пишет о конкурсе его прошлогодний лауреат, человек из Сарова. Империя — тоже мир, только в процессе «захапывания». Бичевская продолжает уже безо всяких аргументов:
Наш Босфор державный, наш Константинополь
И святыня мира — Иерусалим!
Что бы ни кипело на политической кухне националистов, в наш блокнот попадают совсем другие рецепты. У крымской кухни национальность не русская: тандырная самса («Только не покупайте на дороге, — предупреждает Денис. — Знаю одно местечко в Евпатории: когда ешь, то, что капает на тарелку, превращается в парафин»), сарма с виноградного листа, караимский чебурек из жидкого мяса, янтых («Тот же чебурек, но не жареный, а запечённый. Это вообще совсем другое!»), баранина («Ищите настоящих татар: где не продают алкоголь, а только крымский травяной чай и кумыс»). Ну и турецкая пахлава в Бахчисарае напротив ханского дворца, паста с рапанами, которую готовят итальянцы возле Казантипа, шампанское Нового Света: «Русские не умеют его пить: когда в нос ударяет, это не шампанское, а углекислый газ. А брют вообще не понимают».
...Судак (город, а не рыба). Ресторанное меню не задевает национальных чувств конкурсантов. С сомнением смотрим даже на виноград: сборы островного сильно сократились. В качестве местной экзотики на столах — запечатанные стаканчики с кефиром, в названии которых фигурирует слово «Крым». Ковыряем говяжий язык. Язык сам по себе может быть целой коровой, священной. Это одна из проблем украинского конкурса в русскоязычном Крыму. Желание украинца говорить по-украински некоторыми русскими гостями воспринимается как провокация. Человек из Сарова: Вдруг некая журналистка начала выступать на украинской мове, совсем не озаботясь тем, что больше половины участников — русскоязычные, и мовы просто не понимают. И сделала это напоказ, рисуясь...
В этом году на мове не размовляли. Но и думать на «непонятном» языке не перестали: порой даже ведущие мастер-классов не сразу подбирали русское слово. Кажется, никто не обиделся.
Обиделся советник президента. Как раз за месяц до конкурса не нашёл общего языка с участниками Ялтинского саммита Сергей Глазьев: Сразу было принято правило: говорить только по-украински или по-английски. И это в Ливадийском дворце, можете себе представить?! Во дворце, где русским духом пропитано все! Так было, пока Виктор Степанович Черномырдин, которого туда пригласили, не сказал: «Я вас научу говорить по-русски!». Как видим, не всех научил, к сожалению.
Прямо в ресторане слушаем рассказы Бориса Левина — новоиспечённого мэтра крымской журналистики. Не туда подался Глазьев в советники! Вечером после закрытия саммита в Ливадийском дворце Януковича сменила претендентка на императорский трон — Мария Владимировна Романова. Левин свидетельствует: всё было по-простому, великая княгиня свечки на торте задувала, да и по-французски никто не говорил. Бери да пой:
Будет Русь Святая крепкой и свободной,
И от силы русской вздрогнет сатана,
Вновь среди дружины встанет царь законный,
Куликовым полем станет вся страна!
А пока этого не случилось, Мария Владимировна, как истинная монархистка, советует хотя бы не стеснять российского президента двумя сроками.
В лето от Великой Пэрэмогы 68-е...
Повод для гордости за отечество найдётся всегда. «В России одежда лучше», — завидовала попутчица в поезде. «У нас китайский ширпотреб, — говорила она, вместо румян растирая по щекам помаду, — а у вас Китай фабричный». В это время за окном победоносно проплывал поезд «68-рiччя Перемоги». Знак того, что помимо китайских товаров есть и духовные скрепы, объединяющие русских и украинцев. С этого места патриотическая тема уже не оставит нас.
Автобус в Судак, набитый журналистами. Разливается радио «Шансон», потом его вырубают ради переклички. Уф. Но тут, и на всю дорогу, включается Александр Беланов. Первая песня московского режиссёра — о гастарбайтерах. Вдруг пластинку заедает, поскольку сам Беланов «понаехал», из Керчи: «Я тоже приезжий, но я же веду себя культурно. А они...». Да, в общем-то, ведут себя, как и русские гопники: «сморкаются на пол».
Как же мы дожили до такого, братцы?
Стонет Русь под гнетом чёрной саранчи.
Значит, снова русским за оружье браться,
Значит, снова русским доставать мечи.
Или выдвигаться с битами на поле Бирюлёво. Впрочем, режиссёр завяз совсем в другой войне — снимает сериал за сериалом о Великой Победе. Один из них, например, показывали на канале «Звезда» двадцать раз! В Судаке журналистов приглашают посетить творческий вечер Беланова. Разглядываем афишу на дверях санаторского корпуса. Проходящие коллеги смеются: «Да он в автобусе уже такой творческий вечер провёл...» (и правда, на мероприятии дорожные речи повторятся почти дословно, разве что про мигрантов не будет). Огромный портрет на стекле закрывает вестибюль и Габиба Алиева. В смуглых руках диковинный инструмент — тар. Корпус из двух ореховых чаш обтянут коровьим пузырём, длинный гриф заканчивается массивными колками. Древняя мелодия продолжается рассказом об азербайджанской музыке, с лёгким акцентом. За однобитных гопников неловко.
В конференц-зале рокочет Чёрное море... но это только фон для грохота снарядов. Идёт показ работ телевизионщиков, плавно перетекающий в триумф Беланова. У него снаряды грохочут под Москвой, в Сталинграде, на Курской дуге, снова в Крыму. Товарищу из Белоруссии мало: даёшь Брестскую крепость! Вечер-то назывался «На минном поле истории», но история, подстать патриотическому летоисчислению от «Перемоги», скукожилась до рамок 1941-1945. И очень кстати. А то ведь начнёшь снимать про Брест, и в объектив попадёт 39-й: раздел Польши парочкой тоталитарных государств, советско-нацистский парад у стен той самой крепости...
Впрочем, Беланов в любом случае слишком занят сейчас Крымом. Начинает снимать «Алые паруса Победы», где «целая серия будет посвящена крымским татарам, то есть коллаборационистам». Соответствующий сюжет он не преминул показать и в краткой презентации своих фильмов. Татары об интересе к ним знают и помнят. За день до этого в Симферополе, жалуется Беланов, незваные гости посетили такой же его вечер, с какими-то злодейскими целями засняв происходящее.
Автор называет себя публицистом: «Я как тот звонарь... Бью в колокол, чтобы разбудить нашу историческую память». Аплодисменты. «Вы сказали, школьники не знают истории... до школ фильмы дойдут?». Член жюри спешит скорректировать положительность отзыва: «Это уже не та работа, которую можно оценивать на уровне „спасибо, замечательная работа, очень важна для воспитания“. Нет! Это настолько качественный продукт, настолько приближающийся к эталонам, по которым нам предстоит учиться...».
В Судаке, среди званых гостей, у татар находятся и заступники. Валентина Покорчак (Донецкая область) говорит об «однобокой подаче». У Раймы Григорьевой из Калмыкии «складывается впечатление, что это государственный заказ». Увы, обсуждению стандартов журналистской этики предпочли лошадь. Подарок с серебряной уздечкой был сделан Гитлеру то ли крымскими татарами (версия Беланова), то ли чеченцами или калмыками (аналогичные версии советской пропаганды), то ли вообще миф. Но что спорить, если борьба Добра со Злом — это конёк режиссёра? А здесь легко оказаться на одном уровне с Кустурицей, только не в фарсе «Подполья», а в героизме подфильма «Весна едет на белом коне».
За сакраментальной фразой Беланова «татары никогда не согласятся с властью, которая сидит в России» всё выплывают в памяти знакомые сценарии: возвращения русского Крыма, Босфора, Иерусалима. Вот только другие национализмы не отстают:
И устремятся моджахеды к мечтам пророческих святынь,
И встанут в авангард чеченцы, и покорят Иерусалим!
Братья крымских татар по вере, депортации и обвинениям в предательстве поют не хуже Бичевской. Да и у крымчаков почему не найтись своей национальной идее и своему проекту Татарского Крыма? У каждого своё минное поле истории, где надо проскочить неудобные вопросы. В фильмах такого рода, что по двадцать раз крутят на канале «Звезда» — это
Поле русской славы, поле русской брани,
Поле русской жизни, победившей смерть!
А за нерассуждающим патриотизмом такого рода — обязательно нерассуждающая ненависть. Как у Эренбурга («Убей немца!») или той же Бичевской:
Мы врага настигнем по его же следу
И порвем на клочья, Господа хваля...
Выходим к морю. Вместо стрёкота пропаганды — стихия, безразличная к войнам и прочей человечьей возне. В меняющемся лице крымчанина оно побуждает увидеть не грека, татарина, русского, а просто человека. Покровитель «Серебряного пера», депутат Борис Дейч, ещё похвалит сегодня тех, у кого получилось: «Наверное, журналисты сыграли определённую роль в том, что в Крыму не состоялся Карабах, не состоялась Чечня».
Перековка перьев
Пресс-конференция. Международный формат «Серебряного пера» сводится по большей части к двум странам. Сейчас Украина выбирает между востоком и западом, и кто-то набивается на утешающие фразы вопросом: «Не скажется ли охлаждение в отношениях между Россией и Украиной на проведении конкурса?».
Зато с политических олимпов мечутся громы и молнии. Тот же несостоявшийся советник императрицы, Глазьев: За последние 20 лет на Украине сформировалась целая армия грантоедов. Тысячи людей получают гранты от ЕС и от США. Они должны отрабатывать их, иметь соответствующую точку зрения, писать статьи, выступать в блогах, в телепередачах. Стандартный грант — 30-50 тысяч долларов в год. Человек, получающий этот грант, обязан каждый месяц писать отчет о том, сколько раз он выступил в прессе, на телевидении. Таким людям абсолютно без разницы, каково реальное положение дел. Это наемный агитационный персонал, который работает по заказу.
Таки да, а ГТРК «Крым» вообще вещает из здания караимской синагоги. Татары вот — с российской властью не соглашаются... Тяжко быть Третьим Римом:
Новые европы, новые хазары,
Новые мамаи родине грозят!
В Судак Глазьева не позвали. Здесь совсем другой гость из Москвы — журналист Дмитрий Губин. После мастер-класса восторженные студентки бегут фотографироваться, журналистка по-соседству доверительно шепчет: «Чувствую себя полной дурой». На этот случай Губин, чувствуя аудиторию, уже дал список литературы для общего развития: «Я был такой же тёмный». «Восточный» гость бросил вскользь и пару западнических идей: «вера в величие русской истории абсолютно ни на чём не основана», «нельзя строить историю по принципу героизма». Спорить никто не осмелился, и недовольство выливается в обличение его рубашки гавайских цветов: «На церемонии все были в пиджаках. Это Вы таким образом показываете своё отношение к присутствующим?». В вопросе ощутился грядущий 13 ноября провал евроинтегрантов...
То ли в ожидании европейских грантов, то ли искренне защищая свободу слова, Украина готовится к разгосударствлению СМИ. Но вот открываем подброшенный кем-то номер «Журналиста Донбасса». «Государство должно поддерживать районки, ведь это трибуна, через которую местная власть говорит с народом», — считает местный ветеран профессии. Советские кадры не перекуёшь! Тем более, перья...
Получаем своё, «серебряное». Сюрприз: отметили именно ту статью, которую в России долго не брала ни одна редакция. Не в традициях отечественной прессы критиковать свою ветеранскую организацию — Союз журналистов России. Наших героев встречаем на банкете. Они нисколько не изменились. Принимают в свой Союз члена жюри и дарят фолиант «300 лет российской журналистики» со словами: «У нас общая история. Хотелось бы, чтобы была и общая география». На очереди — коллеги из Стамбула и Израиля?
